Судьбы - Владимир Иванович Шлома

Когда начал расти живот, Нина сходила к Мишуне поговорить, но он ничего и слушать не хотел.

– Да таких как ты у меня десяток наберется. Не могу же я на всех жениться, я ведь не мусульманин какой-то, – философствовал он.

– Так ведь ребеночек будет, – пыталась разжалобить его Нина.

– Это твои проблемы, ну аборт, что ли сделай. Ну куда я тебя приведу, сама подумай, в эту развалюху? – говорил он, показывая на свою хатку. – Чтобы и тебя и мать придавило, когда она завалится? Мне сначала нужно новую хату построить, а потом уже жениться.

Нина ушла ни с чем. Придется все рассказать родителям. Но как это стыдно будет сделать, особенно перед отцом. Разговор с родителями она все откладывала, протянула еще две недели, а потом рассказала все матери. Та была в шоке. От своей умной и рассудительной дочери такого она никак не ожидала. Узнавший эту новость отец кричал на Нину весь вечер: «Ты что, дура? Как ты могла с ним связаться? Про его похождения ведь все село знает. Ты что, ни разу об этом не слышала?» Ну конечно же она об этом слышала, но не поверила. Встал вопрос, что делать дальше? Им такой зять, а Нине муж и даром не нужен, поэтому о свадьбе и речи быть не может. Оставалось сделать аборт, чтобы дочь нормально школу закончила, и забыть все, как страшный сон. Нина в душе еще лелеяла надежду, что Мишуня на ней все-таки женится, но родители об этом и слышать не хотели. А дальше в ход этой истории вмешалась сама судьба. Зимой Мишуня кого-то машиной сбыл насмерть и сел на семь лет. Его мать умерла, когда он сидел в тюрьме, и оставшаяся без присмотра хатка действительно завалилась. Больше о Мишуне Нина ничего не слышала, но злость и на него, и на всех таких как он мужиков в ее душе осталась.

После окончания школы Нина связалась с каким-то женатым мужиком, который поселился с ней в доме ее родителей. Соседи не понимали, почему на это равнодушно смотрят ее родители? Частенько к их дому приходила жена этого мужика, привозя маленького ребеночка на санках, и просила Нину не разрушать их семью, но Нина была безжалостна. Слезы этой женщины ее абсолютно не трогали. Заставив мужика развестись с женой, она его выгнала, и привела домой другого. И опять к дому Нины приходила женщина, везя в коляске девочку.

– Опять эта женщина пришла, – говорила соседка.

– Это не та, это другая, – говорила другая соседка. – У той был мальчик.

Соседи удивлялись, ну как из такой хорошей и миленькой девушки такая стерва выросла? Но Нина себя стервой не считала. Она мстила этим похотливым козлам и за себя, и за других поруганных ими девушек, которым они сломали жизнь. Нина развела и эту семью, и опять выгнала разведенного мужика. Ей уже нечего было терять, и она продолжала им мстить. Сколько так продолжалось я не знаю. Я уехал из села и очень долго мы с Ниной не виделись.

Через сорок лет после выпуска со школы я впервые попал на встречу выпускников нашего класса. Мы собрались в нашем классе, в котором учились два года. В этом классе я увидел и Нину К. Она просто сидела за одним из столов и слушала рассказы о нашей жизни за прошедшие сорок лет. Она сильно постарела, и сидела очень грустная. Что она здесь делала было не совсем понятно, ведь она была на два года младше нас, и к нашему классу никакого отношения не имела. Я подсел к ней и спросил о ее жизни за это время. Увидев меня она обрадовалась, но рассказывать о своей жизни Нине явно не хотелось, узнал только, что она была замужем, но детей не было, теперь опять одна.

Через пять лет, на следующей встрече выпускников, я узнал, что Нина умерла.

Мария

Мария проснулась от холода. Провела рукой по постели. Михаила рядом не было. Проспала, что ли? В хате еще темно, и за окнами ненамного светлее. Сколько же сейчас времени? Будильник стоит на столе, и чтобы посмотреть время, нужно еще дойти до стола, а вылезать из-под одеяла в такой холод совсем не хочется. Вчера вечером муж предлагал протопить на ночь печку, чтобы ночью теплее было, но она сказала, что не нужно, мороз не очень сильный. Зря она не согласилась. В ногах, свернувшись калачиком лежит рыжий кот Васька. Ему наверно тоже холодно. Сделав над собой усилие Мария встает и подходит к столу. Будильник показывает без пяти минут шесть. Ничего она не проспала. Муж то чего вскочил в такую рань? Ему чего не спиться? Или никак не может привыкнуть к тому, что он уже на пенсии и на работу идти не нужно? Если бы он не ушел, то она, может быть, и не замерзла бы. Мария берет с вешалки тулуп мужа, опять залазит под одеяло и сверху накрывается тулупом. Попробует немного согреться, а потом уже и вставать будет. Торопиться ей некуда, в хозяйстве у них только поросенок и куры, покормить их она еще успеет, а на работу в колхоз она уже давно не ходит. Теперь им уже дети помогают. Они живут в Киеве, у них свои семьи, а дома они с мужем остались вдвоем.

Детей у нее двое, близняшки – Сережа и Нина. Сережа считается старшеньким, тогда в сорок первом он родился первым. Почему-то вспомнилась страшная зима сорок третьего года, наверно это от холода, из-за того, что она замерзла. Тогда тоже было очень холодно.

Мужа забрали на фронт в первые дни войны, и она осталась одна с двумя младенцами на руках, а через три месяца в село пришли немцы. Первую зиму они пережили нормально, хватило и продуктов, и заготовленных мужем дров, а вот на вторую зиму пришлось очень туго. Весной сорок второго она часть огорода лопатой вскопала и немного картошки посадила, а вот дров на зиму ей заготовить не удалось. Вторую зиму жили впроголодь. Своей картошки хватило только до Нового года, потом пыталась занимать у соседей. Сначала давали, жалко им было деток маленьких, но потом перестали, самим стало есть нечего. Удалось правда договориться, что будут ей отдавать картофельные очистки. И на том им спасибо. На этих очистках и продержалась она с детишками до начала марта. А в марте уже и очистки редко кто отдавал. А с дровами тогда совсем беда была. За зиму она сожгла