Однажды в Москве. Часть II - Ильгар Ахадов

…Резкий толчок в грудь откинул меня на спину и откликнулся в мозгу невыносимой болью. Падая, я в отчаянии стиснул зубы. Я не смог спасти этого человека. Он появился не вовремя и не к месту.

Уже не помню, как меня втащили в машину. Мир перед глазами со скоростью перекрашивался в “черный квадрат”. А угасающее сознание уловило последнюю, словно предсмертную хрипоту рации:

– Всем покинуть позиции! Конец связи…

Я не услышал взрыва. Сознание меня покинуло. Но со слов ребят было ощущение конца света – земля задрожала. База была разрушена и начался сильный пожар. Оказывается, на территории пожарной части была собрана еще и куча газовых баллонов, ранее конфискованных от нарушивших пожарную безопасность объектов. В общем, какой ад развернулся в этом пространстве, не описать.

Пуля, пробив Коран, застряла где-то в грудной клетке, не причинив вреда сердцу. Павлик до нынешней профессии бандита пытался поступить в медицинский, в итоге поступил в медучилище и даже успел проработать несколько месяцев медбратом, потому сразу понял характер ранения. Как только выехали из города, машину подали к обочине и Павел, промыв клинок ножа спиртом, просто выковырил пулю из неглубокой раны. Кстати, эта боль и привела меня в чувство. Очнулся я с кляпом во рту и зажатым на заднем сиденье машины – это Толик держал меня перед экзекуцией. Так что свой крик или рев сам только и услышал. Повторно потерял сознание, когда рану облили спиртом.

Так я то приходил в себя, то снова отключался.

Убойная сила пистолетной пули, естественно, была меньше, чем у винтовки, книжечка еще и слегка скосила ее в сторону, но она все же задела кость. Было жутко больно и дышалось трудно. Помню, Павлик, чтобы облегчить страдание, уколол меня ампулой, благоразумно приобретенной им у бойцов Тощего. Так что, окончательно вырубившись, очнулся я уже на подступах к Смоленску…

– Солнечногорску. Вы хотели сказать Солнечногорску? – высказал коллективное удивление Прилизанный.

– Нет, вы правильно расслышали, Смоленск.

– Так эта намного дальше. Вам указали…

– Перед тем, как Павлик уколол меня снотворным, я успел прошептать, чтобы изменили маршрут и выбирались в Смоленск, – нетерпеливо перебил Прилизанного рассказчик.

– Но зачем? В Солнечногорске же вас ждали?

– Вот именно. Я приобрел у Мансура привычку не появляться там, где тебя ждут. В нашей профессии, когда ждут, действительно неизвестно чего ожидать. Мне не понравилось, что Тощий от нас отделился. Хотя это было объяснимо: он руководил операцией, в том числе и ликвидацией адресатов в Москве.

– Выходит, напрасно опасались?

– Знаете, береженого, как говорится, Бог бережет. Диверсия, которую мы совершили, была масштабной и неизвестно, какие последствия нас ожидали. Нас могли списать свои же, как отработанный материал. Ничего личного.

– Понятно…

– По дороге на постах ДПС нас несколько раз останавливали. Пару раз даже не проверили, лицезрев форму на Павле. Но на подступе к Смоленску братьям пришлось занервничать. Пост ДПС здесь был военизированный. Может его усилили после случившегося в Краснопавловске.

Из нашей машины даже не воняло, а сшибало водкой. Ее заранее обильно разлили в салоне, где я, укрытый одеялом, находился в беспамятстве, якобы в дупель пьяный. Дотошный инспектор, рассматривая документы на машину, что-то заподозрил, вероятно, уловив у кого-то из братьев напряжение во взгляде. Но тут подошел его товарищ с короткостволкой на груди, глянул в салон, где я лежал в отключке и “вонял”, с отвращением зажал нос и плюнул в сторону. Видно, был непьющим.

– Звездочку обмывал… – Павлик виновато улыбнувшись, сунул под нос менту ксиву, где я очень серьезно позировал в образе майора Федорченко, – подполковника получил.

– А к нам зачем?

– А я знаю? Он начальник. Что-то по служебной части… Подожди, эта командировочная фигня у него где-то в кармане… – Павел открыл дверцу машины, якобы намереваясь выйти.

– Слышь, не надо, езжайте. От него воняет, как от скотины.

– Да он нормальный мужик!.. – запротестовал Павлик. – Вот такой!.. – подняв вертикально большой палец, он вновь расплылся перед “коллегами” в самой добродушной улыбке. – Последним поделиться…

– Вижу… – тут улыбнулся даже Дотошный, тепло восприняв некоторую специфику их общей ментовской профессии. – Проезжайте…

– А если действительно проверили бы машину, – полюбопытствовал Прилизанный. – Ведь у вас…

– Разве не ясно? – пожал плечами Длинный. – После того, что натворили, замочить парочку ментов или обстрелять милицейский пост для братьев являлось сущим пустяком. Вы бы поступили иначе?

– Подождите… – на миг задумавшись, стукнул себе по лбу Прилизанный. – Краснопавловск… Это какое-то наваждение! Ведь нет в России такого города! Что вы плели тут?

Длинный рассеянно глянул:

– Значит, есть похожее или названием, или еще чем-то…

После зевнув, сладко потянулся:

– Что вы на самом деле? Мне что, явку написать с повинной?

– Красно… ярск, Красно… горск, Краснодар, Красносельск, Красно… водск…

– Дурень, это уже не Россия! – наехала на Бакинца Гюлечка. – Двоечник…

– Такое ощущение, что я та самая пожарная база. Только еще невзорванная, – с досадой пробубнил Прилизанный. – Продолжайте…

– Пока наш внедорожник грубо отвоевывал заледенелые дороги Смоленска, я с трудом воспроизводил в сознании события в Краснопавловске. Иногда Романовы подсказывали, удивленно наблюдая за моим заторможенным состоянием. Позже выяснится, что ампула, которую мне вкололи, блокировала также память, а при определенной дозе могла бы начисто отключить несколько часов времени до инъекции.

Наступал вечер. Над городом опускались сумерки…

Толик долго стучал в калитку Зеленого дома. Мы даже подумали, что в нем никто не обитает. Толик примеривался уже к высоте ворот, как калитка неожиданно со скрипом приоткрылась. На пороге показалась женщина – жгучая красивая брюнетка. Она, немного высунувшись, со страхом уставилась на здоровенного перед ней бугая.

– Что вам надо? – дрожащим голосом пролепетала.

Толик развернулся и посмотрел на меня. Я сидел на заднем сиденье машины. Стекло была опущено.

– Арам нужен, сестричка.

– Арам умер… – она это сказала спокойно, но печально. Я только сейчас обратил внимание на ее сплошь черное одеяние.

– …Вы Рафаэль? – пытаясь разглядеть меня в вечерней темноте, она шагнула вперед.

“Вот и ты покинул этот мир, братец…”

Я тронул плечо Павла, сидевшего на переднем сиденье. Они вдвоем с Толиком помогли мне выползти из машины. Было невыносимо больно при передвижении. Ребята мою грудь аккуратно забинтовали, но кровь впиталась в повязку. Теперь еще и запах застывшей крови неприятно щекотал ноздри. Я прислонился к машине.

– Знаю, что вы Марго. А вы как узнали…

– Вы не поняли? – женщина говорила по-русски грамотно, но с заметным акцентом, выдающим ее национальность. Это не был по-восточному мягкий бакинский акцент. – Мне известна история этого дома. Кроме вас некому сюда приезжать…

Она была