Колыбелька из прутиков вербы - Галина Артемьева

Решение! Как его примешь? Столько всего у них было вместе! Она вспомнила одно важное свое переживание. Как на лыжах однажды в лесу заблудились, и началась метель. Не стало видно лыжных следов и даже макушек деревьев. Такая настала тишина, что, казалось, последний рубеж уже перейден, никогда им не выбраться из этого леса. Они вышли на какую-то опушку, поле перед ними расстилалось, дерево огромное виднелось. Дуб, наверное. Это дубы любят стоять «среди долины ровныя». Они почему-то молча направились к этому дубу, утоптали лыжами снег вокруг него, встали, прислонившись к мощному стволу, и муж тогда сказал:

– Ну что? Навеки вместе?

И обнял ее. У нее весь страх пропал, и усталость ушла. Она прижалась к нему, и так они стояли, ничего не ожидая. Просто стояли, и все тут.

Как же у нее легко тогда было на сердце! И какая в ней жила сила! Еще дочки у них не было тогда. А уверенность в том, что они – на всю жизнь, была просто гранитной. Потому-то и стихла тогда метель, потому и развиднелось, и разглядели они огоньки домиков неподалеку.

Нет, нет! Вспоминать нельзя! Потому что нет ни одного воспоминания, не вызвавшего бы сейчас нечеловеческую боль, от которой хотелось выть.

И что решать? Что он, предав, получив от этого свои кайфы, вдруг опомнится, прекратит врать, станет примерным семьянином? Может, ему еще со страху пару лялек родить? Она знает таких подружек, которые рожают со страху. Мужья гуляют, а эти рожают и радуются: ведь с тремя точно не бросит. И с пятью бросают! И дети становятся на фиг не нужны! Проверено. Вот какие дела.

Самое главное – себе не врать. И не обольщаться воспоминаниями. Воспоминания – ложь. И далеко не факт, что эта, в ботфортах, – первое его приключение. С чего бы? Он что – в командировки раньше не ездил? Да, в принципе, какая разница, первая она у него или сотая? Главное, что нет и не будет доверия. А значит – разрушен семейный дом. Эта вера в крепкий тыл, эта надежда на то, что есть на белом свете место, где тебя любят и где все по-честному, – это разрушено до основания. И что же тогда? С чем оставаться? Терпеть и ждать, когда тебе стукнет пятьдесят и он отправится на очередные приключения? А ты уже смиришься со всем, будешь морально раздавлена так, словно по тебе танки строем проехали. И никому вообще не будешь нужна. А главное: себе не будешь нужна, раз столько лет вытерпела. А они потом, эти мужики под пятьдесят, вдруг вспоминают о том, что, оказывается, жизнь-то у них еще и не начиналась! И уходят заново жить к молодой и прекрасной нимфе, тудыть ее в качель.

Вот и получается, что выбора нет. И думать тут нечего. Больно резать по живому. Но – заживет. Сейчас – заживет. Не заживет, если станет молчать и терпеть.

До дому она добралась, уже почти собравшись с духом. Родной домашний свежий запах чистоты обрадовал и подбодрил. Всюду порядок. Значит, домработница приходила в положенное время, жизнь идет, как ей и полагается, своим чередом. Когда они еще только собирались жениться, она вычитала древнюю индийскую мудрость: «Когда берешь в жены женщину, определись, кто тебе нужен. Одна и та же женщина не может быть и усладой мужчины, и кухаркой, и прачкой, и нянькой, и уборщицей в доме. Выбери какую-то одну в качестве жены, а остальным плати за их услуги». Ее тогда восхитила эта простая формула устройства семейной жизни.

– Ты какую себе выбираешь? – спросила она у будущего мужа. – И кого будешь нанимать?

– Я выбираю прекрасную женщину, с которой мы будем любить друг друга. Остальное – оплатим.

Она ничего другого и не ожидала услышать. Иначе какой смысл замуж выходить?

Да, у них была домработница, да, когда родилась Лялька, наняли двух нянечек: дневную и ночную, чтобы молодая мамочка быстрее восстановила свои силы и могла высыпаться. Кухарку заменяли частые выходы в рестораны, а собственная прачка имеется в каждом доме. Все правильно. Но что ж теперь получается? Ее муж больше не рад своей жене? Он покупает чужую любовь? И что же остается? Какое место остается для нее?

В детской у дочкиного столика стоял ее розовый рюкзачок, с которым ее отправляли в садик. Тощенький рюкзачок с чистыми сменными колготками на всякий случай и еще каким-то бельишком.

Снова тоска вцепилась в Наташино сердце. Совсем недавно сделала она наблюдение, касавшееся детских рюкзачков. По пятницам ребятишек из разведенных семей часто забирали отцы, которым дозволялось проводить со своими чадами выходные. Матери снаряжали своих детей как в недолгий поход: рюкзачки их были набиты сменной одеждой на два дня, обувью, игрушками и книжками. Дети из полных семей уходили со своими полупустыми рюкзачками в сопровождении отца и матери, что казалось им вполне обычным делом. А те, с тугими и тяжеленными торбами, неслись к отцам, волоча по полу свою неподъемную ношу, вопя во весь голос:

– Папа пришел! Мой папа пришел! Папочка!

