Кингчесс (СИ) - Птица Алексей

Йеско фон Путткамер с остатками своей армии занял оборону вокруг Дуалы, но у него оставалось всего семь тысяч аскеров, остальные либо разбежались, либо погибли. С такими силами он не в состоянии был обороняться против повстанцев, которые неумолимо приближались к ним пятидесяти тысячным отрядом. И, бросив на волю судьбы чернокожих аскеров, он эвакуировался вместе со всем белым населением.

Крейсера ещё успешно обстреливали повстанцев, которые подходили к городу, пока эвакуировалась администрация и немецкие поселенцы, но участь порта и города была уже решена.

Со слезами на глазах покидал генерал-губернатор свой кабинет и эту колонию, которой он посвятил огромную часть своей жизни. Но он был бессилен перед сложившимися обстоятельствами. Печально гудели транспортные пароходы, грустно свисали блоки портовых кранов и слышался дикий плач негритянок, с ужасом ожидающих своей участи.

Захватив весь Камерун и не трогая пока Дуалу, которая полностью опустела, повстанцы, пополнив свои ряды местными пленными аскерами и их арсеналом, направились на штурм Габона. Остаток американской армии, наученный горьким опытом, отчаянно оборонялся, сражаясь с превосходящими их силами противника, и даже нанёс им одно небольшое поражение.

Но общей картины это не изменило, экспедиционный корпус таял, многие были ранены, часть заболели. В конце концов, бросив все, его эвакуировали в Америку. Из пятидесяти тысяч солдат на родину вернулись всего лишь пять, да ещё три тысячи были тяжело ранены. Это поражение оказалось сильным ударом для республиканской партии. Военный министр ушёл в отставку, а республиканцы проиграли выборы.

В марте тысяча девятьсот девятого года выборы выиграл демократ Уильям Дженнингс Брайан и стал двадцать седьмым президентом США, немало обрадовав этим обстоятельством Иоанна Тёмного. Положение дел чёрных на шахматной доске изменилось в лучшую сторону. Не всё было однозначно, но шахматы тем и интересны, что итог партии предсказать заранее было невозможно.

Не фигуры делают партию, а люди, двигающие эти фигуры и принимающие то или иное судьбоносное решение. Одно из них воплотилось, очередь теперь за остальными, но это уже будет следующий ход.

Глава 15 Пираты.

Семён Кнут набрал большой отряд, который был разделён надвое. В одном из них были русскоязычные, а в другом — чисто русские. Пропорция получилась три к одному, больше трёх тысяч к одной тысяче, но так было даже лучше. Люди были собраны и сконцентрированы в Могадишо, в этом вечном гнезде пиратства.

И сейчас Семён оглядывал своё войско, вольно расположившееся в большом лагере. Кого тут только не было: армяне, грузины, чеченцы, дагестанцы всех своих национальностей, ногайцы, курды, осетины и прочие. К ним добавлялись арабы, персы и ещё многие другие семитские и кушитские народности, которые проживали в местности, окружающей Красное море.

Главным их ценным качеством было знание русского языка, пусть даже на минимально доступном уровне. Другим полезным для их цели свойством этой разнузданной толпы являлась их полная непредсказуемость и звериная жестокость.

Получив большие деньги и разнообразные развлечения на них, они были готовы идти куда угодно за своим атаманом, что было весьма похвально. С бандитами, плохо знающими русский язык, их более продвинутые в этом плане товарищи проводили занятия. Правда, их лексикон был довольно специфическим, если так можно было мягко выразиться. Тем не менее, этого было вполне достаточно для задуманного дела.

Куда угодно, впрочем, им идти было не надо, достаточно и того, куда их направят, обещая райские кущи, возможность грабежа и безудержного разврата, что притягивало их намного сильнее, чем ночного мотылька яркий огонь.

Сложно было сдерживать толпу головорезов, но у Кнута был большой опыт манипулирования людьми подобного склада, и он всячески им пользовался. Диким восторгом была встречена его идея захвата двух пароходов, чтобы уже на них отправиться навстречу приключениям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Эээ, и нам за это ничего не будет? — спросил один из разбойников.

