Томка. Тополиная, 13 - Роман Грачёв

Вместо этого я постоянно оказываюсь в самой гуще событий и, более того, держу при себе мою дорогую и любимую доченьку.

– Прикольно, – сказала Томка. – Что?

– Вон в том окошке, вон там, на втором этаже, видишь?

– Тут полно окошек на втором этаже. Где именно?

– Да вон же, балин, смотри, куда я показываю! Видишь, вон тетенька толстая в лифчике!

Я проследил за ее рукой. В квартире второго подъезда женщина суетилась возле окна. Действительно, в одном лифчике. Ее совсем не занимало отсутствие занавесок.

– И вовсе она не толстая. Очень даже ничего…

– Нет, тогда не смотри туда! У тебя Олеся Петровна есть! На меня смотри!

Но я и на Томку не стал смотреть. Я перевел взгляд на автомобиль, въезжавший во двор с левой стороны. Маленькая красная иномарка. Она настолько ярко выглядела в этом вечернем пейзаже, что я не мог ее не отметить.

Как выяснилось, отметил машину не только я.

– Что за тачка? – спросила Таня. Владимир Петрович покачал головой.

– Это местная или чужая?

– Танюш, – вздохнул пенсионер, – ты слишком хорошо о нас думаешь. Мы здесь ни черта не знаем друг о друге. Я могу похвастаться только тремя-четырьмя знакомыми соседями, да и те уже не все в наличии. Откуда мне знать, чья это тачка! И не все ли равно?

Тем временем из красной машинки вышла элегантная дама в темном коротком пальто, в шляпке и с черной сумочкой на руке. Она захлопнула дверцу, изящным движением включила сигнализацию и направилась к двери второго подъезда.

Голос подала Татьяна:

– Кажется, пора.

– В каком смысле?

– Готовьтесь. Хотя… подождите…

Элегантная дама не успела войти в подъезд. Дверь открылась, на крыльцо вышел мужчина в черной куртке, надетой на белую рубашку. Тот самый бородатый ужас…

– О, пап, смотри, черная рука! – Томка аж подпрыгнула. Таня с мольбой посмотрела на меня.

– Антон… нужен кто-то из крепких мужчин. Кому-то нужно быть там! Ты один…

Мы переглянулись. Владимир Петрович на всякий случай присосался к фляжке. Томка продолжала восхищенно смотреть, как Черная Рука и Элегантная Дама входят в подъезд. Не во второй. В первый.

– Что ты там говорила про лифт, дочь?

33

– Здравствуйте, Наталья Николаевна, – улыбнулся Константин. – Ничего, если мы с вами поговорим в подъезде? И не в нашем, а в соседнем. А?

Она замешкалась. Вроде бы ничего странного в его поведении не просматривалось, но эти загадочные перемещения по дому… зачем такие сложности?

– Может, нам поступить проще и присесть во дворе на лавочке? – предложила она. У вас сегодня во дворе необычно светло.

– Да, есть такое, но нам лучше спрятаться от посторонних глаз. Знаете, про меня здесь и так все говорят, что я псих. Не хочу лишних разговоров.

– Ну, смотрите…

В подъезде было сухо и тепло. Мусора нет, запахов, которые могли бы источать незакрытые люки мусоропровода, тоже не ощущается. В таких подъездах зимой прячутся влюбленные парочки и любители пива, и местных жителей не спасают ни замки, ни домофоны, ни бдительные бабушки.

Наталья Николаевна поднялась по лестнице на площадку первого этажа, обернулась и вопросительно посмотрела на своего провожатого. Только сейчас она заметила, что куртка его неестественно топорщится на животе и поясе. Хотя, может, ей так кажется из-за своеобразного освещения. И еще эта дурацкая черная перчатка на правой руке.

– Ну, что дальше, Костя? Что за новые загадки?

Он молча поднялся следом, подошел к лифту, нажал на кнопку вызова. Отвечать на вопрос Константин явно не торопился. И вот тут Наталья Николаевна поняла, что совершила ошибку. Возможно, самую большую в своей жизни.

А ведь она чувствовала! Она же прекрасно помнила его глаза во время того последнего сеанса, а его мерзкий голос до сих пор звучал у нее в ушах. И как она позволила себя уговорить?! Ведь она тогда решила, что парень закончит плохо и обязательно потащит за собой еще кого-нибудь. Константин Самохвалов относился к тому типу странных людей среднего возраста, которые никогда не расстанутся со своим грузом, несмотря на все попытки специалистов. Это нравственный рак, неизлечимая травма, полученная в период взросления. Таких нужно сразу изолировать!

Почему она позволила себя уговорить?!

Дерьмовый она психолог. Если выживет – выбросит диплом к чертовой матери!

– Что мы делаем в этом подъезде? – стараясь не сорваться, спросила она.

– Потому что в том подъезде живет моя мама. Она, конечно, дура, но я не хочу ее убивать. Пусть живет и вспоминает сынишку…

Приехал лифт. Открылась дверь. Костя схватил женщину за воротник пальто и втолкнул в кабину.

