Великий последний шанс - Михаил Веллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Своя верхушка зверствовала над своим народом. Собственно, у всех народов так. Но только в России это дало диковатый для новой истории результат: своих свободных людей превратили в рабов с правом продажи и т.д. Не чужих поработили — а своих! В то самое время, когда в Европе наступил Ренессанс!
В Европе свободные некогда люди племен сделались барщинными крестьянами на много веков раньше, раньше и обрели (завоевали) права свободных людей. Но — германцы были великими племенами еще тогда, когда о славянах не слыхивали. А во времена империи Карла Великого никакой Руси не существовало.
РУССКИЕ И ЕВРОПА НЕ СОВПАДАЮТ В ФАЗЕ ЭТНОГЕНЕЗА.
А фаза — это не Господь сверху руку протянул и дернул за ниточку. Фаза — являет себя через мысли, стремления, мировоззрение людей. Каждой фазе соответствует свой психотип — свой набор основных реакций на окружающее.
Дикарь рубит и урывает свой кусок — или спасается бегством, мечтая о реванше. В государстве на подъеме господствует патриотизм. На пике — гордость, уверенность, уравновешенность, высокомерие. На спаде — эгоизм трусливых и слабых, желание комфорта и отказ от рисков.
2. Быть Рюриковичами — потомками варяга-перво-государя — это верх гордости русского аристократа. Не славянством гордились — варяжеством. Историческая память хранила: норманы — лучшие бойцы в мире, бесстрашные и жестокие, и власть — их, и близость к ним — социальная ценность. Из поколения в поколение русские князья были из скандинавов. Ярослав Мудрый — XI век — это Ярицлейв Скупой. А «Русская Правда» — местное приложение «Салической Правды».
С чего бы варягам жалеть смердов-славян? Править, кормиться с них, защищать как свою недвижимость с рабсилой, но — жалеть?..
Нравы власти всегда копируются подвластной верхушкой. И усваиваются народом как черта высокопоставленности, властности, принадлежности к верхам. Куда каждому попасть охота.
Рассматривание русского народа как низшего слоя и безжалостность к нему — изначально были присущи российской власти. А поскольку стремление наверх естественно для человека, и он по возможности мысленно отождествляет себя с сильными мира сего, то — презрение к народу есть признак своей силы и значимости.
РУССКИЙ САДОМАЗОХИЗМ.
Правитель должен быть крут! А с нами иначе нельзя! Побольше вешать!
Кровав Иван Грозный — а люб памяти народной. Кровав Петр I — а великий из великих. Кровью залил страну Сталин — а велик как, и страна при нем великая была!
И вот нам — не англичанам! не французам! не немцам! — делаются а чем-то круты и манящи эсэсовцы в черном, закатанные рукава и автоматы: сейчас будем вас немножко пострелять, сволёчи! Это не официальное искусство — не приведи бог! — это давно живущие психологические склонности молодежи. Быть страшным, властным, смертоносным — для швали своего народа! Русский, млеющий перед образом эсэсовца как супермена! — каково? Он-то думает, что он как бы просто играет — ан нет, милай, подсознание не обманешь, желание наружу завсегда вылезет.
КОМПЛЕКС НАЦИОНАЛЬНОЙ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ ВЕЛИКОРОССОВ.
ЖЕЛАНИЕ ВСТАТЬ НАД СВОИМ НАРОДОМ.
Нет-нет, это относится далеко не ко всем — во-первых. А во-вторых, это встречается практически в любом народе. Но чем народ более горд собой и уверен в себе — своей национальности, истории и ценности — тем реже случаются в нем такие эксцессы. Тот, кто считает себя выше всех — не станет играть в другого, ставя в этой игре чужих выше своих.
Но мы-то сейчас говорим именно о русском национальном духе!
3. Русский национальный дух при киевских и других князьях состоял из сословного духа германо-славянской воинской верхушки — и духа народа, который кряхтел под властью, отдавал подати и быстро стал мечтать тоже войти бы в верхушку: стать дружинниками, боярами, сильными мира сего — и тоже при случае д-давить смер-рдов!
УГНЕТЕННЫЙ ХОЧЕТ БЫТЬ УГНЕТАТЕЛЕМ И ПРЕЗИРАЕТ ТАКИХ, КАК ОН САМ.
4. Русский национальный дух при Иване Грозном был: раболепие, покорность, страх. И — глумление опричнины.
Власть стала абсолютной и сломила всех. Понятие чести отсутствовало в принципе. Раболепную преданность возвели в принцип. Протест давился в зародыше, и выпалывалось все кругом. Возможен был только приказ сверху и послушание снизу.
