Робур-завоеватель - Жюль Верн

И тогда произошло нечто неожиданное: свирепые туземцы приняли воздушный корабль за неземное существо, сошедшее с небес для того, чтобы воздать последние почести королю Бахаду.

Его появление вызвало неописуемый восторг. Страстные призывы, громогласные просьбы, всеобщие молитвы вознеслись к этому сверхъестественному гиппогрифу, который, без сомнения, явился лишь затем, чтобы взять тело усопшего владыки и вознести его в высшие сферы дагомейских небес.

И тут от удара сабли мингана на землю скатилась первая голова. Вслед за тем и остальных пленников, разделенных на сотни, подвели к отвратительным палачам.

Вдруг с «Альбатроса» послышался ружейный выстрел. Министр юстиции ничком упал на землю.

– Меткий выстрел, Том! – воскликнул Робур.

– Пустяки… я бил прямо в кучу! – отозвался боцман.

Остальные члены экипажа с ружьями в руках ожидали лишь приказа инженера, чтобы открыть стрельбу.

Настроение толпы круто переменилось. Люди поняли: это крылатое чудище – вовсе не добрый дух, а дух, враждебный славному народу Дагомеи. Поэтому, как только минган упал на землю, отовсюду послышались крики о мщении. И над равниной тотчас же поднялась ружейная пальба.

Эти угрозы не испугали «Альбатроса», который отважно снизился до высоты не более ста пятидесяти футов над землей. Дядюшка Прудент и Фил Эванс, каковы бы ни были их чувства к Робуру, могли лишь присоединиться к подобному акту гуманности.

– Верно! Освободим пленников! – вскричали они.

– Я это и намерен сделать, – отвечал инженер.

По примеру членов экипажа коллеги вооружились магазинными ружьями, и все, кто находился на «Альбатросе», открыли дружный огонь, причем ни одна пуля не пропала даром, находя себе мишень в толпе, стоявшей внизу. Даже стоявшая на борту «Альбатроса» маленькая пушка, жерло которой опустили как можно более отвесно, послала наудачу несколько зарядов картечи, и они посеяли смятение в толпе.

Воспользовавшись тем, что охранявшие их воины отвечали выстрелами на огонь, открытый с воздушного корабля, пленники, так и не понявшие, что за помощь пришла к ним с небес, разорвали стягивавшие их путы. Передний винт «Альбатроса» был пробит, несколько других пуль угодили в корпус воздушного корабля. Фриколлина, укрывавшегося в глубине каюты, едва не задела пуля, пробившая стену рубки.

– Ах, так им, видно, еще мало! – воскликнул Том Тэрнер.

И, спустившись в пороховой склад, он возвратился с дюжиной динамитных патронов, которые роздал своим товарищам. По знаку Робура эти патроны были брошены на холм и, ударившись о землю, взорвались, точно небольшие гранаты.

Какое замешательство поднялось внизу! Король, его двор, армия, народ – все были охвачены ужасом, вполне понятным после такого нападения. Все кинулись под защиту деревьев, а пленники тем временем пустились наутек, и никто даже не думал их преследовать.

Празднество в честь нового короля Дагомеи было окончательно испорчено. А дядюшке Пруденту и Филу Эвансу довелось убедиться, какой мощью обладает летательный аппарат и какую службу он может сослужить человечеству.

Затем «Альбатрос» спокойно поднялся в средние слои атмосферы; он пересек область Уида и уже вскоре потерял из виду пустынный скалистый берег, который постоянный прибой – следствие юго-западных ветров – делает почти неприступным.

Теперь воздушный корабль парил над Атлантическим океаном.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

Да, под ними раскинулся Атлантический океан! Опасения обоих коллег оправдались. Впрочем, Робур, казалось, не испытывал и тени беспокойства, пускаясь в путешествие над этим громадным океаном. Это нимало не тревожило ни его самого, ни членов экипажа «Альбатроса», которые, должно быть, привыкли к подобным перелетам. Все они спокойно разошлись по своим местам. Никакие кошмары не нарушали их сна.

Куда направляется «Альбатрос»? Неужели воздушный корабль, как говорил инженер, действительно совершит «больше, чем кругосветное путешествие»? Но так или иначе, должно же и оно где-нибудь закончиться? Ведь невозможно допустить, что Робур всю свою жизнь проводит в небе, на борту воздушного корабля, и никогда не спускается на землю! Как мог бы он тогда пополнять запасы провизии и боевого снаряжения, не говоря уже о различных технических материалах, необходимых для бесперебойной работы двигателей? Несомненно, в каком-нибудь никому не известном и трудно доступном уголке земного шара должно существовать какое-то пристанище, какое-то место для передышки, где «Альбатрос» мог бы получать все, в чем он испытывает нужду. Инженер Робур был способен прервать всякие отношения с обитателями земли, но прервать всякую связь с земной поверхностью даже он не был способен!

Но если дело обстояло так, где же находилось это пристанище? Что заставило инженера выбрать именно его? Ожидала ли там возвращения Робура маленькая колония, которую он возглавлял? Мог ли он набрать там новый экипаж? И как получилось, что судьбы его спутников – выходцев из различных стран – оказались связанными с его собственной судьбой? И откуда он взял средства, чтобы построить такой дорогостоящий аппарат, конструкцию которого держал в секрете? Правда, содержание экипажа воздушного корабля не могло быть особенно разорительным: на борту «Альбатроса» все жили дружно, одной семьей, как живут люди, довольные своей судьбою и не скрывающие этого. Однако кто же был в конце концов этот Робур? Откуда он взялся? Каково его прошлое? Словом, тут вставали тысячи необъяснимых загадок, а единственный человек, который мог их разрешить, конечно, никогда не станет этого делать!

Вполне понятно, что такое нагромождение неразрешимых проблем выводило из себя обоих воздухоплавателей. Сознавать, что летят неведомо куда, не находить никакого выхода из этого опасного приключения, не представлять себе даже, окончится ли оно вообще когда-нибудь, быть обреченными на вечные скитания в воздухе, – разве всего этого было недостаточно, чтобы толкнуть председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества на какой-нибудь безрассудный поступок?..

А пока что, начиная с вечера 14 июля, воздушный корабль летел над просторами Атлантического океана. Наутро солнце поднялось над дугообразной линией, где небо, казалось, сливается с водой. На безбрежной поверхности океана не видно было ни клочка земли. Африка скрылась на северной стороне горизонта.

Когда Фриколлин отважился покинуть свою каюту и увидел под собою бескрайнее море, ужас охватил его с новой силой. Правильнее было бы сказать, увидел не «под собою», а «вокруг себя», ибо человеку, находящемуся в верхних слоях атмосферы, кажется, будто бездна обступает его со всех сторон, а горизонт, поднимаясь до уровня его глаз, отходит все дальше и дальше и представляется недостижимым.