Приключения Одиссея. Троянская война и ее герои - Елена Тудоровская

Недалеко отсюда вы увидите маленький островок. Там, на светлом лугу, среди цветов обитают сладкоголосые сирены. Бойтесь их сладостного пения! Никто из мореходов до сих пор не мог устоять перед их коварным призывом. Сирены заманивают путников на остров, а затем пожирают их: на светлом лугу везде разбросаны человеческие кости. Ты должен заклеить воском уши и себе, и своим товарищам и плыть без оглядки; тогда вы благополучно минуете роковой остров. Дальше вам придется пройти через узкий пролив. С одной стороны его ты увидишь голую скалу; на ней растет дикая смоковница с широко раскинутой кроной. Под этой скалой в глубокой пропасти обитает ужасная Харибда. Три раза в день она поглощает соленую воду моря, три раза в день извергает ее обратно. Не смей приближаться к скале, когда чудовище поглощает воду: сам Посейдон не спасет тогда тебя от гибели. На другой стороне пролива, на выстрел из лука от скалы Харибды, поднимается из моря другая скала. Ее острая вершина уходит в облака, а по ее отвесным, гладким стенам не может взобраться ни один смертный. В расщелине этой скалы, высоко над морем, живет чудовищная Сцилла. Она вытягивает из пещеры шесть плоских звериных голов на длинных шеях. Двенадцатью когтистыми лапами шарит она по воде и ловит в море дельфинов и тюленей, когда они играют среди волн. Ни одному кораблю не удается безопасно миновать Сциллу; мигом разевает она свои зубастые пасти и хватает с корабля всех, кто ей подвернется. Но все же ты держись ближе к скале Сциллы. Лучше вам потерять шесть человек, чем потопить корабль и всем погибнуть в зеве Харибды.

– Скажи мне, Цирцея, – спросил Одиссей, – можно ли копьем отразить нападение Сциллы?

Чародейка строго возразила:

– О необузданный, ты снова ищешь бранных подвигов, ты рад сразиться даже с богами! Сцилла – бессмертное чудовище, и сражение с ней невозможно. Поскорей проведи корабль мимо гибельной скалы и призови на помощь богиню Кратейю: она мать Сциллы и одна лишь может удержать свою свирепую дочь от вторичного нападения.

Дальше вам встретится остров Тринакрия. Там, на пышных лугах, издавна пасутся стада Гелиоса: семь стад быков и семь стад баранов, в каждом стаде по пятьдесят голов. Их число всегда одно и то же, как пятьдесят недель в году,[55] как семь дней в неделе. Лучше бы вы провели свой корабль мимо этого прекрасного острова! Если вы убьете хоть одного быка или барана из стад сияющего бога, погибнет твой корабль и твои спутники. Сам ты избегнешь смерти, но печально будет твое возвращение на родину.

Остров Эй исчез в голубой дали. Позади остался гостеприимный дом Цирцеи и одинокий курган с воткнутым в него веслом – могила бедного Эльпенора. Свежий Зефир, западный ветер, наполнял парус и гнал корабль к далеким берегам отчизны. Одиссей не сводил глаз с пенистых волн моря. Он хотел вовремя заметить опасность, о которой предупреждала его Цирцея.

Среди бегущих волн показался небольшой островок. Вода билась об его крутой берег, а выше расстилался ровный зеленый луг.

– Друзья, – сказал товарищам Одиссей. – Вы должны узнать, что мы приближаемся к острову сирен. Едва они завидят проходящий корабль, сразу начинают свое волшебно-прекрасное, но гибельное пение, и никто не может устоять перед ним. Очарованные, пристают мореходы к берегу, и ужасные сирены пожирают их всех. Но вы не бойтесь. Я заклею вам уши мягким воском, и мы безвредно минуем гибельный берег сирен. Сам я хочу услышать их сладостные голоса. Привяжите меня покрепче к корабельной мачте; если же я стану требовать, чтобы вы развязали меня, стяните мне руки и ноги двойными путами.

Ветер внезапно утих; волны улеглись, и море лишь слегка покачивало корабль. Итакийцы спустили повисший парус. Одиссей достал круг желтого воску и заклеил уши товарищам. Тогда Перимед и Эврилох взяли длинную веревку и привязали своего вождя к мачте так крепко, что он не мог шевельнуться. Воины сели за весла, и кормчий повел корабль мимо опасного острова.

