Улитка в тарелке - Юлия Лавряшина

— Бемби?

Рыжая голова качнулась вниз большим огненным шаром, и Мира перестала видеть его глаза. «Не буду его торопить», — решила она, хотя и не была абсолютно уверена, что торопиться некуда.

Наконец, Дрим поднял голову.

— Ладно, — сказал он. — Я обещаю тебе.

— Спасибо, — ей и в самом деле стало как-то легче. Неприятно думать, что после тебя остается ложь, если даже она пока не произнесена.

— Эй!

Веселый крик Сола долетел снизу, как голос птицы, которая собралась взлететь высоко-высоко. И Мира подумала: «Он взлетит. Жалко, что я уже не взлечу с ним на пару… Мне бы хотелось. Но, может, я правда стану его дочерью?»

— Спускайтесь! — крикнул он Дриму, который опять свесился через перила. — Ключ от замка у меня.

Покивав ему и махнув рукой, Дрим спросил у нее:

— Одеяло оставим тут, или тебе холодно?

«Холодно, — ответила она только мысленно. — Но в одеяле тебе тяжелее нести…»

— Оставим. — Мира заставила себя сбросить его на подлокотник кресла. — Солнце уже вон где!

Дрим улыбнулся и без натуги поднял ее. И, удивившись, осторожно встряхнул:

— Да в тебе веса совсем нет!

Затем добавил, как бы про себя:

— Одна божественная легкость…

В комнате он едва не наткнулся на Эви, которого Бемби уже успела разбудить. Не дожидаясь остальных, он жевал хлеб с повидлом, и правая ноздря у него была измазана коричневой кашицей. Мира тихонько рассмеялась и протянула, подражая Бемби:

— Вот чушонок!

— Идем, да? — глаза у него снова позеленели.

Мира загляделась в них и подумала: «Это главный цвет всего живого… Он еще не скоро умрет».

Выскочив из кухни, Бемби ахнула:

— Вы прямо так и понесете? Не тяжело?

— Своя ноша не тянет. — Дрим улыбнулся всем сразу.

Мира чувствовала, что от этой улыбки ей достается все меньше. Но это уже не обижало…

Бемби распахнула перед ними дверь, щелкнула замком и первой побежала вниз, чтобы они смогли выйти из подъезда. «Я ни с кем не простилась, — подумала Мира о тех, кто остался за Стеной. — Но мы ведь все равно скоро встретимся… Эви придет последним. Это хорошо. Ему тут нравится».

Когда они вышли, Мира заметила на качелях Лопуха, но теперь с ними был Дрим, и можно было ничего не бояться. Она даже оглянулась, осторожно отклонив голову, и посмотрела мальчишке в лицо: сейчас он не выглядел устрашающе. А под глазом виднелся синяк — наверное, Сол постарался.

«Прощай, — мысленно сказала ему Мира. — И не будь ты таким дураком! Человек же не виноват в том, как он выглядит… Я ни в чем не виновата».

Она попыталась поймать лицом луч солнца и согреться им. Но по коже скользил только ветер, потому что солнце пряталось за головой Дрима, выдавая его за себя. Легко смирившись с тем, что с ней прощается только ветер, Мира улыбнулась: «Все равно это хороший мир… Добрый. Все, кого я люблю, они ведь из этого мира. Оказывается, даже Эви…»

— Не холодно? — Дрим заботливо заглянул ей в глаза. — Мне кажется, ты дрожишь.

Она легко солгала:

— Ну да, я волнуюсь. Я же никогда не каталась на лодке.

— Тебе понравится.

— Это уж точно! Дрим…

— Что, девочка?

— Ты и в самом деле не говори остальным. Я подумала… Зачем им знать? Они ведь немножко дольше проживут, если не узнают. Пусть думают, что вырастут! Им еще есть чего ждать.

Река уже была совсем близко, ее синева всплесками отражалась в глазах Дрима. «Какие глаза! — она вдруг почувствовала себя совсем взрослой. — Ни у кого нет таких глаз…»

— Хорошо, будь по-твоему, — согласился он. — Только ты вправе решать, что лучше.

С грохотом пробежав по деревянным мосткам, Сол присел у знакомой лодки и одним движением открыл замок. Вытянув цепочку, он деловито распорядился:

— Все, можно садиться. Я подержу.

