Песнь златовласой сирены. Книга 2 - Франциска Вудворт

— Ты его видишь?! — удивился Харн, который подошёл ко мне и прочитал, что я пишу. Как-то неожиданно я оказалась под перекрёстными взглядами трёх пар глаз.

«А вы разве нет?» — чуть дрожащей рукой написала я, уже понимая, что выдала себя. Я настолько привыкла видеть брейдов, что забыла, что обычно они показываются перед хозяевами лишь при знакомстве. Этакие безупречные слуги. Наверное, для парней на столе сама собой появлялась посуда. Брейд как бы есть, а в то же время не привлекает к себе внимания.

Я готова была застонать от своего промаха, но потом одёрнула себя. Вот Тень их тоже видит — и что теперь? Значит, это хоть и редкое качество, но ничего странного в этом нет.

— Сейн, проявись! — приказал Харн, посмотрев в сторону стола. В глазах брейда проскользнула какая-то тень, но он подчинился.

Кайл окинул того взглядом, рассматривая с ленивым интересом.

— А у моего шерсть с рыжим отливом, — сообщил он.

«Рыжий для рыжего», — почему-то промелькнула у меня глупая мысль.

— Теперь исчезни, — сказал Харн, потом перевёл взгляд на меня: — Ты его видишь?

Мы с брейдом посмотрели друг на друга, и я кивнула.

— Даг, у меня уже вызывают раздражение сюрпризы твоего подопечного! — заявил рыжий, а Харн задумчиво смотрел на меня.

И под его отстранённым взглядом я почувствовала себя голой, выставленной на всеобщее обозрение. Захотелось обнять себя руками, как бы прячась от всеобщего внимания, но усилием воли сдержалась. Лишь смотрела в серые глаза принца, чувствуя себя уязвимо.

Не надо было сюда приходить!

Неожиданно взгляд опекуна смягчился, мне даже дышать стало легче. Как будто до этого момента стальной обруч сдавливал мне грудь, мешая дышать.

— Если бы не его сюрпризы, тобой бы поужинали умертвия, — ответил на выпад рыжего он, не отводя от меня глаз. — И это он помог перевезти твою тушу, пока ты не истёк кровью. Почему ты постоянно об этом забываешь?

Он меня защищает?! После его холодности, это было чем-то удивительным и неожиданно приятным. От этого даже голова на краткий миг закружилась, стало легко-легко. С трудом оторвав свой взгляд от его глаз, воспользовалась тем, что он стоял рядом, и написала, по секрету показывая ему: «Он рыжий. Неблагодарность — его второе имя».

Мои губы дрогнули, а улыбка Харн стала запредельной. Безмолвная шутка объединила нас, как будто между нами появилась общая тайна. Мы смотрели друг на друга и я, уже не таясь, расплылась в улыбке, наплевав на зрителей, но всё испоганил Кайл.

— Вы ещё обнимитесь! — раздражённо заметил он, залпом допивая вино.

Мы отшатнулись друг от друга. Просто до этого Харн немного ко мне наклонился, чтобы прочитать написанное.

— Остряк! — бросил Харн, отходя от меня.

— Ты бы на себя со стороны посмотрел. Стоите и лыбитесь, как два идиота. Что смешного?

— Ты не поймёшь.

Появившееся после слов Кайла чувство неловкости пропало. Я опять почувствовала общность с Харном, а вот рыжий бросил в мою сторону тяжёлый взгляд. Может, это и глупо, но стоило Харну посмотреть в сторону стола, как я показала язык сверлящему меня взглядом парню. Ничего не могла с собой поделать, это вышло само собой. Детская глупость, но была вознаграждена за это потрясённым выражением лица одного невыносимого типа.

— Даг, я его придушу! — возмущённо зарычал Кайл, бросаясь ко мне, но был перехвачен Харном.

— В объятиях? — удивился тот, а я видела, что отнюдь — мне желают свернуть шею.

Рыжий даже опешил от такого предположения. Непередаваемым взглядом посмотрел на удерживающего его принца, не находя слов.

— Кайл, я понимаю, что твоя благодарность не знает границ, но ты выбрал странный способ её показать. Для начала попробовал бы сказать «Спасибо».

«Тебе конец!» — недвусмысленно оскалился рыжий, смотря на меня.

«А у меня кинжал!» — вспомнила я и задрала подбородок, бесстрашно глядя в глаза злому парню.

— Кайл, ты ведёшь себя как ребёнок! — постарался образумить друга Харн.

— Это я-то?! — задохнулся от возмущения рыжий, а я кусала губы, чтобы не улыбнуться. Вроде взрослый парень, а столько детской обиды в возгласе. Тот заметил мою реакцию и совсем взбеленился: — Мелкий совсем обнаглел и напрашивается, чтобы ему надрали зад!

— Вот и займёшься этим. Только на тренировках. Рисай на первое время ставит в спарринг нас. Хочет проверить, как Лоран владеет собой. Чтобы он не вызвал кинжал невзначай.