Уже были видны на берегу кусты, покрытые белыми цветами, и ручеек, падавший в море с крутого обрыва. Среди ярко-зеленой, высокой травы Одиссей заметил сирен. Это были две огромные птицы. Они взмахнули крыльями, и их радужное оперение засверкало под солнцем небывалыми, яркими красками. Завидев корабль, зловещие птицы перелетели на берег. Одиссей изумился: у сирен были красивые человеческие лица. До ушей Одиссея донеслись звуки их мелодичного пения. Сирены пели:

К нам, Одиссей богоравный, великая слава ахеян,К нам с кораблем подойди, сладкопеньем сирен насладися,Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец,Сердцеусладного пенья на нашем лугу не послушав;Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав.Знаем мы все, что случилось в троянской земле, и какаяУчасть по воле бессмертных постигла троян и ахеян;Знаем мы все, что на лоне земли многодарной творится.[56]

Сердце Одиссея задрожало, словно он услышал голос старого друга, с которым делил все труды и опасности боевой жизни и расстался много лет назад. Остров был близко, ничего не стоило броситься в воду и вплавь добраться до желанного берега. Одиссей рванулся, но веревки крепко держали его. Стоя у мачты, герой в бессилии плакал и громко умолял товарищей развязать его. К нему снова подошли с веревкой в руках Перимед и Эврилох, сильные воины, и еще крепче притянули его к мачте.

Одиссей с горестью слушал удаляющийся зов сладкоголосых сирен. Наконец их пенье затихло, а вскоре и сам остров скрылся за синей чертой горизонта. Тогда только итакийцы развязали своего вождя и вынули воск, залеплявший их уши. И страшно и завидно было им слушать рассказ Одиссея о чарующем пенье сирен. Из всех смертных, слышавших губительный голос сирен, сумел остаться живым один только хитроумный Лаэртид!

К концу дня путники завидели мрачный берег: это была длинная цепь серых зубчатых скал. Над уступами струился горячий воздух; ни кустика, ни деревца не было видно на голом камне. Только вдали, на плоской вершине утеса раскинула свою пышную крону одинокая смоковница. Сюда и велел Одиссей направить корабль. За утесом, где высилась смоковница, открылся узкий пролив. Здесь бурно клокотала и шумела вода, и брызги взлетали выше утеса. Вода лилась бурным потоком из зева Харибды.

Одиссей сбежал с помоста и обошел весь корабль. Он старался ободрить своих испуганных спутников.

– Друзья, – говорил он, – вы всегда полагались на мое мужество и разумные советы. Доверьтесь мне. Удвойте свои усилия, дружнее гребите. Ты же, кормчий, правь на ту высокую скалу, подальше от водоворота. Зевс-покровитель поможет нам благополучно миновать пролив.

Так говорил Одиссей, но ни словом не упомянул о Сцилле: он не хотел пугать спутников неизбежной бедой.

Волнение в проливе утихло. Течение потянуло корабль, сначала слабо, потом все сильнее, прямо к утесу Харибды. Это начал втягивать воду ее чудовищный зев. Гребцы сильнее налегли на весла, корабль двинулся прочь, преодолевая стремнину. Внезапно холодная тень надвинулась на корабль и солнце померкло. Судно приблизилось к огромной скале, гладкой и отвесной; вершина ее терялась в туманной вышине.

Позабыв наставления Цирцеи, Одиссей поспешно надел свои латы, взял в руку два медноострых копья и вышел на высокий носовой помост. Отсюда хорошо был виден утес Харибды. Ее зев жадно втягивал в себя воду. Под утесом открылась бездонная пещера; там в бешеном вращении кипела черная тина и песок. Но вот из глубины снова начала извергаться вода. С шипеньем и свистом она поднималась все выше, белая пена взлетала до вершины утеса. С трепетом смотрели путники на грозный водоворот.

Внезапно в вышине над ними послышался многоголосый лай, словно свора злобных собак мчалась навстречу к ним вниз по скале. На миг путники увидели над собой горящие глаза и чудовищные морды с оскаленными зубами. Страшные пасти схватили шестерых гребцов и взвились наверх. Одиссей не успел даже поднять копья. Он только увидел, как мелькнули над его головой руки и ноги несчастных, да услышал их последний отчаянный призыв.

С диким воплем гребцы ударили веслами по воде и принялись грести изо всех сил. Корабль помчался прочь от зловещей скалы. Итакийцы гребли, в горе называя имена погибших друзей и проклиная кровожадное чудовище. Одиссей молчал и с горестью думал о том, что их беды еще не кончились.

Путь корабля лежал к острову Тринакрия.

Быки Гелиоса

Сверкающая колесница Гелиоса уже касалась морских волн. Тяжелые тучи, как багровые башни, громоздились по краю неба. Впереди, на востоке, море быстро тускнело. Близились сумерки.

Одиссей сам правил рулем. Он стоял на высоком кормовом помосте; внизу, в средней части судна, сидели его спутники. Они дружно гребли; под ударами весел пенилась темная вода.