Союзники - Дэвид Дрейк

— Мы получили приказ скорректировать орбиту, — проинформировала она. Разговаривать с неземлянами нелегко, но сейчас выражение ее лица подсказало, что она все поняла правильно. — Вы ранены?

Ауро попытался принять бодрый вид и машинально потрогал шишку. Завтра, наверняка, будет синяк.

— Да нет, ничего серьезного, — ответил он. — Я должен прибыть в рубку?

— Вообще говоря, да, — ответила Ремра. — Как и.о. капитана вы отвечаете за движение корабля. Даже если это стабильная орбита, а за управлением следят компьютеры флагмана.

Последовала короткая пауза. Ремра снова встревоженно взглянула на него.

— Ясно, иду, — принял решение Ауро. Малейшая оплошность накануне экзамена грозит ему дисквалификацией. Лучше уж самому проследить за всем — пусть даже за счет собственного отдыха. Никогда не знаешь заранее, что там могут натворить в твое отсутствие.

Диана Дуэйн, Питер Морвуд. ОПЫЛЕНИЕ

Обнаружение Бычьего Глаза, привлекшее к Рою Малину и Минерве — разумному кораблю класса «Олимпус»— внимание Стратегического Планирования Флота, явилось несомненной удачей. Адмирал Ред Мейер превозносил их обоих до небес, пообещав Рою внеочередное повышение по службе — а затем объяснил, в каком случае. Что уж там говорить: они могли просто отказаться от выполнения миссии, но лукавая старая бестия сначала оставил им много удобных лазеек, но после всех насмешек по общему каналу возвращение стало немыслимым. А принуждать — адмирал никого не принуждал. Вот так они снова оказались здесь, в халианском секторе космоса, маскируясь под халианский перехватчик В — 4Бис «Фенсер», которым РМ — 14376 Минерва определенно не являлась.

С убранными внешними системами разумный корабль представлял из себя не что иное, как искореженную глыбу металла, отдаленно напоминавшую цилиндр. И эта глыба некогда была десантным кораблем Альянса. Но он подвергся налету халианских кораблей во время битвы за Бычий Глаз и превратился в груду металлолома. В один из тех кораблей, что Эйб Мейер и Ауро Ле-Барик — соответственно адмиральский внук и герой Вифезды — не сумели сохранить, несмотря на все головокружительные трюки, которые они вытворяли с грузовиками. Громкая слава обошла корабль и его экипаж стороной. Теперь это был лишь один среди тысяч других обломков космического мусора, болтающихся глубоко в халианском секторе космоса.

И сорок часов назад сюда повернула огромная эскадра.

Операция называлась «Белая картечь». Флот уже почти неделю сшивался вблизи Бычьего Глаза, дожидаясь приказа. План, как всегда, был разработан с учетом всех возможных сценариев, все аргументы «за» и «против» были тщательно взвешены аппаратом Стратегических Советников. И все варианты подразумевали одну-единственную тактику: нанесение удара по противнику, сдерживание ответного удара и постепенное его уничтожение. Много проще было бы использовать план «Посейдон», согласно которому огромный флот дистанционно-управляемых кораблей расколол бы планету, как куриное яйцо, но… Но прежде всего требовалось оказаться на поверхности и собрать необходимую информацию о халианских рейдерах, о кодах и шифрах, о Синдикате. А эту задачу можно было решить только полномасштабным вторжением. А такое вторжение всегда означает, что на поверхности вражеской планеты окажутся люди. И их кишки тоже окажутся на поверхности…

И несмотря на риск огромных потерь, парни вроде десантников Ковача предполагали, что хорьки могут оказаться куда сильнее, чем хотелось бы. Каждый второй корабль в авангарде Флота был пикирующим штурмовиком, и на его борту находилось подразделение Быстрого Реагирования. Сто Двадцать Первая, как всегда, была выдвинута вперед. План назывался «Белая картечь», согласно ему с орбиты сначала должна быть произведена массированная бомбардировка избранных целей, после чего в бой должны вступить десантники. А такой сценарий означал только одно — огромные жертвы.

Перед тем, как подавить цели при помощи чисто военных методов — бомб и плазменных пушек, — требовалось еще одно. А именно: снизить боевой дух туземного населения Халии, а само население — по возможности — обескуражить. И вот в этом и заключалась миссия Минервы.

Первоначальный план Группы Стратегического Планирования Флота состоял в том, чтобы поджечь серию атмосферных бомб и испоганить атмосферу Халии изрядным количеством кобальто-ториевой смеси, да еще так, чтобы испепеляющий жар царил на планете столетия. После углубленного анализа стратеги пришли к выводу, что этот план не сработает, и не только потому, что девяносто семь лет — слишком большой срок для запекания хорьков на радиоактивном вертеле, но и потому, что, по самым оптимистическим оценкам, должно было пройти не менее двадцати лет после начала реализации проекта, прежде чем кто-нибудь сможет не только ступить на поверхность Халии, но и вернуться обратно и рассказать об этом.

