Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944 - Евгений Доллман

Не знаю, говорит ли что-нибудь современному читателю имя Итало Бальбо, но в современной республиканской Италии свято сохраняется память о нем. Она пережила и годы войны, и падение монархии. Теперь уже мало кто вспоминает, что Бальбо был фашистом, зато все хорошо помнят, что он участвовал в колонизации Северной Африки и совершил смелый трансокеанический перелет, поразивший мир в 1928 году. Причины его гибели, случившейся 28 июня 1940 года в небе над Тобруком, вскоре после вступления Италии во Вторую мировую войну, до сих пор еще не выяснены до конца. Но это только увеличило число мифов, которыми обожающие легенды итальянцы окружили его имя. Для меня, знавшего Бальбо в течение многих лет, это был человек из того редкого племени, которое порождает героев. Он никогда не хвастался своим выдающимся перелетом через Атлантику во главе эскадрильи самолетов морской авиации, а ведь этот перелет был совершен в те годы, когда самолеты были еще технически несовершенны и мало подходили для таких опасных предприятий. Конечно, как и многие герои, он был не лишен тщеславия, но это было тщеславие мужественного человека, которое можно было простить. Завоевание прекрасной женщины – а он завоевал их целый легион – значило для него не меньше, чем победа над штормом в центре Атлантики. Он терпеть не мог немцев и любил англичан, и не скрывал этого, что тоже требовало мужества, поскольку с 1937 года неприязнь к немцам стала нежелательной. В ноябре 1937 года он пригласил в Триполи, генерал-губернатором которого был, Гиммлера и тщетно пытался, с моей помощью, убедить его в том, что в случае войны в Средиземноморье удержать Северную Африку и Абиссинскую империю будет невозможно.

Ассирийская бородка Бальбо и любовь к хвастовству сделали его подозрительным в глазах гитлеровского окружения, и мне пришлось приложить много усилий, чтобы его визит в Германию в августе 1938 года прошел успешно.

Он был прекрасным писателем, и у меня до сих пор хранится экземпляр его книги «Дневник революционера» (1922 года издания) с автографом автора. В ней он рассказывает о походе фашистов на Рим и о том, как Муссолини и фашисты сумели, не проливая крови, завоевать Италию. Мне хочется процитировать один отрывок из этой книги – сам Тацит не смог бы столь драматично и в то же время столь кратко изложить ход событий. Бальбо описывает в нем события 28 октября, когда вместе с Биянки, де Векки и де Боно – так называемый квадрумвират, действия которого и привели к победе Муссолини два дня спустя, – он оказался в Риме.

«Прибыв в Рим, я увидел, что он готовится к вооруженному отпору. Вооруженные патрули на улицах, карабинеры и роялистски настроенные гвардейцы занимали ключевые позиции в городе, солдаты в касках устанавливали пулеметы и даже несколько пушек, а мосты через Тибр были опутаны колючей проволокой. Было уже далеко за полночь, но король все еще совещался с министрами. Объявлено ли уже осадное положение или нет? Оно было объявлено и потом отменено, но военные приготовления, проводившиеся в Римском военном округе, ясно показывали, что, каковы бы ни были намерения и цели сторон, оно уже действует. Завтра Рим проснется и обнаружит, что стал прифронтовым городом, подобно пограничному городку, к стенам которого подступил враг.

Утром 29-го политическая ситуация еще не прояснилась, но мы можем точно оценить наши силы. У ворот Рима стоят пятьдесят две тысячи фашистов. И вот, со скоростью пожара, распространяется известие: король обратился к Муссолини с просьбой сформировать правительство. С трудом поддающийся описанию вечер, проведенный с ликующими чернорубашечниками, вечер победы, отдыха и расслабления.

В семь часов вечера 30-го я снова в Риме (Бальбо организовал Марш на Рим с севера) и иду прямо в отель «Савой», где остановился Муссолини. Отель окружен большой толпой. Офицеры, командующие отрядами фашистов, салютуют мне. На верхнем этаже в большой комнате я нахожу нашего лидера, окруженного Биянки, де Боно и несколькими политиками.

Его лицо сияет.

Не было произнесено ни слова – мы просто обнялись».

Любой человек, описывающий историческое событие, в котором он сыграл главную роль, подобным образом, – настоящий герой, но героические дни Итало Бальбо были сочтены. Он имел смертельного врага в лице зятя Муссолини, который при поддержке десятка княгинь, бесчисленных герцогинь и баронесс назначил себя наследным принцем фашизма. Чиано считал Бальбо своим злейшим врагом и делал все, чтобы бросить на него тень подозрения и дискредитировать в глазах Муссолини. Он попытался даже внушить Муссолини мысль, что ему надо опасаться своего бывшего товарища. Бальбо много рассказывал мне о происках Чиано, подчеркивая, что приспешники зятя Муссолини хотят от него избавиться. Конечно же он и предположить не мог, что 28 июня 1940 года, во время разведывательного полета над Тобруком, его собьет своя же собственная зенитная батарея береговой обороны. Многие итальянцы подозревали – и до сих пор подозревают, – что это было сделано по приказу Чиано. Мне хотелось бы процитировать запись в дневнике Чиано о смерти героя, сделанную 29 июня 1940 года: «Бальбо мертв. Его смерть стала результатом трагического недоразумения. Зенитка в Тобруке сбила его самолет, приняв за английский. Это известие глубоко огорчило меня. Бальбо не заслуживал такого конца. Это был смелый и жизнерадостный человек. Он любил жизнь во всех ее проявлениях. Его темперамент превосходил интеллект, и решения свои он принимал под влиянием импульса, а не после тщательного обдумывания. Итальянцы всегда будут помнить Бальбо, главным образом потому, что он был прежде всего истинным итальянцем, в котором воплотились самые характерные черты нашей расы, плохие и хорошие».

Так писал избавившийся от соперника наследник фашистского трона в 1940 году. Он не мог знать, что ровно через три года, в Италии 1943 года, он сам лишится своего положения, попытавшись сбросить своего тестя и занять его место.

Я был уверен, что нравлюсь Бальбо, возможно, потому, что мы оба не любили Галеаццо Чиано. Когда перспектива войны в Средиземноморье заставила его задуматься о безопасности североафриканских владений Италии, где он отбывал почетную ссылку в результате дворцовых интриг, я посоветовал ему пригласить к себе в гости одного из руководителей Третьего рейха.

Выбор Бальбо пал на Генриха Гиммлера, который в ноябре 1937 года неофициально путешествовал вместе со своей женой Маргой по Сицилии. Гиммлер очень обрадовался приглашению; зато его жена, о которой я хотел бы сказать несколько слов, была недовольна.

Фрау Марга была странной женщиной. Ее, несомненно, вовсе не радовали многочисленные привилегии, которыми она пользовалась, как жена столь высокопоставленного чиновника. Она была на много лет старше мужа, в молодости работала медсестрой и могла бы стать, я думаю, прекрасным руководителем женской больницы. Должен сказать, что, путешествуя по Италии, она прилагала огромные усилия, чтобы понять совершенно чуждых ей по духу южан, хотя, конечно, жители ее родной Восточной Германии были ей гораздо ближе. Однако, когда сумасшедший немецкий монах в неаполитанском монастыре Святой Кьяры обнял ее колени и принялся молить ее не слушать льстивых речей его неаполитанских собратьев во Христе, дух понимания покинул ее.