Метель. Дилогия - Вячеслав Владимирович Головнин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщине была проведена операция по удалению матки, и она не могла иметь детей. Муж любил её, но все же после операции несколько охладел и подумывал о разводе. Через месяц она сообщит ему о своей беременности, а ещё через 8 месяцев родит ему сына, после чего все мысли о разводе у мужа напрочь испарились и больше не появлялись.
* * *
Евдокия Клёнова родилась за неделю до Нового года десятым ребёнком в семье. Дуся росла слабой девочкой, часто болела, но выжила и вот уже через четыре месяца ей исполнится 15 лет. В школе ей осталось учиться последний год, родители никого из своих детей больше 7 лет не учили. Во-первых, за обучение в старших классах нужно было платить, а в семье каждая копейка была на счету, а во-вторых, дети и сами не изъявляли желания учиться дальше. А Дуся хотела, но родителям сказать об этом боялась. Сразу на работу её, конечно, не пошлют. Отправят в ФЗУ и через год на завод. Токарем или фрезеровщицей, как и большинство её братьев и сестёр. Есть ещё один вариант. Она может попытаться пройти по стопам сестры Клавдии, которая нынче зимой окончила индустриальный техникум и уже полгода работала на машзаводе в должности технолога на инструментальном производстве. Но пройдёт ли она по конкурсу, который был весьма высоким, 2–3 человека на место? В любом случае, она на завод не хотела, мечтая стать учительницей или врачом.
В семье Дуся осталась единственной, не пристроенной к делу. Отец у них работал на машзаводе токарем, а мать, окончательно подорвавшая за время войны здоровье, заболела туберкулёзом и сейчас была на группе инвалидности. Судя по её состоянию, она тихо доживала последние месяцы.
Вообще, из всех десяти её детей выжило только четверо. Один мальчик умер во младенчестве прожив два дня, второй, тоже мальчик, утонул в пруду во время купания ранней весной. Самая старшая из детей, Анна вышла замуж и умерла первыми же родами ещё до рождения Дуси. Старшие братья не вернулись с войны — Иван с 1919 года рождения, Степан — с 1922 года и Пётр — с 1924.
Так что остались у Дуси только две сестры и один брат. Старшая сестра Зоя, 1926 года рождения, была уже замужем и проживала отдельно от них. У неё уже свои дети были, двое, мальчик и девочка. Брат Фёдор был старше Дуси на 8 лет, служил в армии и до дембеля ему оставалось ещё несколько месяцев. В январе его уже ждали домой.
Дом Клёновых опустел после замужества Зои и ухода Фёдора в армию. Сейчас, когда Дусю отправили в санаторий Юськи, в доме проживало только три человека. Глава семейства, Демьян Клёнов, крепкий 54-летний мужчина, после того, как жена его, Устинья, слегла, по вечерам не спешил домой. Часто приходил уже поздно вечером, отговариваясь то срочной работой, которую никто кроме него не может на заводе сделать, то приглашением в гости от товарищей по работе, то ещё что-нибудь придумает. В семье все были взрослые и даже Дуся уже всё понимала. А тут Демьян ещё что учудил. Сказал, что в доме две комнаты из пяти пустуют и он решил одну комнату сдать. Квартиранткой оказалась смазливая сдобная бабёнка, вдовушка 35-ти лет, работающая у них на заводе в конторе. Как только она вселилась, срочная работа у Демьяна сразу же кончилась, и в гости его перестали приглашать. С работы они часто приходили вместе с Глафирой, так квартирантку звали.
Устинья похоже доживала последние дни. Перед ноябрьскими праздниками она позвала Клаву и сказала:
— Клава, видать пришло моё время умирать. Хочу перед смертью Дусятку повидать, попрощаться. Фёдора я уже не дождусь, да и не успеет он приехать, даже если отпустят его проститься с матерью. Служит-то он на Дальнем Востоке. На вас с Фёдором вся надежда, что не бросите вы Дусю, выучите её. Ей немножко уже осталось, один год всего, а там пусть работать идёт. Отцу не до неё, сама видишь.
Мать закашлялась и замолчала, отдыхая после такой длинной речи. Передохнув, продолжила:
— Значит так, сейчас едешь в таксопарк, который на улице Промышленной и находишь там мою старую подругу, Фросю Тарасову. Попроси у неё машину, чтобы меня до Юсек довезли, подождали там меня полчаса и обратно привезли. Деньги возьмёшь мои, похоронные, давно уж приготовила. Шкатулочку мою знаешь, ведь? Вот, возьмёшь оттуда 100 рублей. Их должно хватить. Остатки, если будут, положишь обратно.
Клава заплакала.
— Не плачь, Клава. Не жалей меня, я хорошую жизнь прожила, в любви и согласии. Ты на отца сейчас не смотри. Он любил меня. А что любовницу завёл, так это жизнь такая. Так уж она устроена. Это понять нужно. Ну, всё, иди давай, договаривайся на завтра, после работы. У вас, наверное, завтра рабочий день на час раньше закончится? Вот договорись, чтобы тебя после работы встретили и сюда привезли. Я уж готова буду. Останется сесть и поехать.
— Мама, я завтра после обеда отпрошусь, так что выедем раньше. А то вдруг у них вечером свидания запрещены, мы же не знаем.
— А ты позвони с работы в санаторий этот, узнай.
— И то, какая ты, мамочка, у нас умная.
— Давай, беги уже.
* * *
6 ноября 1951 года, санаторий Юськи, 2 часа пополудни.
Саша направлялся в главный корпус санатория с намерением попасть в концертный зал на общее собрание сотрудников санатория, чтобы завершить создание кластера работников санатория и провести задуманное исцеление. Выйдя из своего корпуса, он вдруг подумал, что на въездных воротах, наверное, кто-нибудь дежурит, в том числе и из врачебного персонала, и их не будет на собрании. Значит, нужно туда заглянуть, сделал он вывод и направился в том направлении.
У ворот была построена будочка для дежурных. Саша только хотел постучаться, как к воротам подъехала легковая автомашина «Победа». Машина была с шашечками такси. Открылась дверка и оттуда выскользнула девушка лет 18-ти. Она зашла в будочку и через несколько минут вышла обратно, но уже не одна, а с дежурным врачом. Сашиной метки на враче не было, и он её тут
