Неделя длинных ножей - Фридрих Незнанский

— Еще взгляните, — Денис кивнул на остальные фотографии. — Может, кого-нибудь из них видели в тот день?

Она рассеянно их просмотрела.

— Нет, больше никого не видела… Ну и рожи! А этот, которого я сразу узнала, я про него, наоборот, еще подумала, хоть сосед попался нормальный. А он, оказывается…

— Спасибо вам… — кивнул Денис. — Отдыхайте, больше беспокоить не буду.

— Зато я вас буду тормошить, — сказала она. — Пока вы его не поймаете. И не отдадите его мне.

— Хорошо. И последнее. Мы сейчас выйдем на лестничную клетку покурить, — сказал ей Денис. — А вы покажите нам, где вы его увидели и откуда он к вам выходил…

— Обязательно! — она сделала попытку встать из кресла и одновременно отстранила рукой свекровь, попытавшуюся ее остановить. — Мама, не мешайте!

Денис сам помог ей подняться из кресла и только сейчас разглядел темные провалы вокруг ее глаз, тщательно подретушированные и запудренные. Она изо всех сил старалась держать себя в руках. Похоже, только желание отомстить поддерживало в ней силы.

Они вышли на лестничную площадку.

— Вот здесь мы были, отсюда вышел этот убийца, — показала она.

— Предполагаемый убийца… — поправил Шаравин, но она не обратила внимания.

— …И прошел к лифту. Помню, мой муж придержал дверь для этого подонка… Так, значит, он вошел в него, и поехал… Постойте, но он точно поехал вниз, я специально, конечно, не прислушивалась, просто не обратила внимания, но если бы лифт где-то остановился, снова поехал вверх, я бы запомнила. Прямо как сейчас слышу его удаляющийся гул. Может, это все-таки не он?

— Это нетрудно проверить… — кивнул Шаравин. — Стойте, где стоите, а один из нас поедет на лифте.

Он взглянул на Игоря, тот кивнул, нажал кнопку вызова. Все молча ждали. Наконец двери лифта распахнулись, как в прошлый раз.

— Встаньте туда, где вы стояли в тот раз, — попросил Шаравин. — И попробуйте вспомнить и представить, как это все было. Когда открыли дверь, когда вошли, а мы замерим это время… А вы, — сказал он Игорю, — поезжайте или вниз, на первый этаж, или вверх. Но чтобы мы этого не знали.

Бледнея, что было заметно даже под толстым слоем макияжа, она вслушивалась в гул кабины.

— Сейчас он едет вверх… А вот поехал вниз.

Лифт остановился, Игорь вышел.

— Сначала вверх. Потом вниз, — сказала она, и тот согласно кивнул. — Вот так это было… — сказала она негромко. — Значит, это сделал не он? Не мог же он снизу забросить гранату на балкон девятого этажа? Только с крыши. Значит, это сделал кто-то другой?

Шаравин пожал плечами, переглянувшись с Денисом и Игорем.

— Но тогда зачем он приходил сюда? — спросила она. — Это же он здесь был! У меня очень хорошая память.

— Успокойтесь… — сказал Денис. — И спасибо, на сегодня хватит. У нас к вам потом будут еще вопросы. И я вам обещаю: мы сделаем все возможное, но убийц найдем.

— И их заказчиков! — с жаром сказала она.

— …И заказчиков, — подтвердил Денис. — Мы обязательно об этом поговорим. Но не сейчас.

— Понимаю, — она оглядела присутствующих, кивнула и вернулась в квартиру.

— Итак, констатируем: стрельбы здесь точно не было, — сказал Шаравин. — Была брошена граната Ф-1, верно? И ее осколки уже собраны и идентифицированы, включая те, что извлечены из погибших и раненого зятя…

Все согласно кивнули.

— Откуда? — спросил Денис.

— Только с крыши… — сказал Шаравин. — Больше неоткуда. У соседей балконы застекленные. А у них нет. Сами слыхали. Стало быть, убийцы это знали?

— Какие-нибудь следы еще есть? — спросил Денис.

— Откуда? Все снегом замело…

— Ладно. Хочу убедиться в этом сам. Сейчас слазаю туда, на крышу, и все посмотрю свежим взглядом.

Через некоторое время он выбрался на крышу, слегка заметенную свежим снегом, который действительно прошел ночью. Никаких следов, конечно, заметно не было… А посмотреть здесь вечером было некому, недовольно подумал он.

Впрочем, этот снег пока свежий, рассыпчатый, не слежавшийся. До этого была небольшая оттепель, затем подморозило… И если осторожно сгрести…

Денис, отметив направление, стал осторожно смахивать перчаткой выпавший снег, пока не заметил отпечатки чьей-то обуви на ледяной коросте. Стараясь ее не нарушить, он добрался до края, лег на живот, заглянул вниз.

