Рейдовый батальон - Николай Прокудин

— Подожди, спрошу у старшего.

В разговор тут же вмешался комбат.

— «Бакен-02». — Это был мой позывной. — Как видишь обстановку?

— Вижу все очень хорошо, — откликнулся я. — Внизу бой, наши прижаты.

— Это я и прижат! Понял? Чем поможешь?

— АГС и десять стволов, отвлеку часть огня на себя, накрою две-три точки «духов».

— Помогай быстрее! Много «трехсотых» и есть «ноль двадцать первые». Быстрее давай огня!

Ну, вот само собой и разрешилось: вызываем огонь на себя. АГС выплюнул большинство выстрелов ленты и накрыл два укрепления «духов», а снайпер завалил пару «басмачей». Наш дружный огонь расшевелил этот большой человеческий «муравейник» напротив наших позиций. Такой наглости афганцы, очевидно, не ожидали. Прямо под боком сидит группа русских и расстреливает героев — «моджахедов». В бинокль видно было, как мелкие отряды человек по десять перебежками двинулись к нам. Ага! Испугались окружения, канальи! Мы ведь им отходные пути отрезали.

— Бойцы, мордой в землю не зарываться! Снайпер, прикроешь меня. Я из нижнего укрытия буду бить, и немного отвлеку огонь на себя, а ты снимай духов по одному. Дубино, тоже прикрывай меня огнем!

Идея, как отвлечь на себя внимание банды, была простая. Если снять у АКСУ пламегаситель, то автомат стреляет в горах так громко, что кажется, это бьет крупнокалиберный пулемет. Пусть душманы подумают, что тут работает мощная огневая точка, и огонь перенесут с гребня на меня, тогда ребятам будет легче. Ну, право, не дурак ли?!

Укрывшись в валунах и соорудив из камней бруствер, я выпустил по направлению «духов» пару магазинов. Толку от этой пукалки на таком расстоянии никакого, но шума как от автоматической пушки. Моя стрельба произвела должный эффект. Что тут началось! Пули градом сыпались на валуны, с визгом улетали во все стороны рикошеты. Сам я стрелял лежа, приподняв руку с автоматом, попасть в меня мог только рикошет, но все равно было жутковато.

Снайпер сверху время от времени производил отстрел наступающих. Дубино, даже не знаю, прицельно ли — также вел ответный огонь. Не понимая толком, что у нас за вооружение, афганцы прекратили перебежки. Но затем, когда гранатомет, самое наше мощное оружие, перестал работать, они опять поползли изо всех щелей.

— Взводный, что слышно? — заорал я. — Почему молчит АГС? Дубино! Там остальные еще живы?

— Да живы мы! Взводный на связи, говорит просто кончились все гранаты. «Духи» все лезут и лезут. Товарищ лейтенант, я вас прикрою, трохи, а вы выползайте, а то отрежут вам отход.

Снарядив расстрелянные магазины патронами, я, как ползучий уж, выбрался из своего укрытия. Хорошо, что в небе начало смеркаться. Пули свистели, но меня враги вроде бы не видели, поэтому я и выбрался целым.

В глазах сержанта был веселье и одновременно ужас.

— Это було что-то! Я такой стрельбы еще не слыхав. Вы прикалываетесь, а нам тут не меньше вашего досталось, а могет быть и бильше. Они, наверное, ползут за мощным пулеметом, трофей хотят взять, а тут всего-то плевательница, АКСУ.

— Васька! — оборвал я его. — Стреляйте экономно, сейчас поговорю с комбатом, будем рвать когти отсюда, пока это возможно.

Взводный Пшенкин лежал в окопчике и переговаривался с Кавуном по связи. Тот наблюдал нас в бинокль и ставил задачу на выход.

— Что говорит? — спросил я у Пшенкина.

— Все роты уже отползли в укрытия, надо уходить и нам, как стемнеет. Конечно, если раньше духи не обложат нас со всех сторон. Можем опоздать с отходом…

Авиация работать уже закончила. Теперь по укрепрайону била артиллерия, а разведка, пехота и десантники отступили на ночь на дальние высотки. Мы остались вблизи «духов» совсем одни.

— Ну что, Саша, добьем последнюю ленту гранатомета по «духам» и быстро уходим! Задержимся на лишних десять минут — и нам кранты — будет уже не выбраться. Командуй взводом, а я и Дубино прикроем отход! Только минут на пять, не больше!

Черт, опять придется отходить в замыкании! — подумал я с сожалением. Теперь хотелось быстро драпать!

— Ладно, только не отставай, не засиживайся: если не успеете проскочить, то сам понимаешь, помочь тебе будет невозможно, — как бы извиняясь, сказал Пшенкин.

— Не отстану! Жить хочется не меньше твоего.

