Непоправимый брак - Евгения Горская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне кажется, я знаю, кто…
– Кто? – Губы были сухими, Инна их облизала.
– Я не уверен, но…
– Кто? – требовательно поторопила Инна.
– Петр, – помедлив, сказал Борис.
* * *
В первый раз Иван не ответил. Через полчаса Глеб позвонил снова, и участковый недовольно бросил:
– Перезвоню!
Глеб сунул компьютер в рюкзак, следом положил туда же зарядку. Его ничто здесь не задерживало, поговорить с Иваном можно и с дороги.
Глеб поднял рюкзак, подержал и снова положил на стул.
– Чем ты расстроен? – наблюдая за ним, спросила тетя.
– Ничем, – буркнул Глеб. Снова тронул рюкзак и решил. – Пойду прогуляюсь.
Выйдя за калитку, он немного постоял, отбросил ногой лежащий на дороге камушек и решительно направился к соседскому дому.
Сначала взял со стола защитный газовый баллончик, сунул в карман. От тревоги за тетку стало тоскливо, но Глеб это чувство отогнал. Он действительно не может всю жизнь сторожить родственницу.
Подойдя к тумбочке, в которой соседи держали документы, нашел старое свидетельство о браке и тоже сунул в карман.
Где жили Тумаковы, он точно не помнил, но ему повезло, хозяйка ковырялась в огороде.
– Можно к вам? – через калитку спросил Глеб.
Галина, жаль он не помнил ее отчества, оторвалась от грядок, подняла голову.
– Здорово, – появился на крыльце Стас. – Что тебе?
– Привет, – сказал Глеб. – Поговорить надо.
И, толкнув калитку, неспешно направился к дому. Стас, помедлив, пропустил незваного гостя.
Такой убогой мебели Глеб не видел давно. Кухонному столу и табуреткам было не меньше полувека.
Глеб сунул руку в карман, достал свидетельство, положил на стол.
Стас молча за ним наблюдал.
– Я не знала, что Коля женат, – сказала за его спиной хозяйка.
Глеб не слышал, как она появилась в доме.
Стас дернулся, зло посмотрел на мать, но женщина только махнула на сына рукой.
– Я никогда этого не знала, пока она не появилась.
Она – это Анфиса, чудом догадался Глеб.
– Мать!..
Не обращая внимания на Стаса, женщина подошла к столу, села на убогую табуретку.
– Я не знала ничего! Меня Таисия ни разу ни одним словом не попрекнула, а эта явилась!..
– Вам ничего не грозило, – успокоил Глеб. – Я не юрист, но уверен, что никакую собственность никто у вас отнять не может. Вы с мужем всю жизнь прожили…
– Вот и я ей говорю! – мрачно подтвердил Стас.
В детстве он был толстым, неуклюжим, а теперь превратился в коренастого почти квадратного мужика.
– Мать утром позвонила, плачет…
– Анфиса явилась ни свет ни заря. Совсем рано было, часов семь, не больше. Я-то всегда рано встаю, возилась в огороде. Она калитку тронула и говорит, весело так… Говорит, у меня для вас подарок. И сует бумажку мне в руку.
– Копию, – вставил Стас.
Женщина заплакала, закрыв лицо руками.
– Я приехал, когда Анфису уже убили. На электричке, можете проверить. Когда к дому подходил, деревня про убийство уже знала. На предыдущую электричку опоздал, не иначе как бог спас. Теперь был бы первым подозреваемым.
– Меня Таисия ни одним словом не попрекнула, а эта!..
– Развлекалась она так, мам, – объяснил Стас, и Глеб подумал, что объяснение, пожалуй, верное.
Соседка Анфиса так развлекалась.
– В дом ты лез? – спросил Глеб.
– Я. Кто же еще!
Больше говорить было не о чем. Глеб кивнул хозяевам и вышел.
Иван позвонил, когда Глеб свернул на свою улицу.
– Что ты хотел сказать? – проворчал Иван.
– Хотел сказать, что уезжаю, – объяснил Глеб.
– А Тумаковыми зачем интересовался?
– Мелькнула одна версия, но она оказалась ошибочная.
– Темнишь ты что-то…
– Не темню, – заверил Глеб.
