Рорк – искатель приключений - Джоу Росс

– Туда можно добраться только на лодке или вплавь.

Когда Дария вышла из автомобиля и осмотрелась, она поняла, что ей самой никогда отсюда не выбраться. Волей-неволей приходилось доверяться Рорку и дальше.

Она молча забралась в лодку и уселась на деревянную скамейку с видом королевы, восседающей на троне. Сдерживая усмешку, Рорк вытащил их чемоданы из фургона.

Как только лодка отчалила, Дарии пришлось окончательно смириться с мыслью, что она всецело доверила свою судьбу этому неотразимому, как грех, чужому ей человеку, у которого семь пятниц на неделе и который буквально измочалил ей нервы, бросая своими речами и поступками то в жар, то в холод.

Пока лодка скользила по воде, осторожно обходя отмели, единственным звуком, нарушавшим тишину, было монотонное гудение лодочного мотора, но даже он замолк, когда они достигли места, где было больше тины, ила и жидкой глины, чем воды. Обеспокоенная тем, что они будут вынуждены провести ночь на этом полном испарений болоте, где, казалось, непременно должны обитать привидения, Дария почувствовала облегчение, когда Рорк поднял с днища длинный шест и начал, искусно маневрируя, выводить их через болото к месту назначения. Где бы оно ни находилось.

Пока лодка плавно проплывала мимо высоких болотных кипарисов, их окутывала глубочайшая тишина. На свете нет ничего более безмолвного, чем болото. Особенно в промежутке между днем и ночью, в считанные минуты до наступления сумерек.

По мере того как цивилизация медленно исчезала за их спинами, Дария вдруг обнаружила, что почти забыла причину своего появления здесь. Она чувствовала приятную расслабленность. Это место навевало одновременно меланхолию и успокоенность, и ее до сих пор пассивная память стала потихоньку дрейфовать каким-то определенным курсом, подобно медленному течению, неуклонно приближающему их к заливу. Где-то очень далеко аккордеон наигрывал французскую песенку «Хорошенькая блондинка».

Они проплыли мимо маленького указателя, приколоченного к огромному болотному кипарису: «Нефтепровод и газопровод. Не бросать якорь и не производить работ драгой».

– Мой отец был исполнительным директором нефтяной компании, – внезапно сообщила Дария.

Рорк бросил на нее взгляд, обрадовавшись, что к ней вернулась еще какая-то часть памяти, но желая, чтобы эти воспоминания имели большее отношение к их делу.

– Майк узнавал, где живет твоя семья. Но не добился никакого успеха.

– Дело в том, что я единственный ребенок в семье. А мои родители погибли в авиационной катастрофе в Скалистых горах за полгода до того, как я закончила колледж.

Рорк предположил, что это объясняет такую заметную черту ее характера, как независимость. Когда вам не на кого опереться, то ничего не остается, как научиться твердо стоять на собственных ногах.

– Ты выросла в штате Колорадо?

– Нет. Я родилась в Новом Орлеане, но меня отправили учиться в частную школу в Европе. Работа папы была связана с многочисленными переездами, поэтому родители решили дать мне образование в стабильной обстановке. В Швейцарии, – припомнила она, представив себе кристально чистые озера и покрытые снегом Альпы.

Рорк вспомнил о большом шумном доме, всегда заполненном братьями, тетями, дядьями и кузенами, в котором вырос он сам.

– Звучит так, как будто ты страдала там от одиночества.

Она вздохнула:

– Было дело. И от постоянного холода. Помню, когда мне было четырнадцать лет, я попробовала уговорить родителей перевести меня в школу на Гавайях, но отец боялся, что я буду убивать время на Вайкики вместе с пляжными бездельниками.

– Мне кажется, что почти всех отцов четырнадцатилетних девушек гложут одни и те же тревоги.

Она усмехнулась, припомнив споры между нею и отцом, которые яростно сотрясали трансатлантические телефонные линии.

– Меня это допекало, но теперь вынуждена признать, что он был прав.

– Значит, отец держал тебя под бдительным надзором монахинь.

– До тех пор, пока я не была условно освобождена, чтобы отправиться в Стэнфорд.

– И там ты вознаградила себя за потерянное время?

Она с минуту подумала над вопросом. Затем покачала головой:

– Не совсем так. Меня считали чудачкой. Я вечно сидела, уткнувшись носом в книгу, а поскольку провела много лет в женском окружении, то даже не имела представления, как надо держаться с мальчиками.

Рорк припомнил их первую встречу в гостиничном коктейль-холле.

– Совершенно очевидно, что в какой-то промежуток времени между заточением и тем вечером, когда ты меня подцепила в «Голубом заливе», тебе удалось обучиться искусству общения.

Так как полуулыбка Рорка нейтрализовала сарказм его тона, Дария не обиделась.

– Предполагаю, что кое-чему я научилась. Кроме того, возможно, ты показался мне покладистым, а именно это тогда мне и было нужно.

В этот раз он расцвел полновесной улыбкой от уха до уха, от которой ее обдало теплой волной сердечности.

– Сладкая моя, единственное определение, которое никто и никогда не применял к моей персоне, это «покладистый».

Теперь, познакомившись с ним поближе, Дария уже могла в это поверить.

Когда узкая тинистая протока неожиданно опять вывела лодку на чистую воду, Рорк отложил шест и снова включил двигатель. Сумерки опускались длинными серебристо-розовыми полосками, создавая какое-то потустороннее свечение фантастической красоты.

Они обогнули излучину, и внезапно река развернулась в просторную водную гладь, которую можно было назвать и скрытым озером, и заливом. На самой высокой части берега, под сенью широко раскинувшихся ветвей огромного многовекового дуба, стояла хижина на сваях в старинном «плантаторском» стиле.

Предметом гордости хижины могли считаться переднее крыльцо с верандой и наружная лестница на мансарду-гарсоньерку, которая в старые времена обычно отводилась в больших семействах под спальню для юношей. Сейчас, когда солнце быстро опускалось в воду, хижина драпировалась в складки теней. Гирлянды испанского мха висели на ветвях кипарисов, плотно окольцовывавших постройку. Дом был расположен в таком месте, которое считалось очень уединенным даже по стандартам этого затерянного уголка.

Когда Рорк подводил лодку к причалу, Дария, слишком хорошо понимая, что означает жить в доме, затерянном в глухомани, в окружении огромных водных пространств, осторожно сказала:

– Мне не хочется выглядеть привередой, но сколько времени прошло с тех пор, как здесь кто-нибудь жил?

Он оглянулся на нее через плечо, так как в этот момент выключал двигатель:

– А в чем дело? Возникла проблема, как разделить жилище с хлопковым плантатором-изувером?