Тяжелое сердцебиение (ЛП) - Биар Джанесса

И можете себе представить, как глупо я выгляжу, когда осознаю, что передо мной Люк, который выглядит так, как если бы я являлась призраком, зомби или любым другим мифическим существом, а потом вдруг притягивает меня в крепкие объятия?

Сердце Люка колотится в груди, одну руку он оборачивает вокруг моей талии и, вероятно, сжимает кисть в кулак, а пальцами другой руки прижимается к моему затылку, и моё лицо утыкается ему в шею.

Где-то там ещё существует последняя искра здравого смысла, которая нашептывает мне, что я должна из-за Мии и моих собственных принципов запретить ему эту нежность. Но я замираю и снова начинаю дышать, мои легкие заполняет терпко-сладкий аромат Люка.

Наверное, именно так себя чувствовала Белла, когда впервые обняла Эдварда.

Точно таким же вкусным был запах Деймона, потому что я чувствую в точности то, что описала Елена: бесконечная безопасность.

Куда ушел холод?

Где мой гнев?

Ничего не осталось.

Ничего, кроме Люка.

И всё же…

Чем дольше длятся эти объятия, тем всё громче скептический голос в моей голове задается вопросом, что здесь делает Люк.

— Скай? — спрашиваю я еле слышно и чувствую, как он сначала напрягается, а затем внезапно отпускает меня.

— Люк! — исправляет меня парень грубым тоном.

— Но, я думала, что ты…

— Разве я тебе однажды уже не говорил, что ты должна довольствоваться мной?

— Да, только…

— Никаких «но» и никаких «только». Живо в машину, мадмуазель!

Глава 20

Перемирие

В машине меня приветствует уютное тепло, тяжелый бит H.I.M. «Death is in Love with us» и парфюм а-ля Люк. Всё это вместе с предыдущей странной ситуацией составляет очень эмоциональную смесь.

Теперь Люк сидит и бросает на меня строгие взгляды, но, по-видимому, не собирается объяснять мне из-за чего именно.

«Хорошо! Как хочешь. Мы оба уставимся друг на друга!»

— Как тебя сюда занесло? — наконец он нарушает эту гнетущую тишину.

— То же самое я могу спросить у тебя!

Парень качает головой и делает резкий жест рукой, отчего я чисто инстинктивно пугаюсь. Но в следующий момент понимаю, что он просто пытается что-то достать с заднего сидения.

— Серьезно, Люк. Что ты здесь делаешь?

— Ты имеешь в виду что-то помимо твоего спасения от ночевки на привокзальной лавке? — спрашивает он пренебрежительным тоном. — Если не брать это в расчет, то я подумал, что ты можешь нуждаться в чашечке кофе.

После произнесенных слов Люк протягивает мне стакан, который я игнорирую, несмотря на явную тоску по чему-то теплому.

— Ты так и будешь избегать ответа? — спрашиваю я, наполняясь гневом, хотя и не хочу снова что-нибудь чувствовать по отношению к нему. — Ладно, тогда я перефразирую свой вопрос: как ты узнал, что я здесь?

— Одна птичка мне начирикала.

— Эту птичку случайно не Скаем зовут? — гадаю я и действительно удивляюсь тому, что эти двое явно знакомы! Только позже мне на ум приходит идея гораздо хуже, чем эта.

— О, только не говори мне, что он был как раз с тобой и твоей компашкой.

Значит Серджу предатель? Он из числа тех, кто предаст меня ради этих идиотов?

Нет! Я не хочу этого даже представлять!

Пожалуйста, Люк, прошу, скажи «нет»!

— И да, и нет. Он не в моей компашке, потому что у меня ее нет.

Теперь на моём лице появляется шокированное выражение.

— И кто же на самом деле Скай? — спрашиваю я и скрещиваю руки на груди.

— Поверь мне, ты правда не хочешь этого знать! — отвечает он и хватает ключ зажигания, но я не даю ему повернуть его в замке.

— Скажи-ка, мы говорим на одном языке, не так ли? Так что же такого непонятного в вопросе, который я задала?

— Я говорю на трех языках: ироничном, саркастичном и двусмысленном. И поэтому это ты являешься той, кто меня не понимает. Следовательно, чтобы ты осталась довольна, я думаю, тебе не нужно это знать.

