Вольная Пустошь - Пол Стюарт

— Почему предводители племён просто не могут оставить нас в покое? Почему мы должны идти на эту войну? Почему, Луммель, почему?

Луммель вздохнул.

— Потому что мы обыкновенные низкопузые гоблины, — ответил он. — И высокочтимых предводителей не волнует наша судьба.

— Но это нечестно, — горячо выпалил Лоб и указал рукой на синие поля. — Кто же станет собирать урожай? То-то! Злаки так и сгниют в земле.

— Они уже начинают гнить, — покачал головой Луммель.

— Именно. — Лоб был вне себя от гнева. — Кончится тем, что зимой наступит лютый голод. — Он выхватил у брата флягу и осушил её до дна. — Предводители-то, конечно, не отощают!

— Ты прав, братец, — кивнул Луммель. — Пока такие, как мы, проливают кровь на войне, они преспокойненько набивают себе брюхо в тепле и уюте.

— Великие предводители племён! — Лоб презрительно сплюнул. — Без них было бы куда лучше. — Он взялся за косу и принялся работать с удвоенной силой. — Вот друзья урожая — это да.

— Лоб. — Луммель испуганно понизил голос. — Помнишь, о чём мы говорили на Совете? — Лоб продолжал ожесточённо размахивать косой. — В каждом гоблиновом племени есть те, кто думает о том же, что и мы.

— Лоб!

Лоб умолк и поднял на брата удивлённые глаза.

— Что не так? — спросил он. — Я ведь дело говорю!

Но уже в следующую секунду он понял, что взволновало брата. Прямо по полю в сопровождении вооружённой охраны шла им навстречу колонна пленных гоблинов-пауконогов. Очевидно, плоскоголовые головорезы застали их во время омовения и даже не позволили переодеться в сухое бельё. Тощие, покрытые чешуёй узники выглядели опустошёнными и потерянными.

— Земля и Небо, — выдохнул Лоб. — Если они забирают даже безобидных всегрызов, никто в Гоблиновом Гнезде не может спокойно спать.

— Эй вы, двое! — рявкнул вдруг самый здоровый плоскоголовый гоблин. — Бросайте косы и становитесь в строй.

Лоб и Луммель испуганно переглянулись. День, которого они страшились, наступил, и гораздо раньше, чем им думалось.

— Выше нос! — приказал всё тот же плоскоголовый гоблин. — Вы теперь ополченцы.

— Но как же… как же урожай? — с ужасом спросил Лоб. — Мы сняли только половину.

— Забудьте про него! — рыкнул верзила, перекосившись от ярости. — Пусть гниёт! Настоящий урожай нас ждёт в Вольной Пустоши.

Нянька Фламбузия ползала на коленях по грязному полу, собирая грязь мокрой вонючей щёткой. Никогда раньше ей не было так жалко себя. На воде и жидкой овсянке она стремительно потеряла вес, старые кости ныли от боли, руки от сырости покраснели, старые язвы открылись. Но главное, она уже много дней не видела Амберфуса.

Время от времени нянька плюхала щётку в ведро с холодной мыльной водой и снова принималась оттирать с белого мрамора чёрные пятна.

— О, если бы они только позволили мне его повидать, — хныкала она, утирая слёзы. — Амби пришёл бы в бешенство, узнав, как они тут со мной обращаются.

В следующий миг она услышала какой-то шум и торопливо убрала со лба спутанные волосы. Шум приближался, и вскоре Фламбузия увидела две пары сапог.

Нянька горестно отметила про себя, что сапоги эти грязные, а значит, ей снова предстоит взяться за щётку.

Конечно, Фламбузия жаловаться не собиралась. Она попробовала один раз, но получила от Главного Литейщика такой нагоняй, что до сих пор по коже бегали мурашки. Сапоги тем временем прошагали мимо Фламбузии.

Нянька украдкой подняла глаза и узнала в одном из мужчин Хамодура Плюня. Плюнь не обратил на няньку никакого внимания, гордо прошествовав мимо в своём длинном шелестящем плаще и треуголке с ароматными трубками для устранения дыма. Рядом с ним шёл почётный гость Опушки Литейщиков. Именно в честь его приезда Фламбузии было велено начистить пол до зеркального блеска. Гостя звали Хемтафт Топорбой. Этот дикий длинноволосый гоблин в украшенном перьями плаще взлетел вверх по лестнице вслед за Хамодуром, оставив за собой, как и опасалась нянька, вереницу грязных следов. Но вот шаги смолкли, дверь захлопнулась.

Фламбузия подняла к потолку заплаканные глаза.

— Ох, Амберфус, любовь моя, — простонала она. — Что они там с тобой делают?

