Афера с вином - Питер Мейл

Минуты текли с черепашьей скоростью, но все-таки текли. Когда Сэм в очередной раз посмотрел на часы, они показывали без пяти два. Он вернулся, чтобы посмотреть, как идут дела у Гроссо. Тому оставалось обработать четыре бутылки.

Софи обещала, что, перед тем как выходить из ресторана, она заскочит в дамскую комнату и оттуда позвонит.

Гроссо продолжал работать. Спокойно, методично, медленно.

— Но это же замечательно вкусно! — восхитилась Софи, пригубив мускат. — Что-то среднее между сухим и сладким. Восхитительно!

Она подняла бокал, салютуя Виалю, который с улыбкой наблюдал за ее реакцией. Разумеется, у него уже готов был рассказ о рождении этого замечательного вина.

— Название винограда происходит от итальянского слова moscato. То есть мускус. Вам, наверное, известно, что мускус чрезвычайно высоко ценится среди оленей. — Смотритель игриво пошевелил бровями. — Именно этим запахом они… — как бы это выразиться? — приглашают к знакомству особей противоположного пола. Мускус нередко используется и при изготовлении духов, причем считается, что на людей он производит то же действие, что и на оленей. — Виаль поднес бокал к носу и глубоко вдохнул. — Нежный, очень женственный букет и в самом деле с ноткой мускуса. Сладкие вина часто закрепляют спиртом, но только не это. Поэтому у него более тонкий, мягкий вкус, чем, скажем, у муската «Фронтиньян».

Смотритель сделал небольшой глоток, откинулся на спинку стула и от удовольствия закрыл глаза, но скоро опять открыл их и неохотно взглянул на часы.

— Этот ланч доставил мне огромное удовольствие, — вздохнул он, — но я совершенно потерял счет времени. Оно пролетело так незаметно. А теперь, боюсь, нам пора возвращаться.

— Выпьем еще по чашечке кофе, — предложила Софи. — Я закажу по дороге в дамскую комнату.

Плотно закрыв за собой дверь кабинки, она взглянула на часы и набрала номер Сэма.

— Вы закончили?

— Заканчиваем. Еще пять минут — и они уйдут. Закажите еще по рюмочке коньяка.

— Пять минут, Сэм, не больше.

На деле остатки «Бом-де-Вениз», кофе и оплата счета заняли чуть больше десяти минут, и в погребе, когда они туда вернулись, был только Сэм. Входя в дверь, Софи и Виаль слышали, как он насвистывает «La vie en rose».

Глава девятнадцатая

По посыпанной гравием дорожке Сэм и Софи шли к чугунным воротам. У них за спиной в дверном проеме, словно в раме, стоял Виаль и махал рукой до тех пор, пока они не скрылись из виду.

— Ну, как прошел ланч? — поинтересовался Сэм.

— По-моему, Виаль доволен. — Софи остановилась и начала рыться в сумке в поисках черных очков. — Нет, он определенно доволен — меня никогда в жизни так долго не благодарили. Только знаете, я чувствую себя ужасно неловко. Он такой славный. А ведь на самом деле это была ловушка.

Сэм смотрел на двух чаек, ссорящихся в воздухе из-за куска рыбы.

— А если бы Ребуль с Виалем оказались парой негодяев, вам было бы легче?

— Конечно. — Она повернулась к Сэму. — Хотя я понимаю, что это неправильно. Преступление есть преступление, кто бы его ни совершил.

Остаток пути они проделали в молчании. В отеле Сэм сразу же бросился к стойке портье и скоро вернулся к Софи с толстым конвертом в руках.

— Вот ответ на все наши вопросы, — сказал он с невеселой улыбкой. — А может быть, и нет.

Сэм открыл конверт и вытащил пачку бумаг. К официальному полицейскому бланку с отпечатками пальцев был пришпилен листочек, исписанный торопливым почерком Букмана:

Сэм,

посылаю твои отпечатки. Ребята, которые за ними ездили, были огорчены, что не пришлось применять силу. Дэнни Рот не снискал их любви.

«Дассо Фалькон», принадлежащий «Групп Ребуль», вылетел 27 декабря из аэропорта Санта-Барбары в аэропорт ДжФК, Нью-Йорк. Конечный пункт назначения — Марсель. Все документы и подробности у меня имеются.

Удачи!

Р. S. Я тут заглянул в винную карту «Французской прачечной». Начинай экономить.

Сэм кивнул и протянул записку Софи.

— Поздравляю. Вы только что повышены до ранга детектива. Ваша догадка насчет самолета, похоже, оправдалась. Конечно, это только косвенная улика, но уж больно точно все совпадает. — Он вернул бланк с дактилограммой в конверт и достал телефон. — Думаю, надо передать это Филиппу.

Гроссо отложил увеличительное стекло и положил на место листок с отпечатками Дэнни Рота.

— Четко и аккуратно, — удовлетворенно сказал он. — Думаю, проблем не будет. О результате я вам сообщу.

Филипп даже не пытался скрыть свое нетерпение, а его ноги независимо от хозяина выбивали чечетку.

— А когда…

Гроссо строго остановил его, подняв указательный палец:

— За пару минут такую работу не сделаешь. Вам ведь нужно стопроцентное совпадение? — Филипп кивнул. — Стопроцентное. Выходит, все должно быть сделано идеально, иначе суд не примет их в качестве доказательства. Я должен знать, а не предполагать, что отпечатки совпадают. Понятно? На это требуется время. — Гроссо подошел к двери и недвусмысленно распахнул ее. — Я вам позвоню, когда закончу.

Нахально маневрируя между машинами, Филипп миновал пробку в районе Старого порта и свернул к «Софителю». Голову переполняли приятные мысли. Сегодня должна сложиться последняя часть головоломки. Если отпечатки совпадут, статью даже писать не придется, она уже практически готова. Конечно, надо будет немного подредактировать, кое-что скрыть. Софи и Сэм, возможно, не захотят, чтобы упоминались их имена, и с инспектором Андреи еще не все ясно. Но все эти маленькие умолчания легко можно будет оправдать освященной веками первой заповедью журналиста: «Храни в тайне имена своих источников» (которая имеет даже большее хождение, чем другая избитая истина: «Народ имеет право знать»). Филипп чувствовал, что успех уже практически у него в кармане. Он лихо затормозил у входа в отель и, протянув ошарашенному швейцару пять евро, велел тому запарковать свой скутер.

Чтобы как-то убить время, Софи и Сэм решили на остаток дня превратиться в туристов и осмотреть главную марсельскую достопримечательность. Базилика Нотр-Дам-де-ла-Гард, известная также как церковь Пресвятой Богородицы, возвышается над городом и увенчана тридцатифутовой позолоченной статуей Богородицы с младенцем. Внутри храниться удивительная коллекция жертвоприношений. Несколько веков их несут сюда рыбаки и моряки, чудом спасшиеся от смерти в море. Среди этих даров встречаются самые разнообразные: мраморные таблички с надписями, мозаики, коллажи, модели судов, картины, спасательные жилеты, флаги, статуэтки и многое другое — все стены базилики покрыты ими. Во всех так или иначе выражена благодарность за спасение, иногда очень просто: «Merci, Bonne Мère».[61]