Лихо ветреное - Ирина Волчок

— Володь, а почему Ди-Ди-Ди? — спросил Павел, с удовольствием слушая болтовню Макарова и провоцируя его на продолжение. — Чего-то много «Ди». Леди Ди — это я понимаю. А чтоб аж в три раза больше…

— Так ее и зовут Леди Ди! — с готовностью поддался Макаров на провокацию. — Леди! Убиться можно, честное пионерское… Полгода назад еще по помойкам шастала. А Ди-Ди-Ди — это Дурость Дурацкая Дремучая. Или Деревенская Дебильная Дунька. Ну, еще несколько вариантов. Когда как. Но я матери не говорю! Ни боже мой! Обидится навсегда и отлучит от дома. И ты не говори, будь друг. Для нее эти кошки — не забава, она с ними чувствует себя лучше. Говорит, даже сердце не так болит… Вот ты мне скажи как профессионал — так правда бывает? Ну, что эти твари лечить умеют и все такое…

— Правда, — как профессионал сказал Павел. — Бывает. Ведь ей лучше, да? Значит — лечат.

Ни в каких лечебных кошек он не верил, конечно. Как профессионал. Но как тот же профессионал точно знал, что лучше всяких лекарств лечит необходимость заботиться о ком-то. Сын давно вырос, стал сильным, мужественным и успешным, он сам о ком хочешь может позаботиться, Анне Ивановне уже не надо его кашей кормить и сопли ему вытирать. То есть ей-то как раз это надо, ей-то это просто необходимо, но он-то, паразит, сопротивляется. Ему-то это не надо, и он даже не скрывает, что мамина забота ему иногда в тягость. А кошки ждут заботы, нуждаются в ней, выпрашивают ее… Заглядывают в глаза, мурлычут в ухо, о ноги трутся, спинки под ладонь подставляют — погладь, пожалуйста…

— Володь, ты бы с матерью тоже… помурлыкал как-нибудь, — посоветовал Павел, живо представляя эту картину. — О ногу бы потерся, а? Башку бы подставил, чтобы погладила…

— Чего это вдруг? — Макаров удивился, потом подумал и понял. — Подставишь ей башку, как же… Она тут же за ухо — и носом в лужу. Да не, я все понимаю. Я иногда прошу ее помочь… Ну, мебель она мне выбирала, занавески, посуду всякую… Радовалась! Я чуть не сдох от этой ее помощи, честное пионерское.

— Потерпишь. — Павел не выказал никакого сочувствия. Вот если бы тетя Лида была жива, он что угодно потерпел бы. — Ведь она-то радовалась, да?

— Что да — то да… — Макаров вздохнул и решил: — Я ей скажу, что мне рецепт рассольника нужен. Или еще что-нибудь. Помурлыкаю, чего там… Ты сегодня чем заниматься будешь?

— Домой съезжу. Почищу хату немножко. Там мусора еще много. Завтра кафель куплю — и тогда уж воткнусь с головой. А сегодня — так, подготовлю кое-что. И переодеться надо.

— Выбери у меня что-нибудь, — предложил Макаров. — Тебе ж мое впору? Ну вот. У меня барахла незнамо сколько, тоже назло людоедочке затоварился, а почти ничего так и не надевал… Дурь какую-то накупил, совершенно некуда носить, я ж все время на работе. Или свои тряпки сюда тащи! Че они там в ремонте пылиться будут? Точно, тащи их сюда! Ты ж поживешь у меня еще, правда? Ты ж не бросишь лучшего друга на растерзание одиночеству?

— Трепло ты, Володь, — с удовольствием отметил Павел. — Трепло и бабник, одинокий ты наш… Но я тебя все равно не брошу. Пока. А потом — как себя вести будешь.

— Буду! — горячо пообещал Макаров. — Только ты не очень долго с мусором там разбирайся. А то я что-то быстро соскучиваюсь, честное пионерское…

Павел тоже быстро «соскучивался». После института они виделись нечасто — Макаров сразу уехал домой, хоть и были хорошие предложения насчет работы, но далеко от матери он жить не хотел, а она не хотела уезжать далеко от могилы мужа. А Павла носило по всей стране, да и за ее пределами, когда он начал работать в МЧС. С тетей Лидой и то виделся только раз в два-три месяца, когда вырывался на недельку между командировками, и так же, между командировками, привел Галину к тете Лиде. Тетя Лида уже старенькая была, болела часто, вот он и привел молодую жену в дом, чтобы помогала, присматривала, заботилась в его отсутствие. Ах, идиот чертов.

Злость, как бывало почти всегда, прибавила ему сил, и с запланированными на сегодня подготовительными работами в квартире он справился неожиданно быстро — еще и двенадцати не было, а Павел уже вынес на помойку ободранные обои, оббитый старый кафель и массу каких-то гнилых досок и пустых коробок, оставшихся от прежних хозяев на двух балконах. Потом долго стоял под душем — горячая вода сегодня шла, — потом порылся в сумках, соображая, во что бы переодеться, обругал себя за то, что так и не купил утюг, выбрал не слишком мятые летние штаны и совсем не мятую новую футболку, решил все-таки последовать совету Макарова и перевезти к нему вещи до поры, отволок барахло в машину и с чувством выполненного долга покатил к другу, по пути заезжая в какие-то магазины, — не покупал ничего, просто так, разведка на местности.

А потом выяснилось, что спортивный клуб «Федор» оказался тоже почему-то по пути, и Павел притормозил и возле него тоже. Зайти, что ли? Двадцать минут второго. Зоя сейчас в зеркальном зале гоняет своих «жирных тётьков», а карликовые бегемоты потихоньку расползаются с балкона, уступая наблюдательный пункт Серому. Вот ведь не повезло, ч-черт… И чего ж ему так не везет-то? Чужое лихо ветреное, а зацепило, как багром за ребро. Наверное, с его психикой что-то сильно не так. Наверное, следует подлечиться.

Ладно, лечиться будем потом. А пока можно еще разок выйти на этот дурацкий балкон, посмотреть издалека… Так, на всякий случай. Может, на самом деле там и нет ничего интересного, может, придумал он сам, как всегда, что-то интересное на ровном месте… Как говорит Макаров, лучшее средство от любви с первого взгляда — это посмотреть второй раз.

Павел повертел головой, — полированного корыта рядом с клубом не было. Понял, что обрадовался этому, — и тут же устыдился своей радости. Господи помилуй, да что ж это он себя так ведет-то? Ему все-таки уже не пятнадцать лет!

Когда ему было пятнадцать лет, он сильно страдал от безответной любви. Даже стихи начал писать, но тетя Лида это дело пресекла в момент. Ознакомилась с одним его произведением — тоска, одиночество, душа страдает, сердце рыдает, она не вернется, жизнь разобьется и все такое — и утешающе сказала:

— Это еще полбеды, ты, Павлик, хоть не совсем глупый, у других-то еще смешнее получается. Чистые гормоны, никакого таланта. Ты лучше спортом посерьезней займись, очень помогает.

Тогда он за «никакого таланта» обиделся на тетю Лиду. Но как раз тогда же и спортом занялся посерьезнее… Действительно, помогло.

Пойти, что ли, спортом заняться? Тут у них замечательные тренажеры есть, он вчера видел. А уж после тренажеров — на балкон, проверять впечатление. Когда Зоя вчера работу закончила? В три. Время еще есть, прорва времени, за пару часов он сумеет так умотаться, что второй взгляд будет абсолютно трезвым.