После расставания. Вернуть Любовь - Мила Реброва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я так рад, Муся! – обнял меня Глеб, стоило согласию сорваться с моих губ. Мы лежали перед телевизором, пока Богдан с Васей возились на полу под нашим бдительным присмотром. Я только сегодня в полной мере осознала, что этот мальчик – брат моей дочери. И то, как он к ней относился, растопило последний лед в моей душе.
– Не слишком радуйся, – осадила я его. – Завтра поедем на осмотр и узнаем, разрешит ли тебе врач столь длительный перелет.
– Маруся, побойся бога! Я уже две недели лежу безвылазно дома! У меня скоро пролежни появятся!
– Ну, во-первых, не две, а полторы.
– Какая огромная разница…
– А во-вторых, до пролежней тебе далеко, и вообще, шутки с головой плохи. Или идем на прием, или я не согласна! – выдвинула я ультиматум.
– Пойдем-пойдем, маленький диктатор, – пробурчал он, хмурясь и вызывая мой невольный смех своим несчастным видом.
– Не бурчи, – разгладила я пальцами образовавшуюся на его лбу морщинку. – Если всё хорошо, попадем в лето.
– Обязательно попадем, малыш, – нежно улыбнулся он мне, целуя в лоб и прижимая меня ближе. Кажется, всё же часть, жаждущая любви, во мне победит…
Глава 9
– А он быстро привык к роли отца, – отметила Ксюша, наблюдая за тем, как Глеб возится с дочерью.
Честно говоря, я уже устала и передала ее ему. Мы были в пути уже шесть часов, и до прилета оставалось еще целых два. Близнецы Ксюши тихонько смотрели мультики, не доставляя никакого беспокойства, как и Богдан. А вот Вася почему-то капризничала.
– Да, привык, – задумчиво протянула я. Глеб действительно приноровился и даже менял дочке подгузники, чего я никак не ожидала.
– Вот и хорошо, отцы тоже должны вносить свой вклад, – по-доброму улыбнулась Ксюша. – Я так рада, что вы поехали! – в который раз повторила она.
– А я рада, что у вас частный самолет. Не представляю, что было бы, лети мы обычным рейсом. Вася бы всех пассажиров распугала.
– Есть определенные плюсы в том, чтобы быть женой миллиардера, – усмехнулась она, подмигивая мужу, сидящему неподалеку от нас. Мы с Ксюшей отсели от мужчин, чтобы посекретничать.
– Можно подумать, для тебя это имеет значение, – закатила я глаза, прекрасно зная, как она любит мужа.
– Ты права, деньги – это всего лишь бонус, – согласилась она.
– Мусь? – позвал меня Глеб.
– Кажется, кто-то соскучился по твоему обществу, – закатила Ксюша глаза. – Иди, а я пока уделю внимание своему мужу и отниму у него ноутбук, с которым он не расстается, – проворчала она.
Встав с места, я пересела к Глебу и попыталась забрать у него дочку, но та не пошла, проигнорировав мои протянутые руки и кладя голову ему на плечо.
– Ах, вот как? – наигранно нахмурилась я. – Ну смотри у меня, попробуй потом ко мне ластиться.
– Она хочет спать, а делать это на мне удобнее, – улыбнулся мне Глеб, укладывая Васю в своих руках.
– Наконец-то у нее сели батарейки! – согласно кивнула я.
– Ты как? Устала? – спросил он, внимательно оглядывая меня. – Может, ляжешь в спальне?
– Это ты, вообще-то, больной, и если кто и должен лечь…
– Я не больной! И даже уже не пострадавший! У меня даже шишки не осталось! – тут же возмутился он.
– Хорошо, извини, я просто беспокоюсь, – примирительно прошептала я, не желая, чтобы он заводился.
– Вот и отлично. Я устал чувствовать себя инвалидом!
Я промолчала, не зная, что на это ответить. Хоть я и согласилась на эту поездку, всё же продолжала держать дистанцию, что не оставалось незамеченным Глебом. На все его вопросы я отговаривалась его состоянием, что, видимо, и выбесило его окончательно. Но чем еще я могла апеллировать? Как еще объяснить свое нежелание физической близости?
– Ня-я-я, – протянула дочка, видимо забеспокоившись от резкого тона нашего разговора.
– Спи, моя сладкая, – протянув руку, погладила я ее по щечке. Я ужасно волновалась о ней. Мне было нелегко решиться на эту поездку, но наш педиатр уверил меня, что Васе будет только на пользу сменить климат.
– Прости, Мусь, не знаю, почему психанул. Эти перепады настроения меня убивают, – видимо осмыслив свой тон и слова, извинился Глеб. Врач предупреждал о подобных взрывах, так что я уже научилась реагировать на них спокойно.
– Всё в порядке. Я понимаю, как нелегко забыть часть своей жизни и чувствовать себя дезориентированным. Но я просто беспокоюсь.
– Я знаю и ценю это. Просто мне надоело, что все относятся ко мне как к какому-то имбецилу, – вздохнул он. – Надо же, заснула, – нежно взглянул он на Василису.
– Я постараюсь больше так не относиться, – усмехнулась я, почему-то позабавленная его словами. – Зачем ты меня звал? – попыталась я сменить тему.
– Я…
– Папа, я хочу в туалет, – прервал его Богдан, которого мы не заметили.
– Сиди, я схожу, – кивнула я, заметив, как Глеб, сидящий со спящей дочкой на руках, замялся.
– Спасибо, – шепнул он, кивнув.
– Ну что, тебе нравится полет? – спросила я, когда мы дошли до туалета, помогая ему с ремнем.
– Ага! Облака похожи на сахарную вату! Я люблю летать! Только тот самолет, на котором мы летали с бабушкой, был не таким, и в нем были другие люди! – с восторгом делился ребенок своими впечатлениями.
– А с ма… – обругав себя, я тут же заткнулась, поняв, что собиралась спросить! За то немалое время, что я провела с Богданом, он ни словом не обмолвился о своей матери, что было странно. Ведь не мог он не знать ее! Ведь, если Глеб всё еще женат на ней, значит, она жива. Так?
Но почему-то ребенок говорил только о бабушке. Кстати, о последней. Елена Эдуардовна с трудом отпустила с нами внука. Они с Глебом долго спорили, и она даже пригрозила мне в очередной раз тюрьмой, если с ее «мальчиком» что-то случится. Я с трудом
