Дом теней: Чихнёшь в воскресенье. Дом теней - Андрэ Нортон

Питер закурил новую сигарету и продолжил рассказ. Когда он наконец замолчал, Фредерика сразу спросила:

— Как Маргарет?

— Выживет. Доктор Скотт говорит, что задето только плечо. А вот с собой Филиппина справилась лучше. Джип и мой форд буквально скрутились в один клубок. Джим вытащил её из огня. Она жива, но с Фермы перевозить её нельзя. Думаю, она так и не придёт в себя. И, наверно, это к лучшему.

— О, Питер! — это было всё, что могла сказать Фредерика.

— А теперь, — устало спросил он, — можно мне пойти домой? — он медленно встал и сверху вниз посмотрел на встревоженное лицо Фредерики. — Не волнуйтесь. Больше не из-за чего волноваться. В Южный Саттон вернулся мир. Конечно, не стоило вам получать по голове и падать в колодец. Но лучшего Ватсона у меня никогда не было. Я, конечно, устал, но всё равно рад, что вы заставили меня рассказать. Теперь я свободен и — слава Богу — могу уснуть. Спасибо вам, Фредерика, и надеюсь, вы тоже будете спать, — он взял её здоровую руку в свои, наклонился и поцеловал. И ушёл.

Глава 17

На следующий день рано утром Фредерику разбудила мисс Сандерс. Она внесла поднос с завтраком и без всякой подготовки заговорила;

— Филиппина Саттон разбилась… Полковник Мохан вам рассказывал?

Фредерика, которая по утрам всегда бывала не в лучшем настроении, подумала, что можно было бы и поздороваться. Она издала звук, который должен был означать подтверждение, и налила себе кофе.

— Да. И говорят, именно эта женщина принесла все беды в семью. Никогда бы не подумали, верно? Ну, я всегда говорила: не доверяйте таким красивым женщинам… гробы окрашенные[1], вот кто они такие… — сестра перевела дыхание и тут ей пришла в голову неожиданная мысль. — А не думаете ли вы, что Филиппина пыталась вас убить?

Выпив крепкого чёрного кофе, Фредерика начала приходить в себя.

— Я не думаю, сестра, я знаю. Только хотела бы я вспомнить о гробах окрашенных немного раньше, — она приподняла сломанную руку в пластиковой повязке.

— Вряд ли я теперь гожусь на многое.

Это произвело желаемый эффект и отвлекло мисс Сандерс. Она занялась приборкой в палате, одновременно извергая поток успокоительных сестринских сентенций:

— Через день или два вы гипс и замечать не будете. Костыль для ноги; а к тому, что у вас одна рука, быстро привыкнете. Вот моя невестка…

Фредерика прервала её вопросом, который давно собиралась задать.

— Звонил ли полковник Мохан?

— Нет, но звонила миссис Кэри. Ох, я совсем забыла со всеми этими новостями. Для вас записка. Её прислали с сообщением, что всё в порядке, из канцелярии, — она стала рыться в карманах. — Боже, должно быть, оставила там. Но я знаю, что в ней. Сегодня в четыре вас осмотрит доктор Скотт, а потом полковник Мохан отвезёт домой. И если будете в состоянии, поедете к Кэри на ужин. Похоже, вас ждёт приятный вечер.

Фредерика рассмеялась.

— Да, — согласилась она, — очень приятный.

Мисс Сандерс собралась уходить.

— Приятно не опасаться, что тебя ударят по голове сзади, — сказала она через плечо.

— Да, — согласилась Фредерика. И приятно, подумала она, что эта женщина уходит. Каким другим станет Южный Саттон без напряжения и тревоги последних недель. Она налила себе ещё чашку кофе и принялась безмятежно смаковать. Впереди лучшая часть лета, и она недолго будет инвалидом. Злые ветры — это ужасное «Убийство в сельской местности», о котором она так бессмысленно рассуждала на ярмарке, — принесли ей удачу, виновато думала она. В этом нет сомнения. Она приобрела не только покупателей, но и друзей: Конни, Тэйна — и Питера. Но о Питере нельзя думать слишком много…

В этот момент возвратилась мисс Сандерс.

— Пакет для вас, — объявила она, — и если вы кончили, я унесу поднос.

— Да, пожалуйста, — Фредерика с интересом раскрыла пакет и рассмеялась. На кровать вывалилась целая груда детективов в мягких обложках. Мисс Сандерс, которая смотрела, как Фредерика раскрывает пакет, подобрала сложенный листок.

— Тут записка, — сказала она.

Фредерика чуть не выхватила у неё письмо. И прочла:

Дорогая Фредерика!

Я купил это в вашем магазине у вашей новой очень деловитой помощницы. Я просил специально убийства в сельской местности, и Конни сказала, что сделала всё возможное. Пожалуйста, прочтите их все, и я уверен, такая сверхдоза излечит вас навсегда — и аминь…

Я прихвачу вас в четыре и надеюсь, вы будете в состоянии провести вечер у Кэри. Никого больше у Конни не будет, поэтому вы не очень утомитесь. Мы все достаточно оправились, и хотим разгладить последние морщинки в деле и сдать его в архив.

Ваш Питер.

Фредерика почему-то покраснела, и мисс Сандерс с любопытством взглянула на неё. Потом улыбнулась.

— Ну, оставлю вас с этим. Теперь не будете всё утро сидеть на кнопке, как вчера.

— О, сестра, простите, — но мисс Сандерс уже вышла и не слышала этого ненужного извинения.

Несмотря на детективы, утро тянулось бесконечно, а постель становилась всё более жаркой и влажной. К полудню и постели и книг с Фредерики было достаточно.

— Кажется, я излечилась навеки, — вслух высказала она пустой палате. Решила одеться, попросить костыль, о котором упоминала мисс Сандерс, и немного поупражняться. Вскоре она уже чувствовала себя вполне уверенно. Даже выходила в коридор и разговаривала с другими пациентами. Вернувшись в свою палату в три, она увидела молодую сменную сестру. Та сказала, что миссис Саттон в другом крыле больницы и хочет увидеться с ней.

Фредерика запрыгала за сестрой; она не поверила бы, что сможет, передвигаться так быстро. Миссис Саттон сидела, опираясь на большую подушку; выглядела она бледной и хрупкой.

— Дорогая Фредерика, — сказала она, — услышав, что вы здесь и скоро уедете, я решила, что должна с вами повидаться.

Фредерика улыбнулась, прислонила костыль к стене и села в большое кресло у кровати. И неожиданно взяла худую руку в свои.

— Всё кончено, — негромко сказала миссис Саттон.

— Да. Вы поправитесь, и всё будет в порядке.

— Да, наверно. Но мне будет не хватать Филиппины, — она остановилась и следующие слова произносила с трудом. — Не нужно судить её слишком строго. Это мир устроен неправильно, он пробуждает в нас зло, выворачивает наизнанку души, как у Филиппины, или тела и дух, как у Роджера.

Какая она хорошая, подумала Фредерика, и как много она страдала. Ей хотелось найти нужные слова, тем не менее она ничего не могла сказать. Но потом нужные слова полились потоком:

— Тэйн и Питер говорили мне, что с Роджером всё будет в порядке, и что у него есть всё необходимое для вас.

Миссис Саттон улыбнулась, и впервые лицо её приобрело счастливое выражение. Но тут же это выражение исчезло, и женщина быстро проговорила:

— Я пригласила вас не для того, чтобы вы меня утешали. Напротив, я хотела извиниться за то, что сделала с вами моя семья. Не думаю, чтобы Филиппина намеревалась… я хочу