Охота на льва - Лариса Петровичева

— За успех, — кивнул полковник и осушил бокал. — Давайте отбой вашему человеку в службе личной охраны.

Стоя на пустыре Невинных, возле развалин старой часовни, капитан Крич размышлял о превратностях судьбы.

Судьба была к нему явно немилосердна и не пыталась этого скрывать.

Вот вроде бы и капитанские нашивки есть, и жалование прибавлено как следует, и квартиру смог по-человечески обставить — а полезли оболтусы малолетние в развалины играть и наткнулись на труп, и начальство аж воем воет: а подать сюда Крича! Он Делом рыжих занимался, он первейший специалист в столице по маниакам и душегубам! И теперь езжай к Змеедушцу на рога, и возись с покойницей, а обед пролетает мимо, и ужин тоже.

— Что думаете, капитан? — спросил унылый лейтенант Пазум, с которым жизнь, судя по его грустной физиономии, тоже не особо церемонилась.

— Что думаю… Да ничего я не думаю, — проворчал Крич. Покойница лежала на носилках и смердела отсюда до синего моря. — Она и померла-то наверно в пост еще, а то и раньше. Надо коронера звать.

Коронер, которого оторвали от пенной наливки в Халенской слободе, тоже был невесел. По ходу дела, у него с капризной госпожой жизнью отношения также не ладились. Он быстро осмотрел тело и выдал такое, от чего у Крича волосы встали дыбом.

— Ну что, господин капитан… Убили даму и правда либо в пост, либо чуть позже. На карнавале, скорее всего. И знаете, судя по характеру ран, ее долгое время держали на дыбе.

— На дыбе?! — хором воскликнули Крич и Пазум. Лейтенант открыл рот от удивления, а Крич продолжал: — Быть не может! Дыбы знаешь, у кого только остались?

— В инквизиционном следствии, — невозмутимо ответил коронер. — В музее, но в рабочем состоянии. Значит, кто-то из братьев-инквизиторов душу тешил.

— С ума спятил, такое говорить? — злым шепотом поинтересовался Крич и огляделся, не подслушивает ли кто: шустрых огольцов, готовых доносить начальству, в охранном отделении хватало. — Это знаешь, какое дело? Государственное! Политическое! Быть не может, чтобы дыба!

— А я тебе говорю, что дыба! — воскликнул коронер, который терпеть не мог, когда его профессиональные знания подвергали сомнению, и бодро принялся ворошить покойницу. Крич и Пазум дружно зажали носы: вонь была изрядная, а коронеру хоть бы что. — Точно, дыба. Вон, глянь на суставы. Даже не вправлены. Если тебе нужен виновный, ступай в центральный отдел инквизиции и спрашивай, кто из братьев работал во время карнавала. Больше некому.

Крич схватился за голову.

— Молчи, дурила! На кого плетешь!

— Молчу, молчу, — буркнул коронер. — Нам ведь в отчете все равно, что писать? Ну вот и напишем, что неизвестная убита во время карнавала ударом ножа в сердце, от чего, собственно, и наступила смерть.

— Здраво мыслишь, — Крич вздохнул с облегчением. — И к Делу рыжих касательства не имеет, ибо блондинка. И про дыбу, — он выразительно посмотрел сперва на Пазума, а затем на коронера, — ни гу-гу! Самим не хватало там оказаться.

И он махнул рукой, подзывая охранную команду, чтобы отвезти тело в крематорий.

Однако судьба так и не сменила гнев на милость. Едва только Крич заполнил рапорт и, довольный, двинул в сторону кабачка пропустить стаканчик крепкого и пару порций плова, как глава управления снова его вызвал и приказал отправляться на приснопамятный причал Лудильщиков — только что оттуда сообщили, что гондольер выудил из Шашунки еще один мокрый труп, на сей раз рыжеволосой девушки. Крич матернулся и хотел было сказать, что покойнице торопиться больше некуда, а он, живой, с утра не жравши, однако начальник был неумолим.

Крич подумал, что надо бы зайти в храм поставить свечку святой Марфе, покровительнице неудачников, и, вытащив бестрепетной рукой Пазума из таверны, отправился с ним на причал.

Девичий труп, небрежно прикрытый зеленой тканью, лежал на земле. Коронер, поспевший раньше, стоял рядом и задумчиво курил трубочку.

— Вы будете смеяться, друзья мои, — сказал он.

— С чего? — мрачно осведомился Крич, заглядывая под ткань. Фу! Не менее десятка ножевых ранений по всему телу, горло перерезано, и рана под левой грудью. Девушка, кстати говоря, была при жизни красавицей.

— До всех этих ран ее держали на дыбе, — ляпнул коронер. — Это я вам точно говорю.

Крич аж вскочил, подумав, что с ним сейчас случится удар.

— Молчи, идиот! — вскрикнул он и, опомнившись, зашипел: — Вон сколько ушей рядом, быстро сам туда отправишься, да и мы с тобой за компанию.

И в самом деле, возле полицейского оцепления уже толпились зеваки. Коронер взял Крича под руку и отвел в сторонку, к самому краю причала, где на волнах качалась пустая гондола. Ее владелец, выловивший труп, заливал страх очередной порцией крепкого пива в кабаке.

— Как сам думаешь, — поинтересовался коронер, — это наш любитель рыжих? Только не рассказывай мне сказки о том, что такой ловкий ты упрятал его за железную дверь.

— Да, это он, — вынужден был признаться Крич. — Характер ран тот же самый… ну если не учитывать горло. Раньше этого не было. Но в целом да, это его почерк.

— Откуда тогда дыба? — подал голос Пазум. — Раньше он без дыбы обходился.

— Верно, — согласился коронер; Крич тоже кивнул. — Что это, ребята? Кто-то из братьев инквизиторов умом повредился или наш друг решил улучшить работу?

— Решил, ага, — фыркнул Крич, которому есть хотелось все больше и больше. — Кто его пустит-то к дыбе? А про инквизицию ты даже и не рассуждай. А то быстро лично познакомишься.

Коронер пожал плечами. В это время из толпы зевак выступила страхолюдная бабища в пышном желтом платье мастерицы гильдии проституток и заголосила на всю округу:

— Мила, девонька! Да на кого ж ты нас оставила! Да какая же молоденькая! Куда же ты собралась от подруг да от дома! Кто же цветок твой сорвал да тебя загубил!

— Пойду-ка я про цветки послушаю, — сказал Крич и строго велел коронеру и Пазуму: — Дыбы — не было.

Те согласно кивнули.

Показав свой жетон, Крич отвел бабу в сторонку и поинтересовался именем. Та мигом предъявила желтый квиток лицензии на имя Тары Вильницы и спросила, какой же негодяй так осмелился поступить с ее новенькой, два дня как приехавшей из деревни Милой Квиточек.

— Ты видела, кто ее забрал? — поинтересовался Крич. От провинциального выговора болтливой Вильницы у него уже начало шуметь в ушах.

— Еще бы не видела! — воскликнула та. — Пришел к нам вчера днем, как раз едва дождь пошел. Спрашивает: есть ли невинные девицы с рыжими волосами? Я чуть не расхохоталась: надо же, малахольный какой-то, удумал в борделе невинность искать! — а потом думаю: как же нет, когда Мила Квиточек приехала. И рыжая, и цветочек еще не сорванный. Извольте, господин, есть. Десять монет серебром. Мила вышла, он ее осмотрел, денег дал и забрал.