Паутина вероятности - Алексей Колентьев

Не подходя близко, я прострелил «тинэйджеру» обе ноги в коленях. Чисто на всякий случай, хотя позвоночник я ему качественно переломил, скорее всего, парень был парализован от пояса и ниже. Но мы находимся в странном месте, кто его знает, какие возможности Зона дарует агентам сектантов. Подойдя ближе, перевернул тело и всмотрелся в лицо парня, осветив его карманным фонариком, который среди прочего я всегда таскаю с собой. Зло блеснули зелёные глаза, лицо агента дёрнулось — он тоже не любил ярого света. Сквозь зубы он прошипел:

— Как ты понял, что это я? Никто не догадался, а…

— Дурак ты парень. Ничего я на твой счёт не гадал. Подозрения, не скрою, были. Но видишь ли, дружок, я такой человек, который почти всех подозревает и верит только себе и то не всегда. И потом: ты ж сам на меня кинулся. Нервы сдали?

Бунтарь часто задышал и сплюнул кровавую слюну набок. В глазах его читалась досада, злость и тоска: он понял что проиграл. Впереди послышались шаги, я сместился чуть влево и погасил фонарик. Две фигуры в просторных пылевиках приближались к нам, нарочито шумя, чтобы не вызвать неправильной реакции с моей стороны. Послышался знакомый голос:

— Ступающий, не надо стрелять. Это я — Сажа.

Зажглись два мощных ручных фонаря и я увидел, что это действительно мой любознательный приятель и с ним мрачного вида алхимик, чьего лица не было видно под капюшоном. Они приблизились, неразговорчивый спутник Сажи, сразу уставился на Бунтаря, в воздухе запахло озоном и в след за этим парень стал извиваться словно червяк.

— Он уже начал регенерировать, не прострели вы ему ноги, Антон, это существо снова бросилось бы на вас. Он из обращённых — послушник «Монолита», низшее звено в цепи, пешка. Посмотрим, что он знает — Сажа кивнул на поверженного агента своему спутнику — Начинай его готовить к транспортировке.

Затем снова повернувшись ко мне, заговорил слегка укоризненным тоном:

— Обращённые очень быстры и опасны в ближнем бою, вы сильно рисковали.

— Ну… Это вряд ли, я уже собирался его пристрелить, когда вы подходили… Тороплюсь я, дел по самую макушку. Прощевайте покуда…

— Антон, подождите — Сажа подбежал почти поймав меня за рукав — Вы передали через Посредника, что у вас есть некая важная информация. Что это было?

Пришлось остановиться и рассказать Саже про излучатель и про то, чем подобная выходка сектантов грозит всем остальным. Алхимик почти не думал, видимо последствия работы излучателя они тоже прочувствовали. Он пообещал, что сделает всё, чтобы «Долг» получил защиту одним из первых и это не будет слишком затратно для «тимуровцев». Кивнув друг другу на прощание, мы разошлись, последним что я слышал были сдавленные ругательства пакуемого Бунтаря. Подозрения на счёт тинэйджера у меня закрались только в самый последний момент. Сидя в баре с Василем, я впервые обратил внимание а всякие мелочи в поведении расторопного официанта. Парень слишком уверенно двигался, чувствовалась подготовка, явно работа с оружием и не только огнестрельным. Кроме того, он почти всегда крутился там, где затевался любой мало-мальски приватный разговор. Что ещё нужно агенту для сбора любого рода сведений.

Но было и ещё кое-что: рядом с трупом Посредника я заметил край смазанного следа ботинка. Крови под трупом натекло порядочно, а убийца ступал очень аккуратно, только краем ранта своего внушительного башмака он зацепил кровавую лужицу. Рисунок протектора и свежая вакса, добавили подозрений, но мало ли кто чистит боты по вечерам. К тому же место-то не простое и люди здесь по большей части разные. Поэтому всё сложилось только тогда, когда непонятный этот шпион прыгнул на меня из кустов. Алхимики вовремя подоспели иначе не видать им момента истины — валяться тогда шпиону на обочине с отрезанной, для верности, башкой.

Снова свернув на выложенную из бетонных плит тропинку, я наконец-то добрался до Тары. Сам хозяин снова вышел ко мне на встречу и буркнув подскочившему безликому помощнику, нечто насчёт чая, провёл в свою конторку и усевшись за стол, выжидательно глянул в мою сторону. Без обиняков я перечислит то, что было мне необходимо. Заказ на пусковое устройство ему передал Норд пару дней назад, поэтому его, уже адаптированное и упакованное в отдельный ящик отгрузили на склад. С РПГ тоже проблем не возникло — «двадцать девятые», перестали быть редкостью ещё пару лет назад, поэтому за всё я бы отдал пятьдесят три тысячи местных рублей с учётом скидки. Но поскольку я решил прикупить глушитель и пулемёт, Тара окунувшись в прайсы увеличил сумму сделки ещё на полтора десятка тысяч рубликов, заметив при этом, что к «Барсуку», хоть достать его было и не так просто, он бесплатно поставит четыре тысячи патронов и комплект прицелов (дневной переменной кратности 1П21[27] и штатный бесподсветный «ночник» НСПУ-3[28]). Уладив формальности и проверив товар на соответствие, мы снова вернулись в кабинет Тары, чтобы дождаться пока его молодцы закончат комплектовать заказ. Разговор касался общих тем, среди которых было и убийство Посредника. Я не прикидывался валенком и вскользь обмолвился, что убийцу уже задержали. Тара ни как не отреагировал, только чуть полуприкрыв глаза откинулся в кресле, затем спросил;

