Ниал из Земли Ветра - Личия Троиси

После ужина Ниал поспешила вернуться в свою конуру, стараясь как можно меньше шуметь. На пороге ее ждал Малерба с бесформенным свертком в руке и с улыбкой слабоумного на лице.

Ниал, не глядя на него, схватила одежду, но слуга уже переступал порог вслед за девушкой.

— Можешь идти, — огрызнулась Ниал.

Обиженный слуга удалился.

Ниал закрыла дверь изнутри. Мысль о том, что снаружи стоит это создание, сводила с ума. Она в гневе воткнула меч в косяк двери так, чтобы никто снаружи не мог войти — будь то Малерба или один из этих учеников, которые ее унижали.

Девушка осталась одна. Огонь факела слегка подрагивал, отчего по стенам расползались замысловатые тени. Комната стала похожа на тюрьму.

Ниал рассмотрела одежду — она состояла из пары шаровар и широкого холщового казакина. Она отбросила это тряпье в угол и, оставшись в своем платье, вытянулась на соломе. За дверью послышались голоса и смех других учеников. Молчала только Ниал.

В первый раз в жизни Ниал четко дали понять, что она не человек. Здесь она была чужестранкой, единственной в своем роде. Она была последней, она была старьем из другой, давно ушедшей эпохи.

Что она здесь делает? Все медзельфы мертвы, ей нет места среди живых. Эти мысли были не новы, но теперь они подтверждались всем, что сегодня она испытала на своей шкуре, — она была иной.

Девушка долго плакала, стараясь подавить всхлипывания, и яростно вытирала ладонями катившиеся по щекам слезы. Она так и уснула в слезах.

Перед рассветом кто-то попытался открыть дверь. Ниал внезапно проснулась, испугавшись.

— Кто там?

Снаружи послышался голос Малербы — он говорил что-то о смене стражи. Ниал вспомнила о наказании и поняла, что чувство унижения еще не прошло.

Она наспех оделась. Казакин был широкий, Ниал в нем просто утонула, отчего стала казаться еще меньше. Она взяла меч с мантией и вышла из комнаты.

При виде девушки лицо Малербы просветлело, и он взял ее за руку.

— Главные ворота, там ждут…

— Не трогай меня! — закричала Ниал.

У главных ворот Академии Ниал уже заждался сонный часовой.

— Тебе повезло, до рассвета осталось всего два часа, — проговорил стражник и громко зевнул.

Он был вполне вежлив, но, едва узнав ее в свете факела, тут же одарил Ниал взглядом, полным ненависти.

Ниал взяла у своего предшественника пику. Холод был обжигающим. Тряпье, которое ей дали, ни капельки не грело. Если бы не ее мантия, девушка замерзла бы до смерти. Она вся дрожала. Глаза закрывались. Нечего сказать, отличное начало.

Остаток дня прошел не лучше.

Позавтракав, как и прошлым вечером, в одиночестве, Ниал направилась в учебный зал. Многие ребята уже начали тренировку, и она заметила, что все были разбиты на группы. Девушка оглядывалась, пытаясь понять, где ее группа, когда какой-то человек знаком ее подозвал:

— Ты, должно быть, новая ученица. Я Парсел, твой наставник. Пойдем.

Он привел Ниал на площадку, где собрались ребята ее возраста.

— Это наша команда самых молодых. Здесь проходит обучение основам теории и простейшим приемам владения мечом, — объяснил Парсел.

Ниал не поверила своим ушам.

— Как это — простейшим приемам? — спросила девушка. — Меня приняли в Академию, потому что я победила десять лучших местных фехтовальщиков!

— Не шутишь? Знаешь, мне приказали обучать тебя, так что ты останешься с нами.

— Хорошо, давай сразимся! — не отступала Ниал. — Тогда ты поймешь, какой у меня уровень, и сможешь перевести меня в нужную группу.

Она хотела было выхватить меч, но Парсел ее остановил. Он начинал злиться.

— Послушай, девочка. Уже само то, что женщина учится фехтовать, кажется мне необычным. Так что я советую тебе сбить спесь и делать то, что я скажу.

Ей не оставалось ничего, как сдаться.

Все утро Ниал пришлось слушать вещи, которые она давно знала, и делать, как новичку, упражнения, раз за разом разоружая беднягу, которому выпало быть с ней в паре.

Она вспоминала, какой Академия казалась ей в мечтах.

Сравнив мечты с реальностью, Ниал впала в уныние.

Глава 14

НОВОБРАНЕЦ НИАЛ

Тот день стал первым в череде грустных дней ознаменованной серостью зимы, опустившейся на Землю Солнца.

Со временем отношение других учеников к Ниал ничуть не менялось. Она была девушкой странной наружности, и мало-помалу все начали ее побаиваться.

Каждый день Ниал показывала свои способности, и история о том, как она завоевала право поступить в Академию, разлетелась среди всех учеников.

Начали ходить слухи, что Ниал — ведьма, потомок злого рода, живущего резней и войной. Кто-то даже предположил, что она может быть шпионом, подосланным Тиранно, чтобы разрушить Академию изнутри. Результатом всех этих сплетен стало то, что теперь все старались держаться от Ниал подальше. Когда девушка шла по коридорам, ребята открывали двери и перешептывались, бросая ей вслед ненавидящие взгляды.

После одного случая бояться Ниал стали еще больше.

Девушка знала, что по ночам ребята подкрадываются к ее двери и убегают, заслышав ее шаги.

Однажды вечером, когда Ниал снился один из ее кошмаров, она не заметила, как кто-то проник в комнату. Люди, молящие о смерти, которыми был наполнен ее сон, были так близко, что девушка задыхалась.

Вдруг Ниал почувствовала чье-то прикосновение.

Согнувшись, над ней стоял Малерба с дикой улыбкой на лице, он гладил ее и бормотал непонятную литанию.

Ниал вскочила, схватила меч и приставила лезвие к его горлу.

Слуга ударился в слезы, умолял о прощении, но Ниал была в бешенстве. Она схватила Малербу за одежду и вышвырнула из комнаты в коридор, где к тому времени уже собралась небольшая толпа заспанных учеников. При виде фурии с мечом в руке все попятились назад.

— Глядите в оба, выродки! — закричала Ниал. — Вот что будет с каждым, кто захочет меня обидеть!

Она провела лезвием по горлу Малербы, тот визжал, как свинья. Ниал оставила ему на память лишь царапину, но с тех пор безобразия перед ее дверью прекратились.

Но ночи Ниал не стали спокойнее.

Из-за постоянного одиночества и окружающей ее ненависти Ниал все чаще снились кошмары. Не было ни одного сна, в котором ей не снились бы лица медзельфов. Девушка в ужасе просыпалась, но от вида комнаты ей становилось хуже. Ниал чувствовала себя заживо погребенной. Она садилась на лежанке, обнимала руками колени и смотрела сквозь бойницу на небо, стараясь прогнать тоску.

Но следующей же ночью все начиналось сначала.