— Нет, ничего не будет, мы вас всех защитим и вывезем с острова, когда вы ограбите его жителей. Это показная акция и не надо себя сдерживать. Пей, гуляй, грабь и уничтожай эксплуататоров и буржуев, — непонятно выразился Кнут.

— А с кем мы будем воевать?

— На этот вопрос я пока не могу ответить, потому, как и сам не знаю. Да и в нашей разношёрстной толпе всегда может оказаться предатель, который расскажет об этом кому не следует, или будет трепаться языком везде подряд. Этого нам не нужно.

— Да, твоя правда, брат, — цокнул языком кавказец, вспомнив собственное хвастовство, и тема разговора была на этом закрыта.

В другом отряде, а попросту, если называть вещи своими именами, банде, было около тысячи человек, и все они были чистокровными русскими. По своим моральным качествам они были не намного лучше другой половины отряда. Они также были озлоблены, дики и многие из них успели отличиться убийствами либо жестоким разбоем.

Были среди них даже революционеры и те, кто случайно попал в уголовники, да так и прижился в этой среде, не умея и не желая разорвать порочный круг этого мира. Таких было немного, но они были. Для этого отряда предназначалось совсем другое задание, и перед ними не стояла задача захватить пароход, всё должно было произойти намного тоньше, но не менее грубо впоследствии.

Ни в итальянской, ни в британской части Сомали, захваченного Иоанном Тёмным, не осталось ни одного приличного порта. И ни один пароход не рисковал зайти в эти гавани, большей частью рыбацкие.

Проходящие мимо английские крейсера, при случае, считали своим долгом дать залп из всех орудий, по любой рыбацкой деревушке или по оставшейся инфраструктуре того или иного порта. Особенно доставалось Могадишо, который уже почти сровняли с землёй.

На каждом снаряде англичане извращались, как могли, выводя: «За короля!», «Держи болт!», «Лови, колдун!», «Чёрный урод!», ну и прочие, не совсем приличные слова.

Если рядом шли транспортные или пассажирские пароходы, то оттуда только приветствовали подобные выходки британцев. Французы не рисковали, так как один раз новенький лёгкий крейсер Иоанна Тёмного, шедший из Америки, в отместку за подобную выходку, демонстративно выпустил торпеды в берег, рядом с портовыми сооружениями Порто-Ново, но сильно вдалеке от них. А англичанам было можно.

Французский транспортный пароход с грузом угля прошёл не спеша через Суэцкий канал и, зайдя в Красное море, спокойно плыл себе дальше. Впереди него шёл пассажирский лайнер, направляющийся в Бомбей, на его борту играла музыка, и весь он был расцвечен огнями, как новогодняя ёлка.

С него слышалось мужское дикое ржание, женские взвизги, возня и любовь. Люди наслаждались жизнью и отдыхали, думая, что весь мир у них в кармане и они в безопасности. Ведь они представители нации, диктующей условия всему миру, а, кроме того, каждый из них обладал весомым состоянием, позволяющим ему путешествовать на круизном пароходе, швыряя деньгами направо и налево.

Но те, кто сейчас сидел в шлюпках на вёслах, так совсем не думали. Вынырнув из темноты близкого берега, они, яростно работая вёслами, устремились наперерез круизному лайнеру, чьи весёлые огни и заманчивая музыка будили в их опустившихся душах и жёстких сердцах позыв животной ненависти к тем, кто сейчас развлекался на его борту.

Это чувство заставляло их налегать на вёсла со всей силой и без всяких команд. Многовесельные лодки, как птицы, чиркая бортами о воду, как крыльями чайки, неутомимо приближались к хорошо видному в темноте лайнеру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но не всем досталась столь завидная добыча, другим повезло намного меньше, и их лодки сейчас мчались наперерез сухогрузу «Юпитер». Этих товарищей успокаивало то, что с ними обещали поделиться и женщинами, и водкой, и шампанским, и деньгами, и совестью, и фантазиями, и вообще всем, чем только можно, иначе грызня.