— Понятия не имею, откуда такое упорство, но я скорее выйду и замерзну там, чем поведусь на твоё глупое высказывание.

— Если это так… — Люк нажимает какую-то кнопку, и после этого раздается непонятный шум в машине.

Я хватаюсь за дверную ручку, однако напрасно её дергаю. Потом пытаюсь найти кнопку или что-то похожее. Однако и эта затея проваливается.

— Это совсем не смешно! — ругаюсь я, наконец.

— Но это так! Потому что я не собираюсь забивать твою голову только одним глупым высказыванием, потому что их огромное количество!

Пока я нахожусь в ступоре от его резкого тона, он мгновенно реагирует и запускает двигатель, но прежде чем машина трогается с места, с моих губ срывается рыдание. Затем ещё, и ещё одно, и, наконец, следуют слезы.

Я даже не осознаю, что сейчас, в этот самый момент, переживаю свой первый нервный срыв. Также до меня не сразу доходит, что Люк глушит двигатель, делает музыку тише и снимает свитер.

В следующею секунду я чувствую, как его рука проскальзывает за мою спину, мягко надавливает, призывая меня немного подвинуться на сидении. Как ни странно, я делаю это без малейшего сопротивления, после чего мне на плечи кладут свитер. Он так хорошо и сильно пахнет Люком, что я бесцеремонно обмениваю свою куртку на свитер. И буквально вжимаюсь в него.

— Извини. — Говорит Люк и напоминает мне о том, что к этой божественно пахнущей душегрейке прилагается хозяин. Люк смотрит на свою руку, которую поднимает и снова опускает, за что я ему уже благодарна!

Какое же удовольствие видеть, что даже Люк может быть нерешительным!

Если это не то зрелище, из-за которого женщина может забыть о слезах разочарования, тогда я не знаю, каким оно должно быть!

— Прости меня! — просит он снова.

— За что?

— За все. — Колеблется Люк и прикасается ко лбу.

Тьма перед нами рассеивается, он прикусывает свою нижнюю губу, и переживания о том, что произошло, настолько сильны, что его лицо темнеет.

— Я не хотел на тебя кричать, просто …

— Сейчас уже всё прошло! Невозможно изменить то, что земля круглая.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что это не твоя вина, это шутка злого дедушки. — Я указываю пальцем в потолок. — Он пообещал создать достаточное количество замечательных мужчин, чтобы все женщины на каждом углу находили себе подходящих. Всё в соответствии с клятвой, но потом он решил сделать землю круглой.

Взгляд Люка выглядит озадаченно, на что я смеюсь и закатываю глаза. Этот жест должен подвергнуться цензуре из-за странной схожести моего лица с Чакки — куклой убийцей, это обязательно не должно быть упомянуто!

— Ха-ха! — сначала изображает он, но потом действительно смеётся, возможно, самой старой шутке в этом мире.

— Послушай, Люк. Сегодня был, вероятно, самый разочаровывающий и ужасный день их всех! Поэтому…

— Ты права! — сразу же соглашается он. — Как на счет перемирия на время твоего дня рождения?

— Откуда…

— Давай просто скажем, что я слушаю чаще, чем некоторые думают! Кроме этого, Давид спрашивал меня вчера, что можно подарить на восемнадцатилетие девушке.

— Вчера… — повторяю я и только теперь понимаю, что начала свой восемнадцатый день рождения в какой-то канаве.

«Святое дерь…»

«Эй, оно тоже блестит, если свет достаточно яркий!» — издевается мой разум.

— Нет, не надо! — просит Люк, переводит сцепление в нейтральное положение, тянет ручной тормоз и снова заводит двигатель.

— Что?

— Не думай о том, как скверно начался твой день рождения.

Теперь у меня скептический вид.

— Откуда?

— Я просто это знаю.

«Дерьмо! Он может читать мысли!»

— Нет, я не могу! — комментирует он мои невысказанные мысли.

— Теперь мне страшно! — раздумываю я и отклоняюсь от него в сторону.

Уголок рта Люка приподнимается в выражении «ну да, я просто признаю это», по которому я уже соскучилась. Он сокращает созданное мной расстояние и шаловливо сверкает озорными глазами.