Джоконда и паяц - Наталья Солнцева

– Вы приняли правильное решение, – подбодрил он вдовца. – Вечером встретимся. Вы будете дома?

– Я еду за город. Хочу побыть один. Проведу ночь в нашем с Алиной доме, подумаю обо всем. Сможете приехать туда? В квартиру я сегодня ни ногой. Там родственники понаехали… на похороны. Плач стоит, крики, причитания. А мне и без этого тошно.

– Извините, мне пора, – спохватился «журналист». – Давайте адрес…

Глава 25

Подмосковье. Дачный поселок Ягодки

Глория очнулась от дремы, когда «туарег» подпрыгнул на кочке.

– Темнотища, хоть глаз коли, – выругался Лавров. – Как тут на легковушках ездят, ума не приложу?

– Днем, наверное, лучше видно, – отозвалась она. – Мы уже на месте?

– Почти. Только где название улиц, номера домов?

– Надо спросить у кого-нибудь.

– Да здесь ни души! – чертыхался начальник охраны. – Зима скоро, дачи давно пустуют.

– Сейчас огонек будет, – беззаботно зевнула Глория.

Не успел Лавров крепко выразиться по поводу «огонька», как впереди показался свет одинокой фары. По проселку навстречу приезжим катил молодой велосипедист.

– Дом Кольцова? – улыбнулся он на вопрос Глории. – Его тут все знают. Это ж известный спортсмен, он нам каток заливать помогал. Вы не в ту улицу свернули.

– Каток? – удивился Роман. – Разве зимой здесь кто-то живет?

– Полно народу. В хороших домах – сторожа и охранники, а на дачах, которые отапливаются, городские живут. Квартиры в Москве сдают, а сами тут кантуются. Заработок у них такой.

– Покажешь дорогу?

– К дому Кольцова? – кивнул велосипедист. – Не вопрос.

Он поехал впереди, Лавров – за ним. Медленно, объезжая выбоины. Скоро показались тусклые огни в окнах дачных домиков и новостроек, где коротала время охрана…

Михаил был пьян и едва держался на ногах. Он, похоже, забыл о договоренности между ним и Лавровым.

– Опять вы? – удивленно спросил он. – А это кто… с вами?

– Ясновидящая.

– К-кто? – покачнулся спортсмен.

– Она поможет разобраться, в чем причина гибели вашей жены, – напомнил ему «журналист». – Я привез, как обещал. Ее зовут Глория.

– Г-глория… – заплетающимся языком повторил хозяин. – Входите…

Ремонт внутри дома не был окончен. Полы покрывали затоптанные листы картона, мебель пряталась под целлофаном. Вместо люстр с потолков свисали голые лампочки.

– Сюда…

Кольцов провел гостей коридором, который упирался в просторную, наполовину обставленную кухню. На столе – водка и нетронутая закуска, открытый пакет яблочного сока.

– У-угощайтесь… а то я пью тут один… Помянем Алину и ребенка!..

Михаил плохо соображал, и это было на руку Лаврову и его спутнице.

– Садись, – показал он Глории на кухонный диванчик. – Не разговаривать же стоя?

Сам хозяин с размаху плюхнулся на стул, который чудом не развалился под ним, и потянулся к бутылке.

– Потом, друг, – ласково произнес «журналист», отбирая у него водку. – Сначала дело.

– П-помянем!.. – плаксиво требовал Кольцов.

– И давно ты поминаешь?

– Как п-приехал… так и… пью…

– Молодец, – одобрил Лавров. – Таким ты нам и нужен, тепленьким. В доме еще кто-то есть?

– О… охранник… был…

– А где он?

– До… домой… уехал…

– Отпустил его? Чтобы глаза не мозолил? – догадался «журналист». – Правильно сделал. Хвалю.

Михаил вытаращил на гостей глаза.

– Вы че… пить не будете?..

– Потом, – твердо заявила Глория, встретившись с ним взглядом. – Покажите нам «Венеру», Михаил.

Наступило молчание. Кольцов покачивался на стуле, но не падал. Казалось, он не может оторвать глаз от странной гостьи. В ее зрачках колыхалось темное бездонное море, куда он готов был нырнуть и забыться.

– Ч-чего? – вымолвил он.

Лавров набрал воздуху, но Глория остановила его мановением руки.

– Где «Венера»? – спросила она хозяина.

Тот, не в силах противиться ее воле, качнул головой в сторону коридора.

– Там… в зале…

– Ведите нас к ней.

Ее слова произвели неожиданный эффект. Кольцов как будто протрезвел и уставился на гостью более осмысленным взглядом.

– Да… – послушно кивнул он. – Идемте… она ждет…

Москва

Тем же вечером в кафе «Пион», за тем же столиком, где накануне своей гибели сидела Алина и ее раскрашенная визави, пили кофе две женщины. Обе чувствовали себя неуютно. Стриженая брюнетка нервно поглядывала на часы, рыжая клоунесса напряженно озиралась.