— Антон Константинович, мы с вами взрослые, не глупые люди. Просветите меня, что в последнее время происходит вокруг? Все суетятся, даже мои ребята начали неадекватно себя вести. Тревога так и витает в воздухе…

— Думаю, что в ближайшее время всё уладится. Вы хотите быть первым на рынке новых услуг?

Тара заинтересовался настолько, что даже придвинул кресло вплотную к столешнице, подавшись вперёд.

— Само собой, и вы же знаете, Антон Константинович, я добро помню.

— Хорошо.

И я рассказал торговцу про излучатель и новый готовящийся бренд алхимиков. Новость очень заинтересовала оружейника, он предложил мне в качестве ответной услуги скидку в двадцать процентов на любой эксклюзив, который к нему поступает. Предложение сулило немалую выгоду в дальнейшем. Учитывая, что новость и так скоро бы попала к нему, я не выдал никакого секрета. Поэтому спустя час, я в сопровождении пятерых молодцов Тары уже разгружал покупки на пороге башни. Теперь предстояло в кратчайшие сроки ознакомить артельщиков с оружием и на рассвете выдвинуться в район проведения акции. Вроде дело вышло на финальную стадию. Наступал самый трудный, но одновременно и самый близкий мне этап операции, насыщенный действием.

Когда с грузом всё было покончено, я спустился в подвал и на полчаса позволил себе отключится. Предстоящая работа не беспокоила меня так, как состояние молодёжи. Ребята не просто мандражировали, а реально перетрусили от навалившейся на них ответственности, так всегда бывает, когда впервые ощущаешь, что вот он тот самый момент. Когда рядом уже только напарники, ждущие от тебя чёткого выполнения работы, почти уверенные в том что ты их не подведёшь и сделаешь всё правильно и аккуратно. Тут мне вспомнился капитан Шубин из отдельного взвода разведки разведотдела штаба бригады, который некоторое время был моим командиром во время пребывания в одной маленькой, но очень независимой республике. Мы сразу сработались, хотя я тогда был ещё совсем зелёным, а он уже успел побывать где-то в Латинской Америке. От этой командировки у него остался неглубокий рваный шрам от осколка американского снаряда и давящий, сродни приобретенному мной много позже взгляд синих, почти чёрных глаз. Ростом он был чуть повыше меня, но ходил всегда чуть сутулясь. Постоянно исподволь рубил фишку даже когда вроде и не было к тому оснований, но делал это очень аккуратно, почти незаметно для окружающих. Именно от него я перенял привычку стричься почти наголо и долгое время проводить за разборкой и сборкой личного оружия. Этот довольно мрачный человек, однако был не чужд того особенного чувства юмора, который обычно называют «чёрным».

До сих пор памятен тот день, когда Шубин вызвал меня к себе в палатку и будничным тоном поставил задачу: принять под командование первый взвод и выдвинутся в район одного горного перевала, разведать дорогу для проводки каравана снабжения и закрепившись на склонах, удерживать позиции до подхода передовой группы с ним во главе. На всё про всё давалось двенадцать часов. Момент, когда капитан закончил говорить, и я должен был сказать «есть» и продублировать задачу, был подобен первому прыжку с парашютом: вроде и тренировался и знаешь, что и как работает, а вот боязно и всё тут. Капитан тогда подмигнул и только выразился в том смысле, что трудно первые сто лет.

Задачу мы тогда выполнили, колонна прошла как надо, но именно в тот первый раз, я ощутил, что вот люди, которые зависят от меня, того что я прикажу и насколько верным окажется моё чутьё как командира. Я читал в их глазах недоверие и некую долю обречённости, что вот снова дали неопытного салагу, а им ещё так хочется жить. И как разительно отличались лица людей, когда на построении командиры отделений докладывали, что потерь не имеют. Мощная волна сопричастности, словно на гребне вознесла меня тогда к самому своду небес. Тогда я узнал цену правильно, с уважением, произнесённого обращения — «командир». С тех пор прошло уже много лет, не раз и ни два, я командовал людьми и вместе с ними шёл к чёрту в зубы, но со мной навсегда осталось это чувство единения с бойцами, когда даже не свою боль принимаешь на оголённые нервы. Непросто отвечать за себя, хотя тут всегда есть шанс договориться и жить дальше с грузом на душе, который иногда ворохнётся, подняв словно ил со дна речки мутную волну сожаления. Но в сотню раз тяжелее воспринять чужую боль, словно свою, а это и значит быть командиром, вождём который всегда и всё видит и знает…