Бесконечный мир - Джо Холдеман

– И сколько тебе еще осталось?

– Пока война не закончится. Может, еще лет пять.

– Блейз будет уже пятьдесят.

– Если точно, то пятьдесят два. А мне – тридцать семь. По-моему, это волнует тебя больше, чем нас с ней.

– Нет, – сказал он. – Может, это волнует Марти? Марти глянул на него исподлобья.

– Что вы будете пить?

– То же, что обычно, – Франклин продемонстрировал дно своей чайной чашки. – Давно ли это было?

– Я желаю вам обоим только добра, – сказал Марти. – Ты знаешь это, Джулиан.

– Восемь лет? Или девять?

– Господи, Франклин! Ты что, в прошлой жизни был терьером? – Марти потряс головой, как будто хотел очистить ее от грустных мыслей. – Все это закончилось еще до того, как Джулиан перешел в наше отделение.

Появился официант, принес вино и три бокала. Почувствовав напряженность за столом, смышленый парень разливал вино по бокалам так долго, как только мог. Мы все следили за ним, не говоря ни слова.

Потом Риза сказал:

– Ну, так что там насчет этих салонов с девочками?

Невропатолог, который на следующее утро пришел осматривать Амелию, был слишком молод и вряд ли имел достаточную квалификацию хоть в какой-то области медицины. У него была жиденькая козлиная бородка и прыщавая кожа. В течение получаса лекаришка задавал Амелии одни и те же простенькие вопросы, то и дело повторяясь.

– Где и когда вы родились?

– В Стурбридже, штат Массачусетс, двенадцатого августа тысяча девятьсот девяносто шестого года.

– Как звали вашу мать?

– Джейн О'Баниан Хардинг.

– В какой школе вы учились?

– В начальной школе Натан Хэйл, в Роксбури. Он помолчал, потом сказал:

– Сперва вы говорили – в Стурбридже.

Амелия глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Мы переехали в Роксбури в две тысячи четвертом году. Или в две тысячи пятом.

– Ах вот как. А где вы получали высшее образование?

– В высшей школе математических наук доктора Джона Д. О'Брайена.

– Это в Стурбридже?

– Нет, в Роксбури! И в среднюю школу я ходила тоже в Роксбури. Что вы себе…

– Какой была девичья фамилия вашей матери?

– О'Баниан.

Он что-то записал в своем блокноте, потом проронил:

– Так, хорошо. Встаньте.

– Что?

– Встаньте с кровати, пожалуйста. Встаньте! Амелия села на постели и осторожно опустила ноги на пол. Она прошла, пошатываясь, пару шагов, придерживая сзади полы больничного халата-распашонки, на котором не было ни пуговиц, ни завязок.

– Голова кружится?

– Да, немного. Конечно, кружится!

– Поднимите, пожалуйста, руки.

Амелия сделала, как он велел, и полы халата разъехались в стороны, обнажив ее спину.

– Славненькая у тебя попка, малышка! – прокаркала старушенция с соседней койки.

– А теперь закройте глаза и медленно сведите вместе вытянутые пальцы, чтобы они соприкоснулись.

Амелия попробовала – и промахнулась. Она открыла глаза и увидела, что промахнулась больше чем на дюйм.

– Попробуйте еще раз, – сказал «невропатолог».

На этот раз пальцы соприкоснулись. Доктор снова записал что-то в блокнот.

– Вот и все. Вы свободны.

– Что?

– Вы выписаны. Можете идти домой. Не забудьте захватить свою рационную карту на проходной.

– Но… Разве меня не осмотрит врач? Я имею в виду настоящий врач.

Он покраснел, как рак.

– Вы что же, думаете, я – не врач?

– Да. Разве это не так?

– У меня хватает образования на то, чтобы вас выписать. И вы выписаны, – прыщавый развернулся и ушел.

– А что с моими вещами? Где моя одежда? Он лишь пожал плечами и скрылся за дверью.

– Поищи в третьем шкафчике, лапушка. Амелия проверила все шкафчики, один за другим.

Дверцы открывались туго, с противным громким скрипом. Внутри были только тощие стопки простыней и больничное белье, но ничего похожего на кожаную дорожную сумку, которую Амелия брала с собой в Гвадалахару.

– Похоже, кто-то их унес, – предположила другая старушка. – Наверное, тот черномазый парень.

Ну да, конечно же! Амелия вдруг вспомнила, что сама попросила Джулиана забрать сумку домой. Сумка была дорогая, ручной работы, и здесь просто негде было ее поставить, чтобы не опасаться за сохранность вещей.

Интересно, что еще она забыла? Высшая школа математических наук доктора Джона Д. О'Брайена находилась на Нью-Дадли. Кабинет Амелии в лаборатории – номер 12–344. Номер телефона Джулиана? Восемь.

Амелия забрала из душевой сумочку с косметикой и разными мелочами и достала оттуда мини-комм. На панели с кнопками остался застывший мазок зубной пасты. Амелия села на кровать, отчистила комм и набрала номер Джулиана.

– Мистер Класс на занятиях, – сказал автоответчик. – У вас что-то срочное?

– Нет. Просто сообщение, – Амелия помолчала. – Милый, принеси мне какую-нибудь одежду. Меня выписали.

Она положила комм обратно в косметичку и потрогала затылок. Пальцы наткнулись на прохладный металлический диск в основании черепа. Амелия смахнула набежавшие слезы и коротко ругнулась:

– Черт!

Высокая, массивная санитарка вкатила в палату кресло-каталку, на котором сидела маленькая дрожащая китаянка.

– Это еще что за новости? – возмутилась санитарка, увидев Амелию. – Эта кровать должна быть свободна!

Амелию разобрал смех. Она взяла под мышку косметичку и книжку Чандлера, другой рукой запахнула поплотнее больничный халатик и вышла в коридор.

Я отыскал Амелию далеко не сразу. В ее палате были только крикливые старые склочницы, которые или ничего не говорили, или обманывали меня. Амелия оказалась в приемном покое. Ей нечем было заплатить за комнату и за медицинское обслуживание, но зато ей бесплатно принесли порцию какой-то совершенно несъедобной пищи – хотя она ее и не заказывала.

Наверное, эта еда оказалась последней каплей, переполнившей ее чашу терпения. Когда я подал Амелии одежду, она одним движением сбросила убогий голубоватый больничный халат и осталась совершенно обнаженной. В комнате, кроме нас, было еще восемь или девять человек.

Я застыл, словно громом пораженный. И это – моя скромница Амелия?

Регистратор, кудрявый молодой человек, вскочил с места.

– Стойте! Вы… Что вы такое делаете! Здесь нельзя!..

– Ничего, смотрите, – Амелия первым делом надела рубашку и неторопливо застегнула ее на все пуговицы. – Меня вышвырнули из моей комнаты. И мне просто больше негде…

– Амелия!.. – она и бровью не повела, будто не услышала меня.

– Пройдите в женский туалет! Уйдите скорее!

– Спасибо, но я не уйду, – Амелия встала на одну ногу и принялась натягивать носок, но пошатнулась и чуть не упала – я едва успел поддержать ее. Все присутствующие замерли в почтительном молчании.