Жить дальше - Даниэла Стил

В комнату вбежал возбужденный Энди и кинулся к ней. Он был такой смешной и трогательный в бейсбольной форме, что она чуть не зарыдала, увидев его: мальчик был полон жизни. Его вид был единственным напоминанием о недавних днях, когда она возила его на соревнования и все казалось таким естественным: Алисон не лежала в коме, а Брэд еще не признался в том, что изменяет ей.

— Ну как вы сегодня, мистер Эндрю Кларк? — спросила она. Он обнял ее.

— Отлично! Мы выиграли! — Мальчик был явно доволен собой. Пейдж улыбалась, глядя на сына.

— Ты молодец!

Мальчик был счастлив, что наконец видит мать, но потом в его взгляде появилась тревога.

— Ты собираешься назад в госпиталь? Я снова останусь тут?

— Нет, мы идем домой. — Она решила провести с ним ночь дома, чтобы не травмировать его. Пейдж понимала, в каком состоянии находится сын. Пока состояние Алисон стабильно, можно позволить себе это. Она решила приготовить ему сегодня настоящий ужин, а не просто размороженную пиццу, посидеть с ним и поговорить, чтобы он не чувствовал себя заброшенным.

— А папа приготовит мясо? — Но она не знала, приедет ли Брэд сегодня домой, и не хотела чего-либо обещать. Поэтому отрицательно помотала головой. — Ладно. Пусть будет обычный ужин. — Его радовала и эта перспектива, так что они отправились домой.

Пейдж запекла картошку, приготовила гамбургеры, салат с авокадо и помидорами. Только они уселись за ужин, как, к ее удивлению, появился Брэд.

— Папа! — восторженно закричал Энди, и Пейдж поняла, как он соскучился по ним обоим. Энди явно был травмирован сложившейся ситуацией.

— Просто сюрприз! — иронически сказала Пейдж. Брэд мрачно глянул на нее.

— Давай не будем начинать, Пейдж, — с тревогой сказал Брэд. У него был нелегкий день, и ему непросто было вернуться домой после разговора с Пейдж, но он сделал это ради сына. — На меня хватит? — спросил он, взглянув на накрытый на двоих стол.

— Нет проблем, — ответила Пейдж и поставила еще один прибор.

Энди принялся рассказывать отцу про то, как он помог команде выиграть в четвертом периоде, про школьных друзей. Он был похож на губку, впитывающую все, что доставалось ему от внимания родителей, поглощенных судьбой несчастной сестры. Наблюдая за сыном, Пейдж поняла, что мальчик переживает не меньше ее, ведь он не видел сестру и не представлял реально ее состояния. Он был во власти неизвестности и собственных страхов.

— А могу я в этот уик-энд поехать в госпиталь и увидеть Алисон? — спросил он, доедая картошку. Пейдж была рада, что Энди сыт, он явно повеселел и оттаял. Но все-таки к сестре его нельзя было пока пускать, состояние Алисон все еще тревожное. Пейдж не хотела, чтобы это тяжелое зрелище сопровождало Энди всю жизнь. К тому же как знать, как будут развиваться события.

— Не думаю, что это уже можно, мой дорогой. Пусть она еще немного поправится. — Пейдж знала, что посещать отделение интенсивной терапии могут дети старше одиннадцати лет. Но главный врач сказал ей, что для Энди будет сделано исключение, если она захочет.

— А если она долго не поправится? Я хочу ее видеть! — Он начал хныкать, и Пейдж взглянула на Брэда. Но тот был целиком поглощен своими мыслями. Нахмурившись, Брэд углубился в газету. Стефани ему устроила сцену, когда он сказал ей, что не останется ужинать. Он уже начинал к этому привыкать — кто-то всегда на него сердился.

— Посмотрим, — уклончиво пообещала Пейдж и убрала со стола. Она подала на десерт мороженое с шоколадным сиропом, а себе приготовила кофе. Никто из них даже не заметил, что она ничего почти не ела. Через несколько минут, не в силах сдержать раздражение, она спросила Брэда:

— Брэд… почему бы тебе не почитать газету после ужина? — Она терпеть не могла, когда он читал за столом, и он отлично это знал.

— А что? Ты хотела мне что-нибудь сказать? — недовольно спросил он, и она тут же напряглась. Энди с тревогой следил за ними. Он никогда не видел родителей такими, а за последние дни они только так себя и вели, и он никак не мог понять, почему.

После ужина Брэд пошел в свою комнату, а Энди поплелся к себе, сопровождаемый Лиззи.

Пейдж убрала со стола, вымыла кухню, приготовила все к завтраку, а потом прослушала сообщения на автоответчике. Их оказалось около дюжины, в основном интересовались здоровьем Алисон; несколько подростков, видевших Пейдж на похоронах, спрашивали, когда можно будет проведать Алисон. К ней пока еще никого не допускали, а присланные цветы отсылали в детское отделение, так как в интенсивную терапию вносить цветы запрещалось. Пейдж была рада, что до сих пор ей не пришлось сталкиваться с друзьями Алисон — это была бы для нее слишком тяжелая психологическая нагрузка. Еще звонил какой-то журналист, пожелавший задать ей несколько вопросов. Его имя Пейдж даже не стала записывать.

Некоторым друзьям Алисон она перезвонила, хотя это было невыносимо тяжело — снова и снова рассказывать о состоянии дочери или пересказывать всю историю матерям ребят. Она даже подумывала, не поместить ли на автоответчике сообщение о текущем состоянии Алисон, но потом решила этого не делать — незачем пугать ребят, да и надежда пока слишком мала.

Наконец она пошла проведать Энди и нашла его плачущим в кровати. Он рассказывал Лиззи о несчастном случае, случившемся с Алисон, о том, что она выздоровеет, но пока еще спит, и на глазах у нее повязка, а голова распухла — это было своего рода резюме происшедшего, как Энди его представлял.

— Ну как ты, милый? — спросила Пейдж, садясь рядом.

Она была рада, что наконец могла побыть с сыном, но мальчик был слишком взволнован, а она практически не могла успокоить его. Но по крайней мере она сможет провести ночь с ним дома. Однако ему нужны были и мать, и отец, так что хорошо, что Брэд дома. Хотя лично для Пейдж его присутствие было теперь еще одним испытанием.

— Почему вы с папой все время ссоритесь? — грустно спросил Энди. — Раньше вы никогда так не делали.

— Мы просто расстроены из-за Алли… Иногда и взрослые, когда им очень грустно или они обижены, не знают, как выразить это, поэтому они пристают друг к другу или ссорятся. Извини, милый, мы не хотели огорчать тебя. — Она погладила сына по голове, стараясь успокоить его.

— Ты так придираешься к нему…

Не могла же она объяснить ему, что теперь все изменилось, папа больше не любит ее и что их семьи в общем-то больше нет. Она не могла и не собиралась ничего объяснять.

— Просто я очень устала в госпитале с Алисон, — сказала она.

— Но почему, ведь она просто спит? — Он ничего не понимал в происходящем. Все так усложнилось, а его любимые папа и мама вели себя так странно.