Карие глаза Кайла зажглись таким предвкушением, что веселиться мне тут же перехотелось, а он полностью овладел собой, и Харн его отпустил.

— Давайте к столу.

Посмотрев туда, с удивлением увидела, что уже всё готово. Брейд стоял в стороне, ожидая нас и на случай, если понадобится. На разыгравшуюся сцену он смотрел с неким удивлением и любопытством. Заметив мой взгляд, придал лицу невозмутимое выражение.

Весь ужин Кайл бросал на меня многообещающие взгляды, а я обиженные на Харна, втайне надеясь, что он образумится и не допустит к спаррингу рыжего. Да лучше кто угодно, только не он!

— Лоран, прекрати сопеть, — не выдержал тот. — Кайл прекрасно обучает и тебя натаскает, — последний расплылся в злорадной улыбке, которая выглядела многообещающей и угрожающей.

— Кайл, прекрати! — одёрнул он того. — Что вы, как дети, друг друга задираете?

«Это я-то задеваю?! Больно надо!» — мы с рыжим обменялись одинаково возмущёнными взглядами, а потом в унисон фыркнули и отвернулись. Харн не сдержал смешка. Его это забавляло, а моё мягкое место уже ощущало грозящие неприятности.

— Лоран, поверь, уж лучше Кайл, чем магистр Рисай с его извращённым чувством юмора. Он не упустит отыграться за то, что ты заснул на медитации.

— Он заснул на медитации?! — заржал Кайл, и самым обидным было то, что посмотрел он на меня после этого с жалостью, вперемешку со злорадством.

«Предатель!» — обиделась я на опекуна. Вот зачем было это при Кайле упоминать?! Завтра об этом вся Академия знать будет. Он же не упустит случая поехидничать насчёт меня.

Корнелиус напряжённо наблюдал за своим собеседником. Длинные холёные пальцы вертели ножку бокала, изучая рубиновую жидкость в нём. На первый взгляд, кисть мужчины, скрытая наполовину кружевными манжетами рубашки, казалась изнеженной, но он как никто знал, насколько обманчиво это впечатление.

— Ты уверен, что это был Тень?

— Чётко не видел, но, кроме него, больше некому. Лишь он настолько силён.

— Почему ты не хочешь оставить её в покое? Тебе мало женщин? Пусть Император разбирается своими силами. Стоит им заявить о ней, как её убьют его люди или её соплеменники.

— Я никогда не отступаюсь от того, что считаю своим. А эта златовласка моя! — Корнелиус сам удивился, насколько горячо это прозвучало. Даже его собеседник чуть иронично приподнял бровь. Постаравшись взять себя в руки, он продолжил: — Я бы сам поехал, но мне запретили покидать пределы империи. Одна надежда на тебя.

— Ты просишь МЕНЯ отправиться за девкой?

— Ты увёл у меня последнюю любовницу, а Ясамин была чудо как хороша. Ты мне должен!

— В который раз мне повторить, что она сама дожидалась меня обнажённой в постели? Я посчитал, что это ты прислал мне её в подарок.

— Но когда узнал, что это не так, всё равно забрал её к себе в гарем.

— Разве бы ты оставил её себе после всего? Считай, что я пожалел девочку, не дав подпортить ей шкурку, — и один, и второй знали, что это не образное выражение. Прекрасная кошечка за измену рисковала расстаться со своей бархатистой шкуркой в прямом смысле этого слова.

— Ты мне должен! — упрямо повторил Корнелиус, мысленно радуясь развратности Ясамин, которая дала ему прекрасный повод надавить на друга. Странно, но до встречи с сиреной поступок бывшей любовницы его злил и уязвлял.

— Я думал, мы были в расчёте, когда пускал тебя в свою библиотеку. Кстати, так и не понял, почему не сработал ритуал? Ты же сказал, что Тень появился лишь после.

— У девочки сильная воля. Она сопротивлялась, а потом её выдернули из сна, перекрыв доступ воздуха.

— Хочешь сказать, что малышка не спешит упасть в твои объятия?

— Хочу сказать, что я буду единственным, в чьи объятия она упадёт! — отрезал Корнелиус, задетый насмешкой.

— После ночи с тобой она сбежала без оглядки. Теряешь форму. Может, прислать несколько жриц, чтобы они научили тебя, как надо доставлять удовольствие женщине?

Корнелиус видел, что его просто дразнят, и проглотил готовые сорваться с языка слова. Ему нужна помощь и не время обижаться, но до сих пор было неприятно сознавать, что ночь с ним раньше времени пробудила в ней скрытую силу.

— Мы выясним с ней это недоразумение при встрече, — сдержанно произнёс он. — И перестань мне подсовывать тех похотливых девок!

— Что, до сих пор не можешь себе простить, что заснул на седьмой? Она до сих пор это помнит и забавно шипит при напоминании.