VIP-услуги для змеюки - Маргарита Южина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появившись на уже знакомой лестничной площадке Лидии Николаевны, подруги заметили курящих мужчин. Мужчины были изрядно навеселе и бурно обсуждали преимущества малолитражной «Оки» перед «КамАЗом». Увидев двух посторонних женщин, спорщики радушно замахали руками, буквально загораживая проход:
– Нет-нет, не пропустим, сюда вот проходите, в пятнадцатую. У нас тут, с позволения сказать, гуляночка. Проходите, не стесняйтесь, у нас похороны отмечаются, так что приглашаем, приглашаем…
– Похороны? – испугалась Люся. – А нам не надо на похороны, нам в четырнадцатую надо.
– А там уже давно померли, теперь токо полгода ежли ждать…– пояснил маленький худысенький мужичок, который зазывал особенно гостеприимно.
– Да ну, там такая скупердяйка, она и девять дней не отмечала, и сорок дней тожа. Вот тебе как раз полгода и отметит, жди! – обиженно фыркнул второй – мужичок с круглым, как аквариум, животом и с детским пушком шевелюры.
– Подождите… Вы не поняли, мы из жэка, – красиво сложила губы пупочкой Василиса. – По производственной необходимости нам необходимо в четырнадцатую квартиру, переговорить с хозяевами…
– Дак мы ж и объясня-аем! – снова радостно возопил худой. – В четырнадцатой жила тетка Лидия. Вы к ней, что ли?
– Да, мы к Лидии Николаевне.
– Ну так вот я ж и говорю! Ваша Лидия Николаевна скончалась еще бог весть когда! У ей токо дочка осталась, а она жутко жадна до денег и никаких поминок для соседей не устраивала. А вот бабы-Верина дочка Галка, так та, как и полагается, накрыла стол и всех созвала.
– Ну дак ить знаит, что люди и осудить могут… Ей куда деваться, она ж здеся живет, в соседнем доме, – с пониманием поддержал толстый.
Неожиданно дверь пятнадцатой квартиры распахнулась, и раздался звонкий, до противного визга, голос.
– Митрич! Едри тебя в лысину! Ты што застрял тут, на площадке? Кто дамам будет вина наливать? У нас уже вся водка скончалась, а сбегать некому! – кричала женщина, украшенная красной размазанной помадой. Затем женщина заметила подруг и добродушно позвала: – Вы к бабе Вере, поминать? Так проходите, чего с этими балаболами судачить. Идите за стол. Эй, Танька! Места освободи! Там еще люди пришли! Вовку из седьмой квартиры гони, он тут с утра торчит!
Подруги переглянулись.
– Ох, Люся, чудится мне, что-то странное творится. Вот уже и Лидии Николаевны нет…
– Давай-ка, Василиса, надевай на лицо скорбную маску, да вспомним, как у нас поминальные обряды проходят.
Долгое время подруги кормились тем, что проводили праздники. Василиса была тамадой, а Люся играла на баяне. Приходилось им работать и на поминках, поэтому, что делать в такой ситуации, обе знали не понаслышке.
Дамы ввалились в квартиру незнакомой бабы Веры со слезами на глазах и с горькими причитаниями:
– О-ой, да и горемычная наша подруга-а-а, да и на кого нас оставила-а-а-а, да и как теперь без тебя-а-а…
Соседи, видно, на такую скорбь не рассчитывали. Они сидели уже давно, и если первые два часа еще горевали, то потом «боль утраты» стала ослабевать, а вскоре и вовсе угасла. Сейчас они просто сидели за столом, пили, ели, бабы ругали мужиков, мужики баб. Однако так активно скорбеть никто и в начале поминок не додумался. Заунывный вой вновь прибывших нарушил сценарий вечера, и теперь гости не знали, что делать им – тоже голосить или успокаивать воющих дам.
– Вы бы поели… – наконец проговорила сухонькая женщина, которая металась из кухни в комнату и обратно. – Давайте я вам блинчиков покладу…
– Ты, Галка, блинами бабам рот не затыкай! – рявкнул здоровенный мужик с единственным зубом во рту. – Ты водки налей! Как же оне поминать будут на суху голову?
– Танька! – снова рявкнула женщина, которая привела подруг. – Я те говорила, штоб ты Вовку гнала? Чо он тута командует?
Подруги замолчали, сунули в рот по блину и не спеша огляделись. Народу было человек двадцать. Люди уже изрядно поддали, и их уже можно было брать, что называется, голыми руками, спаивать никого не требовалось. Люся толкнула Василису локтем в бок, а той дважды повторять не потребовалось. Она встала, ухватила руками стакан с киселем и нараспев начала:
– Как горько осознавать, что наша жизнь не вечна! Теперь от нас…
– Слушайте, а что с бабой Верой случилось? – для порядку спросила Люся рядом сидящую женщину.
Та безостановочно налегала на котлеты, и говорить ей было некогда. Однако отвлеклась:
– Ой, и ничего с ней не случилось. Скончалась, да и все…
– Болела или как?
