Мистическая мадам - Наталья Патрацкая

У двери стояла Анна Александровна:

– Матрена, давай свой стул, я его продам, вроде есть покупатель на твой старый стул.

– Я раздумала его продавать, Анна Александровна, мне на нем хорошо думается.

– А кто там у тебя по телефону говорит? Макар дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное…

– Я вам потом объясню, – сказала я и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери.

– Ты чего, Матрена, я тебе помешала?

– Нет, стул я не продаю, тема исчерпана.

– Матрена, с кем ты там говоришь?! – прокричал Егор Сергеевич и высунулся в прихожую.

– Матрена, ты не одна! – вскричала Анна Александровна, – а как же мой Макар?!

– Макар деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе.

– Бабы, что за разборки, в такое время?! – зашумел недовольный ситуацией Егор Сергеевич, – что за ерунду вы говорите?

Анна Александровна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился:

– Ухожу, ухожу, – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.

Макар сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо.

– Макар, – сказала вошедшая в квартиру Анна Александровна и замолчала.

– Мама, ты, что-то сказать хотела? Матрена продала тебе старый стул?

– Ей не до стула. Я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал?

– Матрена мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.

– Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался.

– Макар, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?

– Мать, ты чего? Матрена просила шесть стульев провести через цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?

– Макар, а жить всем хочется, трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо все сделать так, как было со стулом Матрены? Стул замечательно смотрится.

– Не понял…

– Ты давно был у меня на работе, в антикварном магазине?

– Я туда вообще не хожу.

– Зайди, посмотри, чем я торгую. Где, мне на всех покупателей антиквара найти?

Вот, сами и придумывает вар-антиквар. Матрена оставила меня в салоне консультантом.

– Прости, не сразу понял, ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Матрены есть? Она тебе говорила?

– Нет, Макар, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала.

– А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся.

– Макар, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали…

Я словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Егора Сергеевича, так, словно холодным душем его облила:

– Егор Сергеевич, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя.

– Чего глупость говоришь, на ночь глядя? Куда я пойду? Мне и тут нравится.

– Зачем ты ко мне банным листом прилип? Думала, Макар ушел, одна поживу.

– Это его мать приходила? Красивая женщина!

– Шел бы ты к ней что ли.

– А возьму и пойду, вдруг не прогонит, – сказал Егор Сергеевич, надевая рубашку.

– Егор Сергеевич, вы, что – всеядный? Вам все равно кто? – спросила я, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.

– Не знаю, меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут.

– Скорее последнее, оделся? Счастливо!

Егор Сергеевич вышел из квартиры Матрены.

В соседнюю квартиру решительно звонил Платон Иванович знакомый Анны Александровны.

Дверь ему открыл Макар:

– Вы к кому?

– Я пришел к вашей маме, мне с ней поговорить надо, я для нее мебель делал, поговорить надо.

– Что вы говорите! Только без меня, – сказал Макар и вышел из открытой для Платона Ивановича двери, и тут же позвонил в дверь Матрены.

Я посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Макара, открыла дверь.

– Привет, Макар!

– Да мы сегодня уже виделись, просто день выдался длинный.

– Ты прав. Проходи, садись.

– Можно, но не на твои стулья восемнадцатого века.

– Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.

– Давай, чай, если больше нечего делать.

– Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.

Макар пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Я спала…

В кресле тихо спал Макар, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Я, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Я чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Я перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было полгода, и я успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить сонный покой.

Макар открыл глаза:

– Привет, Матрена. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Егора Сергеевича стерегу.

– Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.

– Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Егор Сергеевич. Вы с ним спали? Вот на этой постели?

– Макар, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…' – Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой.

Я вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Макар прошел в ванну, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене.

Мы обнялись порывисто и страстно.

Глава 26

Платон Иванович зашел в квартиру к Анне Александровне:

– Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.

– Чего от меня хотите?

– Любви.

– Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! – от возмущения, у Анны Александровны голос стал прерывистым.

– А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился.

– Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.

Анна Александровна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют…

Она внимательно посмотрела на Платона Ивановича:

– Вам сколько лет, молодой человек?

– Я Платон Иванович, мне много лет, я бобыль.

– И я вдова.

– Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются…

– Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая.

– А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня.