Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я передернул плечами. Не буду больше об этом думать. Вернусь в гостиницу и напьюсь. Закажу в номер бутылку коньяка. Заслужил…
* * *
Подполковник обвел взглядом стоявших перед ним офицеров.
— Напоминаю, господа: действовать быстро и решительно. Никто из подлежащих задержанию лиц, не должен уничтожить компрометирующие его бумаги, а также, не приведи Господь, покончить с собой. Подобное буду рассматривать, как серьезное упущение, которое повлечет суровые последствия. Обыск вести со всем тщанием — как на службе, так и по месту проживания задержанного. Нам нужны доказательства. С фигурантами, а также с их родственниками или сослуживцами вести себя решительно, но вежливо. Попытки вмешаться, пресекать. Вам ясно?
— Так точно, ваше высокоблагородие! — рявкнули подчиненные.
— Исполнять!
Офицеры сделали поворот кругом и один за другим вышли из кабинета.
— Задержитесь, Аркадий Матвеевич! — окликнул подполковник устремившегося следом штаб-ротмистра. — Ваша команда подождет. Не сбежит ваш интендант.
Офицер встал и повернулся к начальнику.
— Слушаю, ваше высокоблагородие!
— Без чинов! — сморщился подполковник. — У меня к вам приватный разговор. Присядьте!
Штаб-ротмистр подчинился. Подполковник заложил руки за спину и прошелся по кабинету.
— Вас ничего не удивило в истории с германским резидентом? — спросил, встав перед подчиненным.
— Удивило. Очень странное самоубийство.
— Вот! — поднял палец подполковник. — Резиденты — люди особые. Совестливых среди них нет, тем более, у германских офицеров. А он вдруг раздает деньги агентам, после чего пишет покаянную записку и пускает пулю себе в голову.
— Предполагаете?..
— Уверен. Бергхарда застрелили, выдав это за самоубийство.
— Кто?
— Один из тех, кого он завербовал.
— Почему не сообщник?
— Что ему делать в Минске? Бергхард справлялся один. Вон сколько народу завербовал! Это был агент, Аркадий Матвеевич, причем, из числа давних. Другого Бергхард не допустил бы к себе ночью. Покойный был осторожен — мы ничего не знали о нем. Мог шпионить долгое время, и не факт, что удалось бы разоблачить.
— Почему агент застрелил резидента?
— Догадайтесь? — улыбнулся подполковник.
— Бергхард ему угрожал. Обещал сообщить о нем контрразведке.
— Возможно, но, скорее всего, нет. Глупо. Разоблаченный агент сдаст резидента. Полагаю, дело обстояло иначе. Агент хотел выйти из игры и сказал это Бергхарду. Тому это не понравилось, и он стал угрожать. Тогда агент достал пистолет, заставил немца написать покаянную записку, после чего застрелил, обставив это как самоубийство.
— Если так, то он незаурядный человек.
— Именно, Аркадий Матвеевич, именно. Желал бы я познакомиться с ним. Жаль не получится.
— Почему?
— У нас нет зацепок. Никто не видел его приходящим или уходящим от резидента. Опрос обитателей соседних домов ничего дал. Прохожих на улице не случилось — время позднее. Кого прикажете искать? — подполковник развел руками. — И, главное, зачем?
— Не понял, Петр Семенович.
— А чего тут понимать? Кем бы ни был этот таинственный убийца, он сделал правильный выбор и отказался от сотрудничества с врагом. Заодно застрелил его.
— Лучше бы обратился к нам.
— Чтобы оказаться арестантом? Зачем это ему?
— Лицо, добровольно отказавшееся помогать противнику, освобождается от наказания.
— А репутация? Какое будущее ждет человека с клеймом шпиона, пусть даже бывшего? От него все отвернутся. Видимо, стрелку есть, что терять. Бергхарду не следовало упрямиться. В результате получил пулю.
— К счастью для нас.
— Не скажите Аркадий Матвеевич, не скажите, — подполковник вновь прошелся по кабинету. — Что скажут в Москве? На протяжении долгого времени в Минске действовали германская шпионская сеть, о существовании которой наше жандармское управление не подозревало. Вывод руководство сделает однозначный. Мы с вами поедем на Камчатку следить за благонадежностью эскимосов. Другим тоже не поздоровится. Вас это устраивает?
— Никак нет, Петр Семенович! Но что делать?
— Предположим, все обстояло иначе. От своих агентов мы узнали о германском резиденте. Дождались появления его в Минске, проследили перемещения, выявив связи, а в конце приняли решение задержать. К сожалению, резидент успел застрелиться. Однако бумаги остались. В результате мы раскрыли шпионскую сеть. За резидента нас отругают, конечно, хотя не больно — ситуация сложная. Трудно взять с поличным германского офицера. А вот за разоблаченную сеть обязательно наградят. Повышение в чине, ордена… Не откажетесь?
— Никак нет, Петр Семенович! Как можно?! Но что делать? Первыми покойника обнаружили полицейские. Они-то и вызвали нас. Вдруг проболтаются?
— С полицмейстером я договорюсь. Он человек умный, к тому же не без греха, — подполковник улыбнулся. — Слыхали историю с уничтожением разбойников на Еврейской улице?
— Читал в газете.
— Полиция выдала это за свою заслугу, затребовав награды и чины. Только это неправда. Не было там полицейских.
— Кто же застрелил разбойников?
— Офицер. Проходил мимо, когда тати остановили коляску и попытались ограбить пассажирку. Недолго думая, офицер достал пистолет и положил всех. После чего сел к жертве в коляску и отвез ее домой.
— Ловко! Кто ж этот молодец?
— Зауряд-врач Довнар-Подляский. Известная личность, между прочим. Говорят, талантливый хирург, Брусилова спас.
— Как вы узнали?
— От Полякова. Давид Соломонович пожаловался мне на засилье разбойников в Минске. Его дочь и была той нечаянной жертвой.
— Елизавета Давидовна?
— Она самая.
— Повезло этому хирургу! Желал бы я оказаться на его месте.
— У вас есть свое, Аркадий Матвеевич, и оно может статься куда выигрышней.
— Понял, Петр Семенович! Что требуется?
— Поговорите с другими офицерами. Обрисуйте им ситуацию и перспективы. Вас они послушают. Я, конечно, могу приказать, но лучше, если предложение поступит от вас. Вы с ними на дружеской ноге.
— Что могу обещать?
— Если задержание агентов пройдет гладко, и мы получим необходимые доказательства, то всех причастных к операции представлю к наградам. Кого к повышению в чине, кого — к ордену. Никого не забуду.
— Благодарю, Петр Семенович! — штаб-ротмистр вскочил и щелкнул каблуками. — Непременно поговорю! Полагаю, они согласятся.
— Вот и замечательно! А я навещу полицмейстера. Не задерживаю, Аркадий Матвеевич!
Штаб-ротмистр боднул головой и вышел. Подполковник снял фуражку с вешалки и водрузил ее на голову. «Ловок этот убийца! — подумал, выходя из кабинета в приемную. — Так обставить дело! Выстрел — и концы оборваны. Как на Еврейской улице», — он мысленно хохотнул.
Адъютант в приемной, завидев начальника, вскочил.
— Прикажите, голубчик, подать мой автомобиль, — приказал подполковник.
Офицер кивнул и выскочил из приемной. «Может этот Довнар-Подляский и есть тот агент? — подумал подполковник. — Больно ловок. Нет, — решил мгновением погодя. — Зачем немцу зауряд-врач? Что он может знать в своем лазарете? Связи не просматривается. Совсем разные случаи».
Вернулся адъютант, и подполковник забыл об этой мысли. Он так и не