– Да ну, зачем ей болеть? Так отравилась. Колбасы поела, называется. А я вот всегда колбасу дома изначально обжариваю, а уж потом употребляю, – назидательно проговорила она и сунула в рот очередную котлету.
Пока Люся беседовала с прожорливой соседкой, Василиса пыталась выяснить кое-что со своей стороны стола. Однако ей все время мешали. Уже несколько минут сыщицу обхаживал какой-то толстяк – делал ей комплименты и намекал на долгую, нежную дружбу. Она же пыталась выудить из него как можно больше информации. Пузан, однако, упрямо сворачивал только на дела амурные. Василиса пыталась расспросить кого-то еще, но всякий раз, когда она отворачивалась от собеседника, тот упрямо, нимало не смущаясь, разворачивал ее к себе.
– Да что вы меня крутите, не пойму?! – кончилось терпение у Василисы.
– А я те объясняю! – стукнул стаканом по столу ухажер. – Я те объясняю! Таку женщину, как ты, я ужо давненько не встречал! А хотел! Потому как моя Зинка натуральна кобра!
– Вы что-то знаете про змей? – насторожилась Василиса.
– Я про Зинкину родову все знаю, спрашивай!
– Я бы хотела узнать про вашу соседку – про Лидию Николаевну.
– Я бы тожа… А хто это такая? Я ваще-то здеся никого не знаю, на шум зашел…
Приходилось рассчитывать только на Люсю. Людмила Ефимовна смотрела, как упитанная женщина поглощает угощение, и не знала, как перевести разговор на Лидию Николаевну. А уж в том, что соседи могли порассказать про нее много чего интересного, она не сомневалась – вон они как дружно за столом каждого обсуждают, сразу видно: мимо этой гвардии даже муха незамеченной не пролетит.
– Моя мамаша никогда не отравится, потому что я сама за ее меню слежу, – прожевав, снова заговорила соседка.
– Ха! Твоя и рада бы отравиться, да ты ей есть не даешь! – крикнула какая-то бабища через стол.
Видимо, беседа незнакомой женщины тщательно прослушивалась бдительными соседками.
– А вот и даю! – обиженно взвизгнула дамочка. – Только колбасу она у меня в рационе не получает! И чего хорошего в той колбасе? Вон, пожалуйста, Галина свою мать кормила этим продуктом, и старушка приказала долго жить. А ведь какая бойкая еще была!
– А ей и не Галька вовсе колбасу притаскивала! Не знашь, дак и молчи! Ее хтой-то угостил. Баба Вера вообще-то никогда на дармовщину не ела, а тут один токо раз позарилась, и на тебе – померла!
– А кто? Кто угостил-то? – пыталась выяснить Люся.
– Да кто ж теперь скажет!
– Баба Вера и не из-за колбасы вовсе умерла! Она четырнадцатую квартиру стерегла, а она проклятая! Там завсегда покойники жили! – раздалось с другого конца стола.
Тема была задета интересная не только для Люси с Василисой, но, похоже, и для остальных гостей. Поэтому каждый старался высказаться, чтобы ненароком не остаться незамеченным.
– Ну и что? А баба Вера нормальная была. Она ж и не жила в четырнадцатой. Она от колбасы…
– Ой, Галька, ты бы эту квартиру материну продала, что ли… На ее тожа лихо наверняка перекинулось!
– Да и никакого лиха! Вон девка из четырнадцатой, теть-Лидина дочка, живет себе, и ничо с ей не делатца!
– Так погоди, она ж молода ишо. Може, и ее скрутит. Ежли уж хата злая, то добром не отпустит. Вон даже на баб Веру перекинулось!
– И ничего не перекинулось! Просто баба Вера вела дневник, а кому-то это не нравилось, вот и отравили старушку.
– Да какой там дневник! Она токо отчеты писала, чтобы перед дочкой тетки Лиды отчитываться!
Кричали со всех сторон. Переругивались, спорили, и невозможно было разобрать, что из сказанного правда, а что выдумка чистой воды. У Василисы от такого крика уже раскалывалась голова, и, чтобы хоть как-то унять звон в ушах и отвязаться от назойливого кавалера, она вышла на кухню. Возле газовой плиты сидела, сгорбившись, дочь бабы Веры Галя и тихонько вытирала глаза черным платком.
– Простите… – хотела было повернуть обратно Василиса, но, увидев изможденную хозяйку, не сдержалась: – Давно это у вас… поминают?
– Да уж завтра четверо суток будет, – вздохнула та и поднялась.
– Да это ж какую совесть иметь надо! – возмутилась Василиса. – Вам же отдохнуть надо! Неужели они не понимают?
– Когда ж отдыхать… Сейчас вот у женщин мужья с работы придут, дети со второй смены подтянутся, накормить надо…
– Эдак вы их до девяти дней кормить, что ли, будете?
– Так это и есть девять…– устало вздохнула женщина и принялась доставать из холодильника замороженные окорочка.
