Десантник разведотряда. Наш человек спасает Сталина - Дмитрий Светлов

– Как? – несдержанно воскликнул Олег. – Мне не сказали ни слова! И вообще, зачем это тебе? Лучше потребуй подмосковный санаторий!

– Нам надо поработать вдвоем. Рассчитаешь турбовинтовой двигатель и поможешь доработать автомат бортового прибора управления пушками.

– Я газотурбинных двигателей с приборами управления пулеметами не изучал!

– Централизованное управление бортовыми пушками появится в сорок шестом. Ничего нового, на бомбардировщики поставили уменьшенную корабельную копию.

– В таком случае зачем тебе я?

– Надо алгоритм шестеренок пересчитать. На кораблях и береговых батареях нет ограничений по весу и размерам.

– Ну ты даешь, – засмеялся Олег, – при уменьшении размера до часового механизма количество зубчиков на шестеренке не меняется!

– И правда, что-то я притупил. Но теория переделки турбореактивного двигателя Люльки в турбовинтовой остается за тобой.

– Ничего не выйдет, это не моя тема. Одно дело добавить к английской газовой турбине реактивное сопло, другое дело пересчитать работу газовых колес.

– Не юли! – прикрикнул дед. – Пересчитай форму и площадь лопаток, чтобы скорость газов на выходе получилась минимальной.

Легко сказать «пересчитай», для начала надо вспомнить теорию, но это вторично, Олегу очень не понравилось желание деда жить с ним. Темнит и что-то скрывает, причина не в двигателях, и козней ему никто не будет строить. Перед войной многие вернулись в СССР, начиная от певца Вертинского и заканчивая белогвардейским офицером Александром Куприным. О каких-то тайных расправах над боевиками ГРУ Олег не задумывался. Это вам не СВР, которую НКВД регулярно процеживал и давал собственным резидентам длительные сроки. Дед заметил смену настроения внука и тихо пояснил:

– В этом году Люлька закончит проект своего первого серийного двигателя.

– И что? Я должен ему помочь? – фыркнул Олег.

– После войны Сухой создаст под него сверхзвуковой истребитель «Су-17», а конкуренты его «съедят». В сорок девятом КБ вместе с конструктором передадут Туполеву.

– Хочешь вытянуть меня за уши в авиаконструкторы? Не выйдет, я автодорожник, мой удел грузовики.

– Сейчас идут работы над «Су-7» с модернизированным английским двигателем, наш совместный проект отдадут в КБ Сухого, – продолжал настаивать дед.

– Я женюсь! Если дадут отпуск – помогу, не дадут – увиливать от боевого задания не стану.

Перелет в обратную сторону получился проще, но намного продолжительнее. Сначала Олег не мог найти железную дорогу, затем его нагнал транспортный «Юнкерс», и пилот по рации предложил лидировать до аэродрома посадки. Пришлось сослаться на разведку партизанских лагерей и свернуть в лесной массив. С наступлением темноты на горизонте вспыхнула гирлянда сигнальных бомб, а после пересечения линии фронта его повели наземные станции слежения с посадкой на Центральном аэродроме.

7. Халиф на час

После посадки на центральном аэродроме «Шторьх» проводили до знакомого ангара, где деда буквально на руках перенесли в лимузин. Не успел Олег выбраться из самолета, как вереница машин скрылась за воротами аэродрома. О желании деда жить вместе с внуком никто не вспомнил или не знал. Через боковую дверь вошел Петр Николаевич и по-дружески обнял:

– Поздравляю с орденом Ленина!

– За что? – растерялся Олег.

– Еще спрашивает! Такого человека разыскал и доставил в Москву!

– Он сам нашелся, а нас чуть партизаны не пристрелили. – И показал на цепочку дырок в перкали.

И кто его тянул за язык! Пришлось долго объяснять, как и почему это случилось, а также отметить на карте место и время обстрела. Можно подумать, что засевшие у насыпи подрывники должны были знать о пролете нашего пилота в самолете с крестами.

– После обеда приезжай за орденом, заодно получишь премиальные и гуляй три недели, – удовлетворившись ответами, сказал Петр Николаевич и вручил ключи от машины.

У стены ангара Олег увидел сияющий лаком роскошный «ЗиС-101А» «Спорт». Хром, молдинги, откидной верх, приборная панель инкрустирована карельской березой, кожа с тиснением, а главное – под стеклом лежали документы на его имя. Личный автомобиль? На всякий случай сличил регистрационные номера, точно, буквы «МЛ» расшифровываются как «Москва, личный». С какой стати ему дали высокий орден с дорогой машиной в придачу? За ордена доплачивают, и премии за выполненное задание дают, порой даже в иностранной валюте. О дорогих подарках сообщалось в газетах, военачальники получали породистых скакунов, а директора заводов поощрялись заокеанскими лимузинами.

Олег решил попусту не озадачиваться, настанет время и все само собой прояснится. Он завел машину, но доехал лишь до закрытых ворот, где часовой вызвал дежурного офицера, тот позвонил еще куда-то, и машина сопровождения приехала к рассвету. В итоге он добрался домой с первыми лучами солнца и попал в радостные объятия с поцелуями. Первым делом ванна, куда вслед за женихом поспешила забраться Валя:

– Послезавтра идем в ЗАГС, а свадьбу сыграем на даче отца, в субботу он специально освободился на сутки.

Итак, женитьба с семейной жизнью переходит в реальность. Валя его любит, в этом сомнений нет, а Олег не мог ответить взаимным чувством. Он человек двадцать первого века, где чувства и эмоции сжаты тисками прагматизма, стремлением заработать побольше денег и построить карьеру. Здесь люди раскрепощены, эмоционально открыты и без стеснений высказывают свое мнение. Понятия товарищества и взаимовыручки еще не превратились в досужие лозунги, сейчас так живут и готовы прийти на помощь любому, даже незнакомому человеку.

Утро началось с сюрприза. Олег привычно вошел в детскую комнату, где всегда делал гимнастику с гантелями, и увидел кровать с письменным столом и прочей мебелью.

– У нас кто-то поселился? – невольно выкрикнул он.

Валя обняла его сзади и тихонько шепнула в ухо:

– Мы поселим здесь твоего деда, пусть поживет в семье, привыкнет к советскому образу жизни.

– Глупости, он лучше нас знает жизнь.

– Какую жизнь? Царскую? Или диктатуру Пилсудского?

Олег прекратил спор, грозящий перерасти в ссору, в любом случае окончательное решение не за ним и не за Валей. Позавтракав, они поехали в ателье нулевого отдела Московского дома модной одежды на Арбате, где обшивали весь московский бомонд. В секции военпошива принесли уже сметанные китель и галифе, а легкие сапоги гармошкой сохраняли форму благодаря металлическим скрепкам. Героически выстояв полтора часа, Олег отвез будущую жену к подругам, а сам уехал в управление.

– Польский дед говорил, что намерен жить у тебя? – без предисловий спросил Петр Николаевич.