Синдзю - Лора Роулэнд

— «Почему», полагаю, очевидно. — Госпожа Ниу открыла ворота. — А «как» — ваша проблема.

Женщина шагнула прочь. К ней подошла служанка, чтобы помочь залезть в паланкин. Ниу бросила через плечо:

— Просто вспомните о торговце маслом, и, я уверена, вы сразу что-нибудь придумаете.

Уехала.

Огю закрыл ворота, прислонился к ним спиной и, сомкнув веки, глубоко задышал ртом, борясь с телесной и душевной немощью. «Вспомни, кто ты есть? — внушал он себе. — Ты побеждал прежде, ты выйдешь победителем и теперь». Он вспомнил: много лет назад у него был товарищ, претендовавший на должность старшего пажа. Огю обвинил соперника в краже и занял вожделенное место. В течение всей судейской карьеры он сталкивался с попытками свергнуть его. И что? С помощью связей он регулярно отправлял врагов в ссылку, подальше от Эдо. Госпожа Ниу не опаснее прочих.

Постепенно к судье вернулись силы. Огю открыл глаза и поплелся домой. Он размышлял над тем, почему госпожа Ниу настолько хочет не допустить расследования, что готова прибегнуть к крайним мерам. Но тревога за светлое будущее пересилила любопытство. Дабы избежать катастрофы, он должен действовать безотлагательно. Угроза, ее масштаб и форма, определилась и перестала пугать. Огю даже улыбался, входя в резиденцию. Он не какой-нибудь глупец, он мудрый и могущественный судья. Он знает, когда ситуация требует решительных действий, а не осторожного маневрирования. Острое чутье было еще одним даром, который помог ему подняться до властных высот. Будучи человеком утонченного, нет, даже изощренного вкуса, он не станет марать свои руки.

— Пошли немедленно за ёрики Ямага и Хаяси, — сказал Огю слуге.

Он должен отдать распоряжения. Эти и другие подчиненные нейтрализуют розыски мэцукэ и раз и навсегда положат конец вмешательству Сано Исиро в дела семьи Ниу.

Глава 18

Райдэн обедал в лапшовом ресторанчике. Раздался стук копыт. Люди метнулись в разные стороны. Борец оторвался от плошки и увидел двух всадников в полном боевом облачении: богато украшенные кожаные доспехи, металлические шлемы, маски. Мечи обнажены. Всадники остановились прямо перед Райдэном.

— Эй ты! — крикнул один.

Райдэн ответил раздраженным ревом: пыль из-под копыт попала в лапшу, — глянул на всадников, отставил плошку и встал во весь рост. Руки сложены на груди, ноги широко расставлены.

— Это ты мне?

— Тебе. — Маска на лице искажала голос, но не скрывала угрозу. Холодные зрачки смотрели в упор. — Ты Райдэн, борец сумо?

Райдэн попятился. Злость заменила страх. Борец узнал гербы на доспехах и украшения из крыльев на шлемах. Ёрики. Их необыкновенное появление на улице сулило большие неприятности.

— Ну и что, если я? — Райдэн притворился, будто ни капельки не боится.

Ёрики натянули поводья. Кони прянули назад, освободив пространство перед Райдэном.

Все тот же ёрики (борец определил его как главного) приказал:

— Взять его!

Невесть откуда понабежавшие стражники окружили Райдэна. Двое заломили ему руки и потащили от ресторана, остальные застыли на месте, подняв дубинки. Сквозь частокол Райдэн заметил троих досинов с дзиттэ, четырех человек с лестницами и толпу зевак.

Райдэна охватила паника. Он дернулся.

— Эй, отпустите меня! Что вы делаете? Что вам от меня нужно?

— Ты арестован за убийство Нориёси, художника, и Юкико, дочери господина Ниу, — объявил главный ёрики. — Ведите его в тюрьму, — велел стражникам.

— Вы делаете ошибку, — запротестовал Райдэн. — Я никого не убивал.

Едва он закрыл рот, как почувствовал знакомую болезненную неуверенность. Демон, живущий у него в голове, порой стирает память. Ему часто говорят, что он сделал то-то и то-то, а он не имеет понятия, о чем идет речь. Может, он и вправду убил этих людей. Особенно ненавистного Нориёси. Однако в тюрьму все равно не хочется. Нужно убедить полицию в своей невиновности.

— Вы арестовываете не того человека, — сказал он.

Слепая ярость всколыхнулась в душе. Громадная туша с ревом кинулась вправо, влево. Стражники, державшие его, осыпались, как сухие листья с дерева. Райдэн бросился на остальных. Одного саданул локтем в грудь, другого свалил ударом кулака в челюсть и принялся топтать поверженных. Дубинки уцелевших обрушились на него градом. Но Райдэн продолжал бить. Обуянный демоном, он не чувствовал боли.

Так же внезапно, как пришла, ярость утихла. Вернулся страх.

— Нет! — Райдэн заслонил ладонью лицо.

