Всё будет по-моему! Арка 2 - Wing-Span
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тело обмякло, руки и ноги противоестественно распластались по багровой земле — словно изломанная тряпичная кукла, изуродованная и выброшенная жестоким ребенком.
Лишь тогда Юнона остановилась. Её грудь часто вздымалась, внутри тела клокотал жар и ощущение экстаза, что-то на уровне грязной похоти. Только что она лишила жизни парня, как если бы он был жалким насекомым, заползшим на носок её туфелек. Он жил никем, и умер никем. Утром его выкинут в выгребную яму без лишних вопросов, и больше она о нём никогда не вспомнит, и мысли в свою хорошенькую головку не допустит о пареньке, посмевшем так бесстыдно на неё смотреть.
Почувствовав долгожданное удовлетворение, девушка спрятала палку, вернулась в источник, чтобы смыть пот и редкие брызги грязной вонючей крови, небрежно обтерлась полотенцем и, весело насвистывая, ускакала в особняк. Пора ложиться спать, а завтра её ждут великие дела. Путь становления сильной тернист и труден, но её цель — уложить ненавистную сестру на лопатки — стоит всех усилий.
Луна с жалостью взирала на горку мяса и костей, некогда бывшую живым человеком. Её холодный мерный свет озарял вывернутые конечности, разбитую голову, грудь, испещренную глубокими вмятинами… Хоть будь ты трижды бывшим императором, всегда можно попасть в ситуацию, где ты не властен подогнуть ситуацию под себя, и теперь ты всего лишь горстка полумёртвого мяса.
{Я сделал всё что возможно, чтобы выжить в этом проклятом особняке… И я всё равно умру?} — прозвучал голос в глубине сознания. — {Ну уж нет!}
Внезапно, «горка» вздрогнула, задрожала в конвульсиях, из легких брызнула кровь — судорожный вздох заставил организм взорваться от обжигающей и пронзающей каждую клеточку боли.
Глава 50
{Я… ЖИВ!} — прокричало сознание Кёна. В голове пульсировала единственная связная мысль — месть! Жизнь в этом хрупком теле поддерживало единственное стремление — отомстить, уничтожить, растоптать ту, кто довела его до такого состояния. Казалось, жизненные силы исходят из самой души.
Не будь он развит до 2-й ступени, его тело точно разошлось бы по швам. А если бы не модернизация нервной системы, повышающая стрессоустойчивость его органов и всего организма в целом, то точно не было бы ни шанса.
Костлявая рука смерти, сжавшая сердце Кёна, неохотно отпускала, позволяя сделать неуверенный удар, за ним еще один, и еще… В следующее мгновение сердце парня забилось в бешеном ритме, норовя проломить и так не особо целые ребра. Очередной судорожный вздох — тело содрогнулось в приступе пронзающей до самого костного мозга боли.
На этого некогда симпатичного юношу ныне было страшно смотреть: в глазах от напряжения полопались все капилляры, кисти рук представляли из себя плоские блинчики с раздробленными костями в качестве «начинки», правая нога неестественно вывернута, всё тело покрыто корками засохшей и пятнами еще свежей кровушки…
Кён просканировал организм. Двадцать восемь переломов разной степени тяжести, внутренние кровотечения, отказывающая почка, до сих пор отсутствие большей части зубов. Кровоизлияние в мозг, ушиб и сотрясение… Порванные лёгкое и сухожилия, раздробленные суставы.
Кён замедлил сердцебиение до 25-ти ударов в минуту. Торопливо «залатал» порванные сосуды, останавливая внутреннее кровотечение, направил все белки и энергию из недавно съеденной колбасы на заживление самых опасных травм. Изолировал поврежденную почку, влив в неё часть Синергии, чтобы та не атрофировалась и не утратила свою функцию — потом восстановит. Теперь он, по крайней мере, сможет продержаться какое-то время.
Его невообразимое желание жить поражало сами небеса, от чего они покрылись грозовыми тучами, пустили слёзы, омывая тело.
Время неумолимо двигалось вперёд, приближалось раннее утро. В меру холодный дождь оказался кстати, позволив наполнить рот водой и насытить иссушенный организм жизненно необходимой влагой.
Как только искалеченного, едва живого Кёна заметит кто-то из прислуги, — его наверняка выбросят в выгребную яму, откуда он точно не выберется. Поэтому он, собрав всю силу воли, медленно, осторожно, аккуратными щадящими движениями пополз к стене, не забыв схватить ртом лежащий неподалёку звукопередатчик, выпавший из кармана.
Место, в котором он примостился мёртвым грузом, надёжно сокрыто густыми зарослями кустов, совсем неподалёку вымощенная камнями дорожка, чуть поодаль лавочка.
Если какому-нибудь садовнику взбредет в голову обойти живую изгородь сзади, чтобы подстричь, его тут же обнаружат. Хотя вряд ли здесь каждодневно занимаются ощипыванием кустарников.
Утром в парк наведались первые слуги. Никаких следов крови они не заметили, ведь уже закончившийся дождь всё смыл, зато они обнаружили некоторые подозрительные элементы черной одежды, почему-то валяющиеся у стены, унесли куда-то.
Слуги приступили к своей работе, даже не подозревая, что за ближайшими кустами валяется в позе изломанной звезды полуживой человек.
Весь день пролетел в мгновение ока — наступил вечер, ночь и вновь утро. Кён отчаянно нуждался в энергии. Все питательные вещества съеденной колбасы исчерпались, восстановление пошло на убыль.
Кён подвинул голову к звукопередатчику и языком набрал частоту Марины.
К счастью, девушка все же соблаговолила ответить. С трудом разобрала, что он ей там хрипел своим шепелявым, еле слышимым голосом — если бы не узнала его частоту, то и вовсе бы не догадалась, кто ей звонит.
Повинуясь мольбе парня, она взяла еды и воды, одна, никому не сказав, прокралась в угол территории и, воровато оглядываясь, сделала вид, что выронила что-то. Под сим «благовидным» предлогом — Кён невольно поморщился от её фальшиво-нервного «Ах, к-какая я неловкая!» — она полезла в кусты и едва не взвизгнула, в этот раз на порядок натуральнее.
Её эмоции было сложно описать словами. Шок, ужас, неверие! С лица девушки вмиг слетели все краски, остались лишь испуг, отчаяние и стойкое желание во что бы то ни стало помочь умирающему. Пока она разглядывала его, парень с явным трудом сумел донести до неё две главные просьбы: «никому ничего не говори» и «позаботься обо мне».
Так и началась двойная «кустарная» жизнь Марины. Часть дня она проводила подле лежбища юноши, незаметно подкармливая его, скармливая ложечку за ложечкой жидкую пищу и воду — как раненному птенцу. Порой она приносила медикаменты, лечебные мази и настойки, перебинтовала его раны и даже наложила кривенькую шину на поломанную конечность — в общем, девушка во всю вжилась в роль квочки-наседки-медсестрички, выхаживающей раненного «бойца».
Когда голосовые связки немного восстановились и Кён сумел более-менее разборчиво выражать свои мысли, он, в первую очередь, попросил