Принимая у них заказ, официантка слишком пристально вглядывалась в последнюю.

– Чего она на тебя вытаращилась, Светка?

– Вид у меня такой… эксклюзивный, – нервно передернула плечами декораторша.

– Зачем звала?

– Алина Кольцова умерла, – вполголоса сообщила Светлана. – Слышала? Она позировала Артынову.

– Я знаю, – кивнула Ложникова.

– Это уже не совпадение, это – тенденция! Артынов в бешенстве.

– Ему жалко натурщицу?

– Дело не в ней. Картину украли! Кто-то забрался в мастерскую и стащил «Джоконду»!

– Да ты что? – всплеснула руками Эмилия.

– Сема звонил мне, вопил в трубку так, что я чуть не оглохла. Требовал вернуть полотно. Он же псих. Вообразил, что я решила отомстить ему и сперла картину. Окончательно съехал с катушек.

– Съедешь тут…

– А ты ему посочувствуй, – разозлилась Светлана. – Пожалей несчастного художника, которого лишили его шедевра.

– Слушай, ну… его можно понять. Он столько трудился, писал…

– Леонардо да Винчи писал Мону Лизу несколько лет, а Сема за три сеанса намалевал! – возмутилась бывшая жена. – Трудился он! Ему голые бабы белый свет застили, вот что. Он и Джоконду умудрился раздеть. Маньяк!

– Тише ты…

Официантка принесла дамам горячий шоколад и торопливо удалилась. Ее мучил вопрос, куда подевалась визитка с номером телефона красавца-брюнета. Вроде бы она сунула визитку в кармашек, а потом…

Девушку подозвали посетители, она закрутилась, забегала по залу. Но мысль о телефоне не шла у нее из головы.

– Я тебе чего сказать-то хотела, – перешла к делу Светлана. – Ты, Ложникова, гляди, не попадись к Семе на крючок.

– В смысле?

– Это, конечно, меня не касается, – замялась декораторша. – Ты только не подумай, что я ревную. Ничего такого, клянусь.

– Не крути, Светка, говори прямо.

– В общем… Сема собирается просить тебя позировать.

Ложечка для шоколада выпала из холеных пальцев Эмилии и звякнула о блюдце.

– Что-о?

– Понимаешь… – ерзала на стуле Светлана, – он, наверное, сообразил, что после Алины к нему никто не пойдет, а руки-то чешутся. Он уже раскатал губы насчет продажи «Джоконды», а ее… фьють! – стащили. Сема от своего отступать не любит. Он упертый. Будет тебя уговаривать по старой памяти, чует мое сердце.

– Почему же именно меня? – сдерживая дрожь в голосе, осведомилась бывшая натурщица. – Мало ли других, помоложе?

– Артынова вдохновляет один и тот же женский тип. Ему абы какая модель не подойдет.

Эмилия принялась за шоколад, не ощущая его вкуса. Слова Светланы зажгли ее кровь, но она не хотела в этом признаваться даже себе.

– Я не блондинка, – вздохнула она. – И стройности годы поубавили. Вряд ли Артынов захочет…

– Захочет! Захочет! Он уже намекал.

– Ах, намекал?

– То-то и оно, – перешла на шепот Светлана. – Иначе бы я к тебе с разговорами не приставала. Я… боюсь за твою жизнь.

– С каких это пор?

– Что между нами было, то быльем поросло.

– А признайся, Светка, ты ведь ревновала ко мне Артынова?

Если бы не толстый слой тонального крема, декораторша покраснела бы. Ее спас обильный макияж.

– Ревновала, – смущенно вымолвила она. – Как всякая жена ревнует мужа к его первой любви. Не конкретно к тебе, Эми. Но теперь и это прошло. С Семой что-то происходит. Я посчитала своим долгом предупредить тебя. Ты, конечно, поступай как хочешь…

– Дважды в одну и ту же реку не войдешь, – покачала головой Ложникова. – Артынов заблуждается, если надеется поймать меня снова в старый силок. Он преподал мне жестокий урок, и я его усвоила.

– Смотри. Я не могла не сказать тебе, что… в общем, ты сама все знаешь. Алина погибла не случайно… то есть, случайно, однако…

– Случайно, не случайно, – перебила Эмилия. – Мне все равно. Я Артынову позировать не стану. Пусть хоть на колени падает. И не потому, что боюсь. Я ему ничего не простила!

– Сердце не камень, – криво улыбнулась Светлана.

В кухне, где готовились к подаче заказанные блюда, стояла девушка, которая обслуживала художницу и ее элегантную приятельницу. Она отыскала-таки номер мобильного телефона журналиста и звонила ему, чтобы сообщить: та самая женщина-вамп опять сидит за тем же самым столиком, только с другой.

Журналист не отвечал…

Глава 26

Поселок Ягодки

Лавров онемел. Венера стала еще прекраснее, чем была. Гениальность Артынова теперь не вызывала у него сомнений. Он глаз не мог оторвать от Венеры, написанной художником с ныне покойной Ольги Слободянской.