Дрим улыбнулся:

— Объявляется посадка. Мира первая.

Он бережно опустил ее на деревянную скамеечку и наспех объяснил, что любой моряк назвал бы ее «банкой». Уцепившись за борта, Мира весело сказала:

— Спасибо, Дрим!

— Ну, что ты…

— Нет, не «что ты»! Спасибо. А можно мне одну секундочку поговорить с Бемби? Это секрет… А потом вы сядете.

— Девичьи секреты? — Дрим отступил и оглянулся.

У Бемби удивленно подлетели брови, но она ничего не спросила и жестом приказала всем отойти подальше. Когда она опустилась на корточки, Мира тихо сказала:

— Только не кричи и не возмущайся. Я чувствую, что сил уже совсем нет, понимаешь?

— Что ты…

— Тихо! Я умру сейчас. Совсем чуть-чуть осталось. Ты когда-нибудь поймешь, что это можно чувствовать… Я хотела тебя попросить… Понимаешь, я ведь не знаю, как это происходит. Может, это очень некрасиво… Я не хочу, чтоб они это видели. Все они, все трое. От меня и так немного красоты было…

— Не говори так.

— Теперь уже незачем врать.

— Ты просто не понимаешь свою красоту! — у нее задрожал голос. — А я понимаю. Сол понимает!

— Раз ты все понимаешь…

— Ты хочешь… — Бемби не договорила.

Мире удалось улыбнуться:

— Толкни лодку. Смотри, какое тут течение! Просто толкни, и меня унесет. Они не успеют нам помешать… А я буду думать, что плыву к морю, я ведь для этого и пришла — чтобы увидеть его. Сол сказал, что все реки впадают в море. Вот там — красота…

Бемби молча смотрела на нее, и хотя Мира знала, что не об этом она сейчас думает, все же сказала с сожалением:

— Вот только лодка не ваша… Солу влетит? Этого я не хочу.

— Не влетит, — глухо ответила Бемби. — Математик в жизни на ней не катался. Только мы… Я сама с ним поговорю.

— Спасибо, — ей так хотелось лечь, что все силы уходили на то, чтобы держать спину.

Заметив это, Бемби отчаянным голосом спросила:

— Уже пора?

— Да, — только и сказала Мира.

Еще секунду Бемби смотрела на нее совсем почерневшими от тоски глазами, потом вскочила и резко толкнула лодку. Потом еще и еще… Миру опрокинуло на спину и закружило, но не на месте, а поднимая куда-то.

«Эта река течет прямо в небо», — успела подумать она прежде, чем услышала чей-то крик, заглушивший все звуки. Она не могла так кричать. Для этого нужно было родиться птицей….

…Крепко сжав мальчика, слезы которого часто и горячо падали на руку, Дрим говорил, глядя вслед той точке, что уже не была просто лодкой:

— Ничего, Сол, ничего. Она очень мудро поступила. По-взрослому мудро и по-детски чутко. Хорошо, что ты встретил ее в двенадцать лет… Теперь она всегда будет оберегать тебя от зла, если оно вдруг захочет поселиться в тебе. Ты ее не забудешь. И я не забуду.

Он выпустил его и присел возле Эви, который сгорбился на серых камнях, но не плакал. Погладив его искалеченную голову, Дрим тихо сказал:

— Ты был ее лучшим другом. Долгие годы — единственным.

— Она вернется! — задыхаясь, прокричал Сол. — Вы не знаете, а я знаю. Она скоро вернется!

— Да. — Дрим вдруг почувствовал, что и сам не сомневается в этом. — Я тоже знаю.

Громко шмыгнув, Сол яростно потер нос и уставился на него с недоверием:

— Вам-то откуда знать?

— Она сама сказала, — за него ответила Бемби. Она так и не заплакала. Ей хотелось кричать в голос с братом, но она загоняла этот вопль в себя, не опасаясь захлебнуться.

— Правда, сказала?

Сол посмотрел на нее с такой надеждой, что она ужаснулась: «Опять?! Ложь во спасение? Неужели никуда не деться от этого? Но ведь это, может быть, и не ложь вовсе…»

— Правда, — решительно сказала она и повторила: — Правда.