Кофейня - Ольга Горовая

Больше ему напоминаний не требовалось.

Надо было ехать.

Бросив последний взгляд на реку, он распахнул дверь и сел на свое место, пристегнув ремень.

- А мама говолит, что незя кидать мусол на землю. Есть улны, - назидательно, с упреком, проговорил его сын, грозя в зеркало крохотным пальчиком.

- Ты прав, Лешка, и мама твоя - совершенно права, - чувствуя облегчение и радость, с широкой улыбкой кивнул Леша. - Обещаю больше никогда-никогда так не делать. Договорились? - он повернулся к ребенку, протягивая руку раскрытой ладонью вверх.

- Договолились, - малыш весело хлопнул по его руке своей ладошкой.

- Вот и хорошо, - Алексей развернулся и завел двигатель. - Ну что, поехали в магазин? Купим тебе сиденье, и еды. Нам же мама целый список составила, уверенная, что мы с тобой пропадем с голоду, - подмигнув сыну, Леша вывернул на дорогу.

Глава 9

Маша сначала даже не поняла, что именно произошло, и почему Ната замолчала. И лишь спустя секунд тридцать, она осознала, что хозяйка Кофейни, с извиняющейся улыбкой, поднялась из-за стола и взяла телефонную трубку, поднесенную официанткой.

"Ох, вот это да…", Маша моргнула пару раз и обернулась, обводя глазами таких же растерянных подруг.

Казалось, что их всех внезапно разбудили посреди невероятно реалистичного сна. И было очень трудно прийти в себя.

За огромными, во всю стену, тонированными окнами зала, уже начинались ранние сумерки. А они даже не заметили, что половина дня минула, пока Наташа негромко рассказывала им эту историю.

Маша поднесла к губам чашку со свежим капучино, который принесли официанты. Она будто хотела спрятаться за чашкой, скрыть, насколько сильно ее захватила выдуманная сказка о Лене и Алексее. Ведь смешно представить, что взрослый, разумный человек может настолько увлечься придуманным рассказом.

Только было что-то в словах Наты. То, что заставляло нервно прикусывать губы, и сжимать пальцы в ожидании следующего слова. То, что понуждало затягиваться Катьку шестой сигаретой, а Ирку тяжко вздыхать.

Слишком близким, чересчур похожим на реальность был этот рассказ. Таким, который мог случиться с каждым, в любом подъезде любого дома их родного города.

И осторожно всматриваясь над ободком белой чашки в лица подруг, Маша видела, что и их одолевает то же сумбурное чувство "де жа вю". Ненастоящее, но неотступное.

Сколько раз каждая из них совершала ошибки из обиды и ущемленного самолюбия?

Сколько лишних, обидных и несправедливых слов говорила и выслушивала, не умея остановиться, подумать перед тем, как сказать или сделать что-то?

Каждый человек переживал такое в своей жизни. Потому, наверное, не возникало ни у кого желания встать и уйти. Слишком сильно каждой из них хотелось узнать, чем все кончится. Удостовериться, что все будет хорошо, хоть в этой сказке, и с этим знанием жить дальше, пряча в душе надежду, что и они смогут сохранить кусочек сказки в собственных жизнях. Что научатся беречь данное судьбой.

- Ну, что? Продолжим, или уже устали? - жизнерадостная хозяйка вернулась за столик и обвела всех лукавым взглядом, поднеся к губам собственную чашку. - Можем на завтра перенести. Нас же никто не гонит…

- Сегодня! - поспешно и почти хором ответили подруги, вызывая у Наташи легкую усмешку таким рвением.

- Хорошо, - кивнула она. - Итак…

Лена, в который раз, уставилась в дисплей телефона, перепроверяя время. За последние две минуты чудес не произошло, и час не промелькнул мимо ее настороженного внимания.

Тяжко вздохнув, она повыше подтянула одеяло и откинулась на подушку, прикрыв глаза.

Палата была одноместной, со свежим ремонтом и очень хорошими условиями. Игорь всегда ее определял сюда: "по знакомству", да и просто, чтобы никто не отвлекал, не мешал Лене отсыпаться. И обычно она была рада своему одиночеству.

А сегодня, вдруг, захотелось, чтобы рядом оказалась какая-нибудь приставучая бабушка-соседка, лежащая на другой койке, которая доставала бы Лену глупыми вопросами или нравоучениями, отвлекая от непростых мыслей.

Очень хотелось позвонить Леше и узнать, все ли в порядке? Но они уехали меньше двух часов назад, и она просто боялась звонить. Глупые страхи о том, что он подумает, что посчитает ее недоверчивой, не верящей в его ответственность и способности, не давали ей нажать на вызов.

Леша сказал, чтобы она отдыхала. Игорь повторил то же самое, но как тут можно расслабиться?!

Хотела бы она посмотреть, насколько расслаблены были бы они сами на ее месте?!

Не выдержав, Лена еще раз посмотрела на телефон. Полшестого.

Почему-то, перед глазами встали цифры совсем другого цвета. Именно столько было на часах в ее машине вчера, когда на том повороте в нее врезалась "лада".

Сутки. Прошли всего сутки с момента их с Лешей встречи - а сколько всего успело случиться!

Лена даже потерла лоб, немного ошарашенная понимание того, как ничтожно мало часов понадобилось, чтобы в очередной раз перевернуть ее жизнь с ног на голову.

Двадцать четыре часа.

И вот она лежит в палате, со строгим приказом "отдыхать" от двух мужчин, в согласованность действий которых никогда бы не поверила, не увидь своими глазами.

И даже Наде не может позвонить, потому что Леша, с полного и всецелого благословения Игоря, забрал ее сим-карту, заменив новой, купленной в газетном киоске холла больницы, чтобы Лена, не дай Бог, не вздумала работать. Он оставил в памяти ее аппарата только номер своего мобильного, пообещав отдать старую карту, когда Игорь Валентинович разрешит.

По ее мнению - это было неслыханной наглостью! И она почти устроила скандал им обоим. Почти…

Но Лене нечего было возразить на справедливое замечание Игоря о том, что она угробит себя таким ритмом, и что ей не только о себе, но и о Лешке думать надо.

В глубине души Лена готова была признать, что, в самом деле, гробит себя режимом своей работы. Что, дай она себе хоть пару месяцев нормального отдыха - и возможно, уже могла бы не опасаться рецидивов. Вот только мысль о том, что ей некуда в таком случае было бы прятаться от мыслей и тоске по Алексею - не давали расслабиться, гнали все больше и интенсивней заниматься проектами.

Лена не призналась в этом никому из них, но видела по его синим глазам, что Леша и сам все понял. Он всегда ее понимал, кроме того вечера.

Да и тогда, наверное, понял бы, не будь она настолько гордой.

Мысли об этом не давали ей теперь покоя. Грызли душу, разъедали все внутри кислотой.

Останься Лена, объясни все - и не было бы этих трех лет боли и обид.