Аннотация - Николай Инодин

Не только в воинском сборе цель ежегодного объезда Старохом всех родов. За то время, которое дружина гостит, вождь оценит снаряжение и сноровку родовичей, воинские умения, при нужде оставит сколько нужно опытных бойцов - для обучения. Пополнение дружине тоже приглядеть стоит, хоть и не из числа землепашцев выходит основная часть дружинников. Но бывает, отыщется в семье землеробов талантливый парень, просто рождённый для танцев со смертью - крупнее, сильнее и быстрее сверстников. Если найдётся для самородка место - старейшина получит предложение, от которого не принято отказываться, потому что чем больше родовичей стоит с красными щитами за вождём, тем больше уважения воспитавшему роду.

Несёт челны речное течение, ему помогают привыкшие к боевому железу руки - покрытые лесом берега быстро уходят за корму. Вот-вот появятся дома ближней устьянской вязи. Челны по знаку вождя пристали к берегу, сидящие в них дружинники стали менять рубахи и волчовки на новые, богато вышитые. Укрыли головы под островерхими шлемами, забросили за спины щиты, украшенные ликом солнечного деда. Пусть видят местные - дружина не оскудела ни людьми, ни оружием, уж если показывать себя, то чтоб не стыдно было перед общинниками. Пусть завидуют, землеройки.

Вождь шлем не надевал, щит оставил лежать, где лежал, только накинул на плечи богатый плащ из подбитой волчьим мехом тяжёлой ткани, длинными дорогами попавшей на берега Извилицы от побережья далёкого тёплого моря. Поправил драгоценный воинский пояс, на котором и кожи-то не видно из-под золотых и серебряных пластин, украшенных затейливой чеканкой и драгоценными камнями. В богатых ножнах - дорогой кинжал скандской работы, за пояс заткнута боевая секира с широким лезвием и усиленным двумя железными полосами топорищем.

Старох уже не молод, в густых волосах хорошо заметна седина, и то сказать - четыре десятка лет прожил, и ещё два года, а военным вождём стал, ещё тридцати не было. Хватило забот. Зато усы - молодым на зависть, густые, длинные - свисают на грудь, прямо на драгоценную золотую цепь, знак достоинства, свидетельство воинской доблести. Как и все в дружине, вождь высок и велик телом, но ещё не потерял гибкости и подвижности - при виде богатырского разворота плеч и могучей шеи не одно девичье сердце ещё затрепещет от горячих мыслей подобно овечьему хвостику. Каждой лестно родить первенца от такого мужчины! Что говорить - даже онучи вождя, и те из крашеной ткани, на зависть всем окрестным красавцам.

Старох осмотрел караван - все ли готовы, и махнул рукой, дав команду продолжить путь. Упёрлись в берег шесты, под днищами заскрипел песок, отпуская челны на водный простор.

Их ждали - не успели дружинные лодки приткнуться к берегу, а у воды уже выстроились встречающие. Вождь, ещё подплывая к хутору, разглядел и Берегуню, и Печкура, и Савастея с помощниками. Крумкач чуть в стороне - он тут не от хозяев, Староха человек, своих встречает. Заранее вышли, видимо, из последней вязи выслали быстроногого пострела, успел упредить, пробежал короткой дорогой, лесными тропами. Умница Кава чуть в стороне, с резным ковшом, старшие дочери с большими горшками в руках - собираются угощать прибывших пивом, с дальней дороги, после трудного пути.

Видно, дела у Берегуни идут хорошо - построек на гостевом хуторе стало втрое больше, чем в прошлом году. А вот что здесь вся верхушка кузнечного братства делает - непонятно, решили заранее на осеннее торжище выбраться? Может быть и так.

Разглядеть осевшего у Берегуни заморского гостя, о котором Крумкач писал, как о великом воине и герое, Старох с воды не успел, видно помянутый гость не лез в первые ряды встречающих, проявлял достойное вежество. Тут чёлн к берегу приткнулся, вождь на сушу ступил, и, наклонив голову, первым почтил хозяев селища - так повелось у вильцев, что мирная власть главнее военной, а в племени это старейшины пяти родов, что его составляют.

- Приветствую вас на земле вашего рода, хозяева! - голос у военного вождя зычный, тренированный, ему нужно распоряжаться людьми в битве, перекрывая стук и лязг оружейный.

- Примете ли гостей ратных, мужей воинских, под свои крыши?

Встречающие поклонились в пояс, уважая заслуги вождя перед племенем - не раз тот водил людей в сечу, хватило боёв с соседями - многим хотелось оставить за собой такое удобное место, как устье Извилицы. Но тяжелее всего дались бои со сбродниками, ещё не растратившими к тому времени остатки своей конной, закованной в броню дружины. Когда удалось отогнать пришельцев дальше к морю, в дружине оставался на ногах едва десяток бойцов, и число ополченцев едва не уполовинилось. Но выстояли, с тех пор Гаталовы головорезы обходят вильские земли стороной. Берегуня, указав рукой на новый большой дом, пригласил:

- Честь для нашего рода, принять с гощением твою дружину, вождь. Будьте ласковы, крышу и стол мы уже приготовили. Новый дом для дружины, тебя самого Печкур в своё жилище приглашает, не обидь отказом.

Тетушка Кава, дождавшись, пока Старох ответит согласием, шагнула вперёд, двумя руками поднесла ковш со стоящей над ним пенной шапкой:

- Испей, вождь, с дороги, окажи честь нашему дому!

Старох, одним духом осушив немалую ёмкость, отёр с усов пену:

- Ох, и славное же у тебя всегда пиво, сестра, каждый раз, когда пью, матушку вспоминаю.

Кава глянула ему в лицо, цепким глазом подмечая появившиеся за год изменения. Тихо, не для всех, ответила:

- Так и заезжал бы почаще, не чужой ведь. Раз в год тебя вижу.

Старох не ответил, кивнул и прошёл дальше, к старейшине. Кава осталась угощать подходящих к ней по очереди дружинников. Печкуровны наполняли ковш из горшков, украдкой поглядывали на сошедших на берег статных молодцев.

Вождь обнял Берегуню, похлопал старого товарища по спине широкой мозолистой ладонью. Потом сгрёб в охапку Печкура и уважительно поприветствовал жреца, поздоровался с кузнецами и Крумкачом, но на людях разговоры затевать не стал, прошёл за хозяевами к дому.

Дружинники, обвешанные снаряжением, потопали к выделенному жилью, оставив на страже у вытащенных на берег челнов самого молодого. Не для охраны, кто на своей земле охраняет пустую долблёнку? Для науки.

***

За столом в доме Печкура собрались только самые доверенные, разговор предстоял не для каждых ушей, так что домочадцы хозяина тоже разошлись по делам. Пока рассаживались, Старох разглядывал диковину - свет в жилье давала глиняная плошка со льняным маслом, в которой плавал горящий фитиль.

- Это кто у вас такую штуку вместо лучины придумал? Удобно?

Ответил вождю Савастей:

- Удобно. Светит долго, и посуду с водой подставлять не нужно. А для придумок у нас имеется заморский гость, слыхал, конечно?