Завещание рождественской утки - Дарья Донцова

Не сдержала я своих эмоций лишь в тот момент, когда представитель погребальной конторы, сверкая глазами, объявил:

– А теперь развлекательная программа! Как будем веселить гостей?

– На поминках? С ума сойти! – ляпнула я и тут же закашлялась.

Леонид заулыбался, и вид у него стал как у кота, увидевшего на столе оставленную хозяевами без присмотра открытую банку с тушенкой.

– Ну не могут же люди несколько часов просто жевать и пить. Они заскучают или, не дай бог, сами петь начнут. Необходима музыкальная программа.

Иван Николаевич почесал подбородок.

– Не особо-то я в мелодиях разбираюсь, на концерты не хожу, радио не слушаю.

– Можно пригласить небольшой коллектив, – предложила я, – две скрипки, альт, клавесин, виолончель. Классическая музыка уместна в обсуждаемых обстоятельствах.

– Скучища, – нахмурился менеджер, – гости заснут. Иван Николаевич, вы любите занудное пиликанье?

Зарецкий покосился на меня.

– Как Виола сказала, так и сделаем. Ее предложения не обсуждаются, а выполняются безоговорочно.

– Желание будущего усопленного закон, – мгновенно согласился Леонид. – Но разрешите дать совет? Нужно иметь про запас еще кого-то, повеселее. Когда гости захрапят под Моцарта, хозяину вечера станет обидно. У него особенный день, хочется внимания, теплых слов, улыбок, а народ дрыхнет. И вот тогда мы выпустим зажигательный коллектив. Как насчет «Рамштайн»?

– С ума сошли? – не выдержала я. – Вы хоть раз видели, что у них происходит на концертах?

– Я только предложил, – сразу дал задний ход Леонид. – Хотя в качестве решительной меры для пробуждения гостей «Рамштайн» самое то. Впрочем, могут подойти и «Роллинг стоунз». Мик Джаггер уже, конечно, не тот, что в молодости, но еще круто зажигает. Мы можем доставить в Москву любого, кого пожелаете.

У меня кончилось терпение.

– От предложенной вами музыкальной программы пробудятся не только присутствующие за столом, но и сам усопленный… усоплемый… усопенный… короче, летчик-испытатель пентхауса.

Леонид улыбнулся.

– Ну что вы, ему категорически запрещено покидать кресло во главе стола и пить спиртные напитки! Вместо вина в бокал усопленному нальют лимонад, а в коньячный – крепкую чайную заварку. У нас огромный опыт проведения таких церемоний, и, смею вас уверить, никто из гостей не догадается, что наш дорогой путешественник в рай поднимает рюмку с простой водой, а не с водкой. Да, да, вижу в ваших глазах, Виола, вопрос и сразу отвечу: главному лицу праздника запрещено разговаривать. Если он посмеет издать хоть один звук, даже чихнуть или кашлянуть, ему во время ужина, чтобы не портить никому настроение, естественно, ничего не скажут, но когда последний гость покинет ресторан, усопенного выгонят с позором, и он более не подойдет к нашей фирме на расстояние километра. Нет, ста километров!

Леонид потрогал красный платок с траурной каймой, торчавший из нагрудного кармана, потом взял со стола бумажную салфетку и приложил ее к вспотевшему от негодования лбу. Я, ощутив себя персонажем романа Кафки[8], чуть не подпрыгнула:

– Покойник будет сидеть за столом? Его что, достанут из гроба? То есть из пентхауса? Как он сможет пить воду и кашлять? Вы с ума сошли!

– Боже! Конечно нет! – взвился менеджер. – Как вам такое взбрело на ум? Усопенный усоп, он в раю. А в ресторане будет сидеть актер, изображающий путешественника. У нас потрясающие гримеры, они добиваются полнейшего портретного сходства. Надо только написать в приглашении: роль Ивана Николаевича Зарецкого исполняет звезда сериалов… ну и фамилию указать. Не подумайте, что мы хотим распиарить лицедея. Когда только начинали работать в сфере услуг для особо важных усопенных и организовали первый ужин, вдова в обморок упала, увидев, кто сидит во главе стола. Но с тех пор мы более такой ошибки не совершаем, всегда предупреждаем: на церемонии работает профессиональный артист, он здесь для того, чтобы вы могли к нему подойти и сказать в адрес улетевшего в рай добрые слова, сделать ему приятное, пожелать счастливой дороги. Впрочем, некоторые родственники не любят артистов, заказывают ростовые фигуры, с ними можно сфотографироваться на память.

– Только обезьянки не хватает, – неожиданно подал голос Антон.

Я с благодарностью посмотрела на охранника Зарецкого. Слава богу, над океаном маразма прозвучал голос нормального человека.

– Почему не хватает? – поразился Леонид. – Приведем и мартышку, если хотите! Любую зверушку достанем, начиная от слона и заканчивая блохой. А последнюю, ежели пожелаете, еще и подкуем. «Пентхаус в раю» может все!