Шаравин прав. Гранату можно было бросить только отсюда, с крыши. С других застекленных балконов — исключено. Только отсюда. Он разглядывал какое-то время обломки бетонной плиты, выступающие из стен.

Значит, этот подонок прекрасно все видел. И коляску с ребенком в том числе. И все равно бросил туда гранату. Но не младенца же ему заказывали! А сам Цивилло вполне мог находиться в другом месте, на той же кухне, то есть уцелеть. Конечно, убийство близких тебе, особенно любимой внучки, может человека уничтожить морально. Он сломается и пойдет на любые условия…

Но это может вызвать и ответную реакцию, такую, что мало не покажется. Значит, был здесь еще какой-то резон, пока неизвестный.

— Там, на крыше, можно снять след, как раз над местом преступления, — сказал Денис, когда снова присоединился к оперативно-следственной группе.

8

Утром Турецкий прибыл в Матросскую Тишину для допроса Доронина.

— Все свои вопросы, гражданин следователь, сначала запишите в протокол, — прохрипел Дон после выполнения всех формальностей, кивнув на диктофон. С похмелья его губы были синими, с белым налетом. — Мы ученые. Сначала прочитаю в письменном виде, после думать буду: отвечать или нет. Иль сначала адвоката позову. Хотя не верю я им.

— Обязательно. Я буду вести протокол, а в ходе допроса будет проводиться аудиозапись ваших показаний. — Турецкий кивнул на стол, где лежал небольшой японский диктофон. — Итак, согласно статьям сорок шестой и сто девяностой УПК вы допрашиваетесь в качестве подозреваемого…

— Не верю я им… — повторил Дон. — Можете спрашивать без адвоката.

— Это вы уже говорили…

— И адвокатам и технике этой… Вы что угодно можете переиначить. А мы к бумажному протоколу привычнее, он нам больше доверия внушает.

— Согласно статье сто девяностой УПК ход и результаты допроса отражаются в протоколе, — терпеливо ответил Турецкий. — Если сейчас записывать каждое ваше слово, это займет гораздо больше времени. А магнитную запись мы дадим вам прослушать после допроса, потом расшифруем и занесем в протокол, и вы прочитаете и распишетесь…

— А мне спешить некуда, — ухмыльнулся Дон. — Я долго буду рассказывать… Нет, лучше вы свои вопросы все-таки записывайте.

Турецкий пожал плечами, стал заполнять бланк протокола допроса подозреваемого.

— Вас подозревают виновным в убийстве вашего конкурента Тенгиза Чугаева. Вы это признаете?

— Никогда… — покачал головой Дон. — Я Тенгиза не убивал. Спорили мы часто, матом ругались, ну а как иначе, раз наши участки граничат? Но чтоб убивать… Зачем? Мы ж в тот день договорились с ним обо всем по мобильнику. Мол, встречаемся, и по рукам. Я в «Мессалине» сидел и его ждал. Думаю, куда он пропал? А тут вдруг Анисим заявляется. И сразу вязать… А за что?

— Кто может подтвердить ваше алиби?

— Да там, в «Мессалине», полно народу было. Бармены, халдеи… Там меня знают как облупленного. Любого спросите, когда я пришел и сколько там сидел и ждал Тенгиза.

— Возможно, таким образом вы обеспечивали себе алиби? — заметил Турецкий. — Но мы уточним время смерти Чугаева и когда вы появились в этом кафе.

— Уточняйте, — пожал плечами Дон. — Мне скрывать нечего. Я ж говорю: мне Тенгиз живым был нужен, он же согласился мне рынок уступить! А сейчас как я его куплю?

— После того как вам удалось сбежать во время доставки к нам в Генпрокуратуру, было совершено покушение на убийство банкира Цивилло, и там нашли пистолет марки «стечкин»… — Турецкий открыл нужный протокол. — Вот его заводской номер, а это протокол экспертизы идентификации отпечатков пальцев. Они полностью совпадают с вашими. У вас есть этому объяснение?

— Вон, значит, как!.. — растерянно ответил Доронин и поскреб в затылке. — Вон где он объявился?..

— Вы его потеряли?

— Нет… Выбросил его давно уже, когда меня последний раз арестовывали, чтоб лишнюю статью не пришили. Я уж о нем и думать забыл.

— Разрешение на него у вас было?

— Ну, а кто мне его даст, сами подумайте? — хмыкнул Дон. — Опять же и без него никак, если торговым бизнесом занялся.

— Как он к вам попал?

— Обычно. Купил на рынке у азеров, у кого не помню.

— Где вы были позавчера в шестнадцать ноль семь?

— А, понял, это когда Цивилло убивали? И его хотите мне пришить? Где, где… да везде! Что я, помню? Возле вашей Генпрокуратуры пасся. По кабакам, вокруг да около. Все собирался явиться с сознанкой. А чтоб набраться храбрости, пил до посинения. Пока, думал, все бабки не пропью — близко не подойду! Ну вы ж меня видели, когда я к вам на бровях приполз, правильно?