Нейтронную бомбардировку отвергли по тем же причинам. Очень слабый взрыв при очень сильном лучевом поражении — достоинства хваленой нейтронной бомбы, известные из учебников истории, — имели значение непосредственно на поле боя да и то только в том случае, если мощность боеголовок не превышала одной килотонны. При обсуждении же операции на Халии речь шла самое меньшее о шести тысячах мегатонн. Массовое использование таких боеголовок могло привести к кумулятивному эффекту. И план «Посейдон» был отвергнут.

Специальная операция, известная как «Огненный лед», требовала лишь одного быстрого корабля, снаряженного грузом особой важности: биоразрушающим быстроразлагающимся реагентом, известным во Флоте под маркой GK — 2.

Это был сверхмощный нервнопарализующий газ.

Доставленный к целям, заранее классифицированным как пригодные для наземной штурмовки, GK — 2 убивал, выводил из строя или же, на худой конец, загонял в глубокие убежища всех потенциально опасных обитателей региона. Ни одно вооруженное существо не могло выжить без защитных средств, а шесть дней, проведенных в костюме спецзащиты и в противогазе, когда даже естественные надобности приходится отправлять прямо в костюм, выведут из строя любого. Стратегический и тактический анализ показал, что более быстрые процессы метаболизма у халиан приведут к полной потере боеспособности их подразделений еще до того, как десантники ступят на поверхность планеты.

— Ну вот, опять к халианам, да еще нужно маскироваться под этих уродов, — недовольно проворчала Минерва. — Мы как-то уже занимались этим, и не могу сказать, чтобы мне нравилось.

— М-м-да. А ведь тогда ты вызвалась сама, — откликнулся Рой Малин, не отрывая взгляда от вскрытой панели. Ему, как «мускулу» разумного корабля класса «Олимпус», единственному человеку в экипаже, приходилось следить за всем.

— Управляемая капсула номер два, системный статус?

— Капсула два: все системы функционируют нормально. Стопроцентная готовность.

— Подтверждаю.

Постоянный анализ передач между панелью управления Минервы и двумя десятками капсул с канистрами нервно-паралитического газа, хранившихся в полостях разрушенного десантного корабля, осуществлялся при помощи сверхточных лазеров, исключавших всякую возможность перехвата информации и обнаружения. Однако Рой чувствовал себя глубоко несчастным каждый раз, когда требовалось нарушить режим полного молчания. До Халии оставалось менее пяти астрономических единиц, и это расстояние непрерывно сокращалось. Несмотря на заварушку у Бычьего Глаза, немало хорьков сновало и здесь. И все с навостренными ушками.

В этот раз на борту Минервы находился пассажир — полковник Кулли из Двадцать Второй бригады Сил Быстрого Реагирования. Не говоря уже о том, что Кулли являлся офицером, это был первый десантник, на униформе которого Рой не увидел многочисленных побрякушек, которые так любят все десантники. Но зато Кулли обладал кое-чем другим. А именно, наружностью. Так мог выглядеть только прирожденный убийца.

Рой с беспокойством чувствовал, что главной причиной присутствия полковника Кулли на борту являлся он сам. А точнее — его невоздержанность в словах. На предварительном-инструктаже не было сказано ни слова о том, что на борту Минервы будет присутствовать кто-то еще, помимо обычного экипажа — по крайней мере до тех пор, пока «экипаж» не поднялся со своего места, не кашлянул, чтобы привлечь внимание, и не сообщил, что именно он думает об операции «Огненный лед».

Да, противниками являются проклятые хорьки; да, всем хорошо известна жестокость этих тварей; да, GK — 2 разрешен законом, он ничем не хуже плазменных пушек. Но одна мысль о том, что в результате газовой атаки пострадает и гражданское население, вызывает у него отвращение. О чем Рой Малин и не преминул сообщить.

Пусть это было ничем иным, как желанием высказать наболевшее, но, поднявшись со своего кресла и приковав к себе взоры всех находившихся в зале. Рой допустил роковую ошибку. Он не пожелал придерживаться общепринятых правил и молча опуститься обратно. Рой был очень начитанным и хорошо образованным молодым человеком, а гнев прибавил ему красноречия. Словом, он наплевал на все авторитеты и правила приличия. Да еще перед Адмиралом Мейером и Десантным генералом Хьюго Стресснером. Учитывая богатую генеалогию их обоих, сравнение плана «Огненный лед» с деятельностью эсэсовцев не могло понравиться упомянутым особам.