И сбежал к черту в Польше весь экспедиционный корпус во главе с Курбским! Плюнули рабы на рабскую родину!
5. Петр европеизировал Россию. Ввел обычаи и этикет Голландии, Германии, Англии. Убрал непроницаемость сословных перегородок.
При этом — по всем свидетельствам! — немецкий булочник разговаривал с русским императором свободнее, чем русский министр! В немце и голландце царь видел человека высшей цивилизации — свободной, развитой, влиятельной, зажиточной. А свои — сиволапые.
Быть иностранцем на Руси при Петре стало престижно. Иностранец был выше своего.
Если пахнуть начинает от царя — то чего вы хотите от духа народа?! Смотрите, слушайте, внимайте: иностранцы лучше нас, с ними сам царь больше считается и уважает.
Самое ужасное, что на тот момент Голландия и Германия действительно поднялись по лестнице цивилизации выше России. И флот, и армия, и промышленность, и науки, и искусства, и архитектура. Впрочем, для архитектуры выписали итальянцев. Ну — итальянцы еще московский Кремль построили.
Власть выше нас.
Иностранцы выше нас.
Нам права не полагаются.
Вот примерный комплекс русского человека той эпохи. И посмел бы кто из приближенных перечить Петру! А сладко бить в морду, когда и пикнуть не смеют, а? Одно слово — царь-европеец.
6. И одной из черт национального духа совершенно оформилась непобедимая тяга к воровству.
Анекдот знаменитый и знаковый: подготовивший Указ против воровства Петр поделился с Меншиковым: кто украдет что дороже веревки — быть тому повешенным на той самой веревке. Выдержав издевательский взгляд законодателя, Меншиков вздохнул сочувственно, и ответ его засел в фольклоре, как клинок в камне: «Мин херц, останешься без единого подданного».
Исконно — князья обирали народ, а народ поворовывал где мог компенсируя чрезмерные потери и действуя в том же духе посильного самообеспечения.
7. Боже мой, как прекрасна и безразмерна была бы история воровства в России! А какой персоналий! А какой раздел анекдотов — радостных, восторженных! Сколько глубокой самоиронии в русских анекдотах о воровстве! И что характерно: сами русские складывали всегда анекдоты о том, что русские воруют больше всех! Это льстило — хоть в такой форме! — национальному самолюбию!
Русские анекдоты о воровстве — это раздробленный на блестки великий русский плутовской роман, который не был написан по причине необходимости бежать от погони, шутить и пропивать ворованное в одно и то же время.
Если власть всегда чужая. Если от тебя ничего не зависит. Если обирают тебя как могут. Если прав у тебя нет. А жить как-то надо. А всех мастей сборщики налогов и наместники интересуются только доходом с холопьев и подчиненных, и откупиться можно от любого проступка. А воровством промеж холопьев и подчиненных власть не интересуется, лишь бы ее казна затронута не была. А в случае чего всегда можно податься в леса бескрайние и степи безбрежные, поминай как звали. А каждый, кто выше, обирает тех, кто ниже. Так чего ж не своровать, если можно?!
Заметьте: северные поморы и первая волна сибиряков — белая кость русской нации — воровства не знали, не заведено было. Это жили люди свободные, своим умом и за себя отвечающие, и если что — расправа была скора и сурова. Закон тайга, медведь прокурор.
До Петра народишко еще пытался перебиваться. Хотя уже со времен Алексея Михайловича отмечают заезжие в Московию иностранцы вороватость и жуликоватость российского люда. Заметьте — ни Антверпен, ни Гамбург, ни Лондон отнюдь не были эталонами честности. Город позднего Средневековья был набит ворьем и всяческим ночным людом. Но все относительно. Вот относительно Европы Россия была воровата и в XVI веке тоже.
А с чего бы иначе? Народ находился в состоянии рабском. А рабство формирует рабские обычаи и представления.
СТАЩИТЬ — УДАЛЬ РАБА.
Это и подкормка, и самоутверждение, и развлечение, и месть жадным властям.
А уж при Петре, когда регламентировать пытались все, и зажатые гайки народу вздохнуть не давали, и все добро шло на нужды армии и флота да на роскошь столицы — подчас только воровством и добудешь чего нужного, сокрыв от государевых соглядатаев.
РУССКАЯ НАРОДНАЯ МОРАЛЬ ВОРОВСТВО НЕ ОСУЖДАЛА.
Верх и низ общества противопоставляли себя друг другу, и бесправию сверху защитно и мстительно противопоставлялось бесправие снизу. Чужое богатство вызывало зависть, это везде, требовало знаков уважения, это везде, к нему хотелось примазаться, подражать, это везде: но чужое богатство никогда не воспринималось как справедливое!