А наверху в потайной комнатке предавался утехам вейф Амберфус, правая рука бывшего Высочайшего Академика Старого Санктафракса. И, надо сказать, старой няньке в его мыслях отводилось последнее место. Даже когда в дверь постучали и на пороге появились Хамодур Плюнь с Хемтафтом Топорбоем, он соблаговолил лишь чуть-чуть приоткрыть глаза и вяло махнуть в знак приветствия тоненькой рукой.

Ароматная ванна, или, как её за глаза называли лекари, «кастрюля», казалась Амберфусу величайшим изобретением всех времён. Эта широкая круглая посудина из блестящей меди была до краёв наполнена благоухающей тёплой жидкостью. Амберфус сидел в ванне на маленьком табурете, так что снаружи торчала лишь его ушастая голова.

К ванне было присоединено несколько труб, подающих горячую воду, увлажняющие бальзамы, гели и очищенный воздух, пузырящийся внутри ароматного маслянистого варева и поддерживающий оптимальную для купания температуру. А вокруг неё суетились балаболы, массирующие уши и виски Амберфуса и втирающие в кожу сладко пахнущие мази.

Хамодур приблизился к ванне, Хемтафт Топорбой растерянно мялся у него за спиной. Вейф, сделав некоторое усилие, попытался сконцентрировать внимание на своих посетителях.

«Оставьте нас ненадолго», — зазвучал в умах лекарей его вкрадчивый голос.

Балаболы послушно отложили мочалки и склянки и вышли из комнатки. Хамодур Плюнь широко улыбнулся.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогой друг, — проговорил он, оглядывая заполненную паром комнату и вдыхая дым ароматных свечей, расставленных везде. Главный Литейщик снял очки и протёр запотевшие стёкла. — Надеюсь, лекари пришлись тебе по душе.

— Они восхитительны, восхитительны, — прошептал Амберфус. — Мне ещё никогда не было так хорошо.

— Ты заслужил эту малость, — кивнул Хамодур. — Твои чертежи просто бесценны. — Он указал на своего спутника. — Я как раз показывал нашему гостю, как движется работа.

— Я и правда в восторге. — прогудел Хемтафт.

«Вижу», — просвистел у него в голове голос Амберфуса.

Длинноволосый гоблин вздрогнул. В былые времена он презирал вейфов за тщедушное тело и коварный ум. А этот изнеженный свистун был вообще пренеприятный экземпляр. Но именно он, по словам Хамодура, выкрал у Вокса Верликса бумаги, сделавшие возможным всё предприятие. А потому Топорбою пришлось держать свои истинные чувства при себе.

— Я собрал армию, — доложил он союзникам. — Гоблиново Гнездо разнесёт в пух и прах Вольную Пустошь!

«Гоблиново Гнездо? — В голосе вейфа послышалось пренебрежение. — Вы, конечно, имеете в виду Опушку Литейщиков, генерал?»

Хемтафт едва не задохнулся от негодования. Он никак не мог привыкнуть к бесцеремонности, с которой эти вейфы роются в чужих мыслях. Кроме того, его оскорбил дерзкий тон Амберфуса. Но пришлось собрать всю волю в кулак и пропустить едкое замечание мимо ушей.

— Длинноволосые гоблины наточили топоры, — обратился он к Хамодуру Плюню. — Молотоголовые и плоскоголовые воины отполировали мечи и косы. Длинноухие смазали маслом копья, красноглазые набили колчаны стрелами, а клыкастые гоблины запаслись булавами. Мы готовы!

Хамодур благосклонно улыбнулся:

— Мои Пожиратели тоже готовы.

Глава восемнадцатая. Рассвет в Вольной Пустоши

— Удачи, Блэд, — провозгласил Феликс, поднимая тяжёлую кружку в честь румяного душегубца. — За твою новую жизнь на Серебряных Пастбищах!

— За Серебряные Пастбища! — подхватили Духи Тайнограда, собравшиеся за широким круглым столом в таверне «Дуб-кровосос».

— Хотя я никак не возьму в толк, отчего ты так хочешь потратить жизнь на бестолковых ежеобразов… — Городской гном Скиллет толкнул локтем жилистого крох-гоблина. — Вот мы со Скатом отправляемся в южные земли на ловлю свиномордов.

— Смотрите не поймайте чего похлеще, — мрачно процедил тролль-несун Броув. — Это территория молотоголовых гоблинов. Их там кишмя кишит. — Он ударил себя кулаком в грудь, кираса протяжно загудела. — Я вот остаюсь здесь. В северных утёсах мне выделили уютную пещеру, небольшой огород и повозку с ежеобразом для поездок на базар.

— Ушам своим не верю! — воскликнул Феликс, хлопая товарища по плечу. — Броув Глоамчик, самый суровый тролль Тайнограда, гроза Стражей Ночи заделался садоводом!

Духи разразились раскатистым смехом, кружки снова взметнулись вверх.

— За ловлю свиномордов!

— За огороды!

— За садовода Броува!