Я переполз к валунам, за которыми укрывались зам. комвзвода с двумя бойцами. Солдаты время от времени неприцельно, для острастки шумового эффекта, били вниз по склону и по противоположному холму. С каменной гряды и из распадка отвечали более интенсивным огнем: патроны враг не жалел. Темнело все быстрее.

А в сумерках и проскочим, — мелькнула в голове мысль и я уверовал в спасение.

— Ну что, товаришщ лейтенант? Надеюсь, мы не долго тут будэмо развлекаться? — с надеждой спросил Дубино; в глазах сержанта появилась явная тревога.

— Итак, бойцы, — довел я приказ своей группе. — Мы с Дубино некоторое время прикрываем отход, а вы бегом к гранатометчикам.

Обрадованные молодые солдаты быстро уползли за камни на карачках, как большие худые пауки.

— Товаришщ замполит, и мяне, и сэбэ погубите! Может, усе зараз уйдемо?

— Не дрейфь, «бульба», успеем, прорвемся! Хватит болтать, заряжай магазины, — оборвал я нытье сержанта. — По два рожка расстреляем и драпаем.

Ногло и в открытую «духи» не перебегали, но все равно потихоньку перекатывались и переползали ближе и ближе. Как только мы прекратим стрелять, они, конечно, поймут, что добыча уходит, и сразу начнут преследование. Небо становилось все сумрачнее, в глубокой лощине сгущался туман, поднимаясь к вершинам. Солнце уже скрылось за хребтом, и только на западе еще оставалось чуть заметное красное свечение. Значительно похолодало, усилился ветер. Тоже хорошо, по холодку легче уходить.

Минуты за четыре мы расстреляли плановые четыре магазина патронов, на всякий случай я бросил в распадок гранату. Взрыв отозвался вместе с гулким эхом криками проклятий. На пятую минуту терпения у меня не хватило.

— Васька, если хочешь жить, то беги как можешь быстро! Даже еще быстрее, чем можешь.

Мешок за спиной, полный продуктов, тянет назад, лифчик-нагрудник сдавливает грудь и живот. Дышать тяжело, даже когда еле идешь, а когда бежишь — сердце вырывается из груди. Вскоре в лощине мы нагнали свой взвод. Совсем стемнело. Впотьмах мы чуть не заблудились и не промахнулись тропой.

— Саня, Сашок, это мы! — громко и радостно вскрикнул я, опасаясь, что ненароком, свои с перепугу расстреляют.

— Ну, молодцы, я боялся, что вас отсекут от нас! — обрадовался Пшенкин.

Бег по пересеченной местности с оружием, боеприпасами, экипировкой да еще с автоматическим гранатометом только называется бегом. Прибавить скорость было совершенно не возможно. Стрелковое оружие гранатометчиков тащили другие солдаты, а ведь у каждого еще по две минометные мины для приданного миномета. Вот она каторжная работа горной пехоты. Все свое ношу с собой и не свое — тоже!

Совсем стемнело. Ночь в горах обрушивается на землю столь стремительно, что просто не успеваешь приготовиться к ее приходу. Темень — хоть глаза выколи, до восхода Луны ничего не видно в метре. А Луны на небе, к нашему счастью не было. Мы шли вроде по верному направлению, но могли и сбиться.

Ночь нас пока спасает, но может и предать, если заблудимся. Выпустишь сигнальную ракету — обнаружишь себя, и можно не успеть уйти. «Духи» бегают налегке, а мы нагружены, как ишаки.

Там, где несколько минут назад был наш взвод, уже закрепились мятежники. Они, не зная, где мы точно находимся, вели некоторое время огонь во все стороны, но вскоре эта беспорядочная стрельба прекратилась.

— Васька, поставь пару растяжек на тропе, — приказал я зам. комвзвода. — Может, нарвутся, это их задержит.

Поясню не знающим, растяжка — это, когда к кольцу запала гранаты привязываешь нитку или веревку. А эту нитку — к какому-нибудь камню или ветке. Чуть дернул ниточку, и через четыре секунды — взрыв.

И все же нам повезло, ловушка нашла свою жертву. Минут через шесть-семь сзади раздался взрыв, затем крики и стоны.

— Кому-то не подфартило, — глубокомысленно сказал Дубино.

Сразу после взрыва «духи» открыли ураганный огонь, стреляли не прицельно, пули свистели в воздухе, рикошетили от камней с леденящими душу взвизгиваниями.

Взвод уходил, пригибаясь к земле, все быстрее и быстрее. Солдаты втягивали головы, испуганно озираясь, было жутко и неприятно. Однако наши растяжки на тропе чрезмерное рвение преследователей охладили. Огонь из автоматов не приближался. Остановились? Очевидно, у них появились убитые и раненные. Может, зацепило? Вторую растяжку «духи» пока не задели: то ли не дошли, то ли сняли, то ли обошли.

Ротный по связи дал ориентир: пускаю две ракеты — красную и зеленую. У подножья высотки нас встретят свои.