– Уезжаешь, значит. Надоело в засаде сидеть?
– Надоело, – засмеялся Глеб.
Хотел добавить, что злоумышленник больше не появится, но вовремя себя сдержал. Иван отличный парень, но даже ему не стоит все знать.
– Телефон постоянно держи при себе, – напутствовал Глеб тетку, вернувшись домой. – И звони мне каждый день.
– Ладно, – обещала она.
– Не забывай запирать дверь.
– Не забуду.
Глеб подхватил рюкзак. Родственница помахала ему вслед.
Вместо одуванчиков вдоль дороги распустились другие желтые цветочки, мелкие и невзрачные. Шум проходящей электрички заглушал доносившийся из леса птичий гомон. Лето еще не началось, но Глебу казалось, что оно уже закончилось.
* * *
Отец позвонил не вовремя, кругом толпились коллеги.
– Я занят, пап, – отойдя от Бориса, сказал Петр, стараясь, чтобы голос не звучал недовольно.
– Приезжай немедленно!
– Я занят, папа! – удивился Петр.
Подошли две девушки, остановились рядом. Петр встречал их в цеху. Сейчас они прижимались друг к другу и показались ему абсолютными дурами.
– Что случилось?
Отец не ответил. В трубке щелкнуло, Петр с удивлением покрутил ее в руке.
Мелькнула тревожная мысль, что отцу стало плохо. Впрочем, голос папы не звучал болезненно.
– Боря, мне нужно срочно отъехать, – подошел Петр к Борису. – По семейным обстоятельствам.
Борис кивнул, разрешил. Борька директор, а он, Петр, подчиненный, должен радоваться, что начальство его отпустило.
От бессильной ненависти свело губы.
В машине он с минуту посидел, заставив себя успокоиться.
Утреннего плотного потока в город уже не было, доехал он быстро.
– Пап, что случилось? – спросил Петр, когда отец отпер дверь.
– Проходи. – Отец отступил в сторону. Закрыл за Петром дверь, повернул ключ в замке.
– Что случилось, папа?
Отец молча прошел в комнату, служившую ему кабинетом, сел за письменный стол, которому было не меньше полувека. Маленький Петр когда-то изрезал ножом одну из ножек.
– Где пистолет? – Отец поднял на сына глаза.
Надо было разыграть удивление, но Петр не стал этого делать. Подвинул стул и сел напротив отца.
– Рассказывай!
– Как ты узнал? – усмехнулся Петр.
– Я опер, – напомнил отец. – Догадался поинтересоваться, не было ли еще смертей на вашем предприятии.
– Твой интерес не вызвал подозрений?
– Нет, не беспокойся. Где пистолет?
– На заводе, – вздохнул Петр.
– Опрометчиво!
– Нет. Он хорошо спрятан. Опрометчиво было хранить его в машине. Или дома.
До последних дней пистолет хранился в тайнике на даче, отец принес его лет двадцать назад. Время тогда было сложное, и лишнее оружие в доме не казалось лишним.
Отец тогда занимался оперативной работой, достать оружие для него большой проблемой не было.
– Ты говорил, что пистолет чистый.
– Я говорил, что из него никого не убили. Это не значит, что пистолет не попал в поле видимости. Рассказывай, Петя.
– Пистолет могут связать с тобой?
– Нет! Тогда масса оружия пропала. Рассказывай!
Петр молчал.
– Абросимов – твоя работа?
– Почему ты не спрашиваешь, моя ли работа Киямова и Вахрушин? – Петру не вовремя стало весело. Нервное, наверное.
– Потому что знаю, что твоя. Не тяни время, Петя. Что ты устроил на заводе, что пришлось убирать свидетелей? Подпольное производство?
– Почти, – признался Петр. – Не совсем, но… почти.
– Зачем убивать? – серьезно спросил отец. – Тебя шантажировали?
– И да, и нет.
Шантажировала его только Киямова. Николаич и Олег были счастливы, что имеют возможность получать хорошие деньги.
Николаич, правда, выпивать начал, но Петру до разборок начальника цеха со своей совестью особого дела не было.
– Почему понадобилось убивать?
– Потому что речь идет о приборах с военной приемкой, – вздохнул