Душераздирающий крик.

Наташа радовалась, что их Лялька не знает такой беды. Не разорвана ее душа пополам. Надо же! Совсем недавно этому радовалась, и вот! Она часто замечала: порадуешься чему-то, а оно сразу после радости и исчезнет. И никогда не знаешь, в какой момент.

Она открыла свой лэптоп, заглянула в фейсбук. Все это время обходилась без него, надо же! Целую неделю без ФБ, без чтения ленты, комментов и сообщений в личке. И даже не вспомнила! Это и называется: окунуться с головой в гущу жизни. Именно в гущу. Жидкую и зловонную.

Куча сообщений, предложения дружбы.

Она первым делом написала Варе, что долетела, что благодарна ей невероятно и что рада их знакомству и дружбе.

«Варя – золото, – подумала она, – искренняя и настоящая. А вот же – одна! И ничего. Может, даже лучше быть совсем одной. По крайней мере, не чувствуешь себя последним дерьмом благодаря человеку, которого считала родным».

В предложениях дружбы она обнаружила Франтишка. Она тут же приняла его в друзья и немедленно получила от него вопрос, по-русски, но латинским шрифтом:

– Milaya, dorogaya devochka, ty uzhe doma?

Она ответила. Написала, как ей тяжело. Он предложил встретиться в скайпе и поговорить.

– Через два часа, перед сном, – ответила Наташа, – сейчас у меня много дел.

Никаких дел не было. Ей просто надо было собраться с духом. Чтобы уже насовсем и окончательно все решить. Она еще немного почитала фейсбучную ленту.

– Ты дома? – выскочило сообщение от мужа.

Видимо, всерьез боится, что она к нему в Стерлитамак прилетит, поняла Наташа.

– Дома, – ответила она.

Игры кончились, и ей не хотелось интриговать.

– До встречи, – выскочили слова.

– Спокойной ночи, – пожелала Наташа.

Она вышла на страничку мужа, хотела посмотреть на его последние записи. Записей никаких не оказалось, понятное дело, у человека дел было по горло, не до ФБ. Вдруг в списке его друзей мелькнуло знакомое до боли лицо: «главбух» в ботфортах. Вот какие дела! Что называется, «у меня секретов нет, слушайте, детишки». Она посмотрела на женщину мужа. У той на страничке был выложен полный подробнейший отчет о ее поездке в Прагу с «любимым человеком». Имя любимого не разглашалось, ни одного фото, где она была бы вместе с ним, не было. Но некоторые детали имелись. Вот хвастливая картинка их с любимым номера в пятизвездочном отеле. Повсюду разбросаны предметы мужской одежды, ничего не говорящие чужим, но до боли знакомые Наташе. Или фото в ресторане – изысканные блюда и мужская рука, поднимающая бокал с красным вином. Собственно, только часть руки. Пальцы, знакомые до боли. Всего по чуть-чуть. Но и тут – доказательства. Неужели он не знает о ее путевых заметках? Или значения не придает?

Впрочем, какая разница? Ей нельзя думать о том, что он там знает и чему придает значение. Ей надо думать о себе, о том, как выдержать и выжить. На остальное – плевать.

«Ты хорошо помнишь, где именно ты был?»

Наташа улеглась поздно. Все никак не могла заставить себя заснуть. Завтра ей предстоял день, которого она боялась. Его надо будет как-то прожить и пережить. Переступить и идти дальше, не оглядываясь. Ей нельзя было думать, что будет с их общим домом, что скажут родители – ее и его, как воспримет все Лялька. Это слишком страшные мысли. Это – нельзя. Это уж как-нибудь само, как получится.

Она стала представлять себе встречу с мужем. Вот он войдет. Наверняка с каким-то подарком. Нет, из Праги он ничего привезти не сможет, он же не в Праге. Ну, конфеты какие-нибудь купит. Или букет. Вот! Букет, конечно! Самое нейтральное. Букет – типа – я скучал и помнил.

И что ей делать? Может, прям букетом дать в морду? Как веником, отхлестать? Нет, цветы ни в чем не виноваты. Она поставит цветы в вазу. Он за это время разуется, пойдет в ванную, руки помоет, лицо. Потом зайдет в комнату. А дальше?

Тут даже гадать не надо. Он скажет, что жутко устал, нечеловечески. И что ему бы поспать, но надо на работу заехать. Или завалится поспать. А перед тем предложит ей вечером в ресторан пойти, на романтический ужин. Ляльки нет, значит, можно красиво посидеть вдвоем. Попросит ее выбрать ресторан и отойдет ко сну. Вот как-то так.