Я уткнулась носом в чашку с кофе и решила не произносить более ни слова, а лишь кивать в ответ на вопросы Зарецкого. Больше всего хотелось встать и, сказав Леониду все, что думаю о его фирме, удалиться из ресторана. Но ведь тогда олигарх разозлится и откажется брать на реализацию мои детективы! А учитывая то, что он теперь еще и монополист в сфере книготорговли, мои криминальные романы вообще исчезнут с прилавков. Да, да, я конформистка и трусиха. Вдобавок мне вообще не следовало знакомиться с Иваном Николаевичем, тогда меньше было бы проблем, ведь трудно обижаться или сердиться на того, с кем никогда не общался. Ох, не зря тетка Раиса часто говорила маленькой Вилке:

– Запомни: нельзя дружить с тем, кто богаче или беднее тебя, заводи приятелей среди рабочих и не подлизывайся к начальству. Подальше от царей – голова целей!

Из ресторана я вышла поздно, села в машину и протянула Жоржу коробочку.

– Угощайся. Ты ведь, наверное, ничего не ел целый день. Взяла тебе салат. Не знаю, какой ты любишь, поэтому заказала обычный «Цезарь» с курицей. Хотела принести котлету или пасту, но горячее на вынос не дадут. Ешь спокойно, я пока позвоню.

Водитель заулыбался, взял салат, а я набрала номер дома престарелых, полученный от Николая. Да, на дворе поздний вечер, но в интернате должен остаться на дежурстве кто-то, врач или медсестра.

Жорж вскрикнул.

Я посмотрела на шофера, который сильно изменился в лице, перевела взгляд на коробку, в которой лежал вылепленный из теста череп, наполненный зелеными листьями, сухариками и кусочками куриного филе, хотела сказать, что побывала в ресторане, специализирующемся на проведении креативных поминок, но не успела. Африканец выскочил из автомобиля и убежал прочь. Упаковку с «Цезарем» он бросил на асфальт. Я растерялась, не зная, как поступить. Что стряслось с парнем?

И тут из трубки донесся приятный голос:

– Дом ветеранов. Кирпичева, добрый вечер.

Мысли о Жорже разом вылетели из моей головы.

– Наталья Алексеевна!

– Да, – подтвердила женщина, – слушаю.

– Не разбудила вас?

– Я на дежурстве, а на работе нельзя спать, – ответила медсестра. – Простите, с кем я разговариваю?

– Ваш телефон мне дал Николай, сын артиста Андрея Борисовича Расторгуева, – зачастила я. – Пожалуйста, не отсоединяйтесь, сейчас объясню причину своего звонка…

Глава 26

В здание с колоннами, менее всего напоминающее дом призрения, я вошла через боковую дверь и тут же споткнулась о здоровенную метлу.

– Извините, Виола Ленинидовна, – смутилась Наталья Алексеевна, – в десять вечера мы запираем парадный вход, оставляем открытым только служебный, а наш дворник жуткий неряха, вечно орудия своего труда где попало бросает. Мне неудобно, что не могу встретить вас как положено, в просторном холле, а веду закоулками.

– Ерунда, – сказала я, – лестница как лестница. Ковровая дорожка мне не нужна. А приятное вы уже сделали – правильно произнесли мое отчество. Большинство людей говорит «Леонидовна».

Наталья Алексеевна начала подниматься по ступенькам.

– Я читаю ваши книги, стараюсь не пропустить телепрограммы с вашим участием, просматриваю информацию в Интернете и знаю про Ленинида Ивановича. Он теперь звезда телесериалов, востребованный артист.

– Да, у некоторых людей судьба складывается самым причудливым образом[9], – подхватила я. – Но давайте обойдемся без церемоний, зовите меня просто Виола.

– Боюсь, не смогу, – смутилась Кирпичева. – Вы звезда, а я кто? Когда мы по телефону разговаривали, я решила, что зять надо мной пошутить решил. Максим знает, как я вашими детективами увлекаюсь, а он компьютерщик, на всякие приколы мастер. Ну я и подыграла, сказала: «О! Буду счастлива встрече, конечно, приезжайте, жду». Но когда вы про Расторгуева заговорили, у меня просто шок случился… Разрешите угостить вас чаем? У нас пекут прекрасные ватрушки. Ой!

Наталья Алексеевна замерла, потом покраснела.

– Не подумайте, что мы крадем еду у стариков. Ольга Ивановна всегда делает выпечку и для сотрудников, в нашем учреждении воров нет, мы стараемся обеспечить своим подопечным достойные условия жизни. Здание старое, построено еще в царские времена как дом призрения, и спальни тут были, до того как Елена Сергеевна заведующей стала, огромные, в них помещалось по сорок коек. Кровати отгораживали ширмами! Представляете? А каково пожилому, часто болеющему человеку в казарме спать? Один храпит – остальные мучаются. Туалетов всего два было, душ вообще один. Говорят, прежний заведующий все ковры в кабинетах у чиновников истоптал, выпрашивая денег на ремонт, но, уж простите за грубость, фигу получил. А Леночка наша все перестроила. Теперь бабушки-дедушки каждый живут в отдельной спаленке с личным санузлом, с телевизором и холодильником. Комнатки пусть и небольшие, но зато без соседей. А если хочется пообщаться, можно пойти в гостиную или в библиотеку. У нас и спортзал есть, инструктор групповые занятия проводит, и танцевальные вечера устраиваем. Дай бог здоровья нашей заведующей!