Поздно. Рот обожгла боль. Райдэн выплюнул сгусток крови и зуб. Дубинки плясали по всему телу. Он заплакал и упал наземь. Сверху навалились стражники. Райдэн лежал, подвывая, как раненое животное. Крики зевак звенели в ушах. Ему связали запястья. Веревки глубоко врезались в кожу. Стражники слезли и поставили его на ноги. Лестницы образовали загон. Дзиттэ уперся в спину.

— Иди! — гаркнул в ухо досин.

Скуля от боли и ужаса, Райдэн двинулся вперед. От стыда он низко опустил голову. Он знал, что увидит, если поднимет глаза.

Гордо восседают на конях ёрики. Маршируют досины. Стражники несут лестницы. В клетке плетется пленник.

Райдэн не раз развлекался подобным спектаклем. Вместе со всеми глумился над арестантом, вместе со всеми бросал в него камни. Теперь толпа издевается над ним. Камни летят в него.

— Это ошибка! — крикнул он, когда камень попал ему в бровь. — Я не убийца. — Он поднял умоляющий взор на мучителей. Душа ушла в пятки. Злобные рожи, безжалостные зенки, раззявленные рты, жаждущие его крови. — Пожалуйста…

Удар в спину:

— Заткнись!

Через некоторое время Райдэн обнаружил, что находится перед воротами тюрьмы. Как он здесь очутился, непонятно. Он похолодел от свежей волны ужаса.

Конвоиры принялись разбирать загон.

— Пожалуйста, не надо, не отправляйте меня туда, я не хочу туда, — забормотал борец. Он знал, что в тюрьме не дождется справедливости.

Райдэна не слушали. Его провели по зловонному коридору и впихнули в мрачную комнату. Он упал ничком. Грубые руки связали ноги. Дверь захлопнулась.

Райдэн перекатился на живот. Крошечная камера, высокие окна, решетки. Борец забился, пытаясь разорвать путы.

— Выпустите меня отсюда!

Никакого ответа. Изможденный, он сдался. Он лежал, тяжело дыша, обливаясь потом, который вскоре стал ледяным под пронизывающим сквозняком с улицы. Райдэн заставил себя думать. Нельзя ли подкупить тюремщиков? Если не удастся, единственная надежда на выживание — стойкость. Пытки обязательно последуют. Что бы с ним ни делали, нельзя сознаваться в убийстве. Райдэн призвал на помощь силу воли, которую воспитали в нем двадцать лет тренировок сумо. С радостью он почувствовал, что разум проясняется по мере того, как отступает страх. По жилам потекла храбрость, будто перед боем.

Дверь распахнулась. Вошли тюремщики. У каждого длинная палка и копье, за поясом кнут. Райдэн не обратил на них внимания, сосредоточившись на внутреннем мире. Пусть делают что хотят.

Один тюремщик закрыл дверь и встал около, опершись на палку. Другой — грубое животное, левый глаз запечатан морщинистым шрамом — навис над Райдэном.

— А-а, могучий воин, — насмешливо говорил кривой. — Лежишь на полу, словно грязная свинья. Ну-ка скажи мне правду, ты убил Ниу Юкико?

— Никого я не убивал. Не делайте мне больно, я хорошо заплачу.

Кривой расхохотался.

— Чем заплатишь? — Он рывком разорвал ветхое кимоно Райдэна, нашел кошелек и вытряс на пол три дзэни. — Этим? — Напарник хихикнул. — Хочешь, я докажу тебе, что великий Райдэн лжет? — предложил ему кривой. Он отставил палку и вытащил кнут.

Кожаная лента свистнула в воздухе, опустилась на Райдэна, но не вызвала крика.

— Я не убивал, — прошептал борец.

— Нет, убил, — возразил кривой. — Убил Юкико и Нориёси и бросил трупы в реку. Признайся!

— Нет.

Кнут вновь свистнул.

— Ты убил их.

— Нет.

— Да. Скажи: я убил Юкико, я убил Нориёси.

Снова и снова взлетал кнут, опять и опять звучало обвинение. Мир съежился до жуткой хари палача. Райдэн понял, за что его наказывают. За избиение борцов, за разгром тренировочного зала, чайных домиков и борделей. Но разве в этом лично он виноват? Это все его демон. А сам Райдэн совсем не плохой человек, просто неудачник.

— Нет… Не я… Не заслужил… Хороший человек… Настоящий самурай. Нет. Нет. — Слова с бульканьем вытекали из окровавленного распухшего рта.

Кривой взялся за копье.

У Райдэна не выдержали кишки и мочевой пузырь. Пол под ним стал скользким от крови, мочи и фекалий. Тем не менее на каждый удар он упрямо отвечал:

— Нет. Не убивал.

И кривой сдался.

— Крепкий орешек, — сказал он напарнику. — Похоже, он говорит правду.

Изувеченное тело Райдэна расслабилось. Надежда затеплилась в затуманенном болью мозгу: может, они оставят его в покое?