– Прокатимся, тетя.

34

Я не успел принять решение. Более того, я даже не успел ответить на предложение прогуляться к подъезду, за дверьми которого только что исчезла странная парочка, потому что дальше произошло что-то невероятное, чего никто из нас не ожидал, как никто не ожидал внезапной многоквартирной иллюминации.

С двух сторон во двор с улицы с ревом вкатывались машины чрезвычайных служб: две белые «двенашки» с проблесковыми маяками на крышах, навороченный микроавтобус «скорой помощи» и такой же автобус с надписью «МЧС» на борту. До нас с Тополиной улицы доносился и рев пожарной машины.

У меня, признаться, отвисла челюсть, а Томка просто подпрыгнула и стала лихорадочно оглядываться по сторонам. В этот самый момент я, наконец, осознал, что нам с ребенком надо валить отсюда подальше.

Кто-то просчитал ситуацию и позвонил куда следует? Так или иначе, этот кто-то оказался шустрее и прозорливее нас.

– Дима, – обратился я к Картамышеву, – у меня просьба.

Я присел к дочери, взял ее за ручки. Ох, сколько же раз я устраивал эту сцену: «Доченька, твоему папочке сейчас нужно заняться делом, а ты будешь ему немножко мешать. Не волнуйся, все будет хорошо. Я скоро вернусь». Да только папочка, паршивец эдакий, нередко оказывался обманщиком и не держал слово. Подводил свою драгоценную доченьку. И сегодня, увы, все указывало на тот же самый «везучий случай».

– Милая, сейчас ты сядешь вместе с дядей Димой в машину, и он отвезет тебя… – Я лихорадочно прикидывал варианты, куда можно отвезти дочь. К Олесе однозначно я не сунусь, уж тем более сегодня, чтобы не вызывать у нее ощущения дежа вю. – К бабе Соне он тебя отвезет, хорошо?

– Не-ет!

Снова эта паника в глазенках, этот страх за папу и за весь белый свет. Но не только.

– Может, к маме? Она меня приглашала к себе.

– Нет, мамы сейчас нет дома, и я не знаю, где ее искать.

– Может, позвонить?

– Мне некогда решать с ней вопросы. А баба Соня всегда в это время дома. Мы договорились? С дисциплиной у Томки всегда были проблемы, но сейчас она не стала препираться.

– Ладно. А ты скоро придешь?

– Как только разберусь здесь с делами, так сразу и приеду за тобой. – И тут я снова рискнул: – Я обещаю. Дима Картамышев кивнул, взял Томку за руку.

– Пойдем, принцесса. Прокатимся с ветерком.

– Пойдем, дядь Дим. У тебя в машине есть музыка?

– Есть. Какую ты любишь?

– Мэнсона хочу.

Дима присвистнул, взглянул на меня с укоризной. Твоего осуждения мне еще сейчас не хватало, шпик! Проводив взглядом удаляющиеся спины моего агента и Томки, я обернулся к Тане.

– Что дальше?

– Не знаю. Мне кажется, теперь все ложится на их плечи. Только вот откуда они тут взялись?

Еще две машины – черные иномарки с тонированными стеклами – остановились перед домом, заблокировав двери обоих подъездов. Из них выскочили Люди В Черном – точнее, две пары парней в черных куртках и таких же брюках, похожих на агентов национальной безопасности. У кого-то в руках были рации, у кого-то оружие.

«Е-мое! – подумал я. – Джеймс Бонд на марше».

От первого подъезда один из парней сразу направился в нашу сторону, будто только о встрече с нами и мечтал в этот чудный воскресный сентябрьский вечер.

– Так, господа, – крикнул он еще на подходе, – вам лучше отойти на безопасное расстояние.

– Куда?! – чуть ли не взвизгнул Кеша. К этому моменту он изрядно опьянел.

– Подальше от дома.

– Но мы тут живем!

– Пока живете, – загадочно молвил агент. – А то, возможно, и негде будет жить через пятнадцать минут. Так, всё, бегом отсюда!

Он начал оттеснять нас от детской площадки, вытянув руки в разные стороны. Аборигены попятились, женщины в домашних халатах стали причитать, как всполошенные куры.

– У нас там дети! Что происходит?!

– Никаких вопросов! Сейчас мы всех эвакуируем, а вы, коли уж здесь, не создавайте нам проблем. Рация, висевшая у него на груди, зашипела:

– Третий, отводи их – и по подъездам! У вас пять минут! Бегом!

Что-то очень тяжелое провалилось в мой желудок от горла. Я вспомнил свою службу в уголовном розыске. Я очень хорошо знаю, что означает вся эта суматоха.

– Командир, – сказал я, приблизившись к парню на расстояние дыхания, – Антон Данилов, бывший опер из Калининского, сейчас частный агент. У меня здесь клиентура. Возможно, наши дела связаны.