Прекрасная мечта - Джил Лэндис

Если бы это помогло ему преодолеть тоску, он бы мог наплевать на гордость и съездить в город в любую ночь на этой неделе в поисках утешения. Он мог быть отверженным среди богобоязненных жителей Последнего Шанса, но шлюхи не особо разборчивы, когда предоставляется возможность подзаработать. Но его не тянуло в город. Ведь тут была Эва, которая имела над ним такую власть, Эва, которая пробуждала в нем забытые желания. Это была Эва, с ее медными волосами, сияющими изумрудными глазами и чувственными губами.

Чейз уже почти было потянулся к ней, но вовремя одумался.

Он сунул руки в карманы штанов.

– Ну, тогда спокойной ночи, Чейз. – Ее голос прозвучал так нежно, как бы растворяясь в аромате сирени, который окутывал ее, будто дыхание ночного ветерка.

Чтобы окончательно быть уверенным в том, что он не бросится к ней, не вопьется в нее поцелуем, которого требовали его первобытные инстинкты, Чейз сжал ладони в кулаки, вытянул руки по швам и отступил назад.

– Спокойной ночи, Эва, – только и смог выдавить он.

Он подождал, пока она войдет в дом, потом вошел следом и погасил свет.

Закрыв за собой дверь спальни, Эва начала немедленно освобождаться от своего платья. Эту грязную тряпку она швырнула в угол и решила, что завтра придется заняться стиркой, как только она помоет посуду после завтрака. Она начала отстегивать лиловый корсет от нижней юбки, составляющих комплект с нижней рубашкой и панталончиками. Она меряла шагами свою крохотную комнатку, давая выход накопившемуся раздражению.

Развязав ленту, украшавшую ее воротничок, она, наклонившись над кроватью, сунула руку под подушку и достала оттуда сложенную ночную сорочку. Положив элегантный ночной наряд на кровать, она выскользнула из своей комбинации и обрушила на себя многочисленные складки ткани. Она тянула вниз подол до тех пор, пока оборки, украшавшие край ночнушки, не скрыли ее щиколотки.

Стоя перед зеркалом, Эва вытащила гребешки из волос и взяла щетку с костяной ручкой, которую подарили ей родители на десятилетие. Она яростно начала драть волосы жесткими щетинками, пока не заболела кожа головы.

– Черт подери, Эва Эберхарт, – прошипела она, обращаясь к своему отражению в зеркале, – ты играешь с огнем. – Ей в голову не приходило, что могло заставить ее стоять и ждать, не поцелует ли ее Чейз Кэссиди. Даже после того, что она узнала о нем сегодня, она не испытывала к нему ни страха, ни отвращения. На самом деле она была увлечена им не меньше, чем до того, как узнала правду. И где-то в глубине души была уверена, что раз Чейз совершил все эти преступления, значит, были на то веские причины. Иначе и быть не могло.

Шагая рука об руку с ним по направлению к дому, она находила повод, чтобы придвинуться к нему как можно ближе. Даже если он и заметил, что не так уж много было коровьих лепешек, которые нужно обходить. Ее тянуло к нему, как бабочку к цветку, она ловила себя на том, что выделяет его голос среди других голосов. Она не могла наглядеться на него – ей нравилось, как он стоит, как он двигается, как садится на лошадь.

С силой, в данном случае совершенно неуместной, она швырнула щетку на комод и отвернулась от своего вероломного отражения.

Так ли это хорошо на самом деле быть леди?

Она покинула «Дворец», потому что ее тошнило от окружения, от мужчин, так и норовивших облапить ее. И тут оказывается, что если бы Чейз Кэссиди – человек, которого она знает всего ничего – надумал бы поцеловать ее, она бы ни капельки не стала возражать. А может, ей стоит пойти к нему, постучать в дверь его спальни и признаться, что ей известна вся правда о его прошлом, и что она сама от него кое-что скрыла.

А что если, услышав ее признание, он выгонит ее вон? Чейз Кэссиди мог быть преступником, узником тюрьмы, но он нанял ее, будучи уверенным, что она – леди.

А не актриса.

И уж конечно не танцовщица.

И определенно, не падшая женщина, которая уже отдалась двуличному проходимцу, и то, как она раскаивалась после, особого значения не имело.

Она потушила лампу, откинула с кровати грубо сотканное покрывало и нырнула в постель. Натянув одеяло до подбородка, Эва лежала в темноте и размышляла.

Может, ей лучше уехать, пока влечение к Чейзу Кэссиди не завело ее слишком далеко? Когда она поедет в Последний Шанс, чтобы помочь Рэйчел Олбрайт с ее концертом, может, она даже услышит о другой вакансии экономки.

Но если это будет наилучшим выходом для всех, почему мысль о поспешном отъезде заставляет так ныть ее сердце?

Тревога охватила ее. Беспокойные мысли вернулись к родителям. Где они сейчас, Эберхарты? Последнее письмо от них пришло месяц назад, когда она еще работала во «Дворце». Их письма были такой же редкостью, как дождь в Мохаве.

Как бы они отнеслись к Чейзу? А уж его реакцию на ее эксцентричных родителей и вовсе трудно было представить. Ее матушка наверняка затянула бы песню, приличествующую такому случаю, как их встреча.

Эва застонала, перевернулась на живот и стукнула по подушке обеими руками, придав ей шарообразную форму.

Где-то в загоне телята, разлученные со своими матерями, жалобно мычали, поэтому Эва сунула голову под подушку.

Она опомниться не успела, как пришло время вставать и нырять в новую круговерть повседневных забот.

ГЛАВА 9

Чейз посмотрел на небо. Ни единого голубого островка, ни единого лучика солнца не проглядывало сквозь густую массу тяжелых серых туч. Дождь собирался все утро, но так и не пролился, если не считать нескольких капель, которые застали в пути мужчин, отправившихся в горы искать заблудившийся в низкорослом, но густом сосняке скот.

Он пришпорил свою лошадь, жилистого серого жеребца, норовистого двухлетка, и погнал его в гору по склону, сплошь покрытому колючим ковром из кустиков ирги. Спасибо, что толстые кожаные сапоги защищали его ноги от бесчисленных колючек. Кусты были покрыты гроздьями бутонов, которые, распустившись, превратятся в цветки с длинными лепестками. А зубчатые листочки на этих растениях появятся гораздо позже. Через пару недель птицы начнут склевывать мелкие ягоды, а олени – лакомиться зелеными веточками.

Он не успел забраться на самую вершину, как услышал крик Рамона и повернулся в седле. После короткой борьбы с лошадью, наглядно показав, кто тут на самом деле хозяин, Чейз пришпорил своего скакуна и помчался навстречу помощнику. Продравшись сквозь ряды молодых сосенок, он обнаружил Рамона, склонившегося над скелетом теленка.

Он подъехал ближе и спешился, привязал лошадь и подошел к Рамону.

– Волки.

– Si. Прошлой ночью. Вероятно, целая стая. – Он выпрямился и показал пальцем туда, где неподалеку валялись останки еще одного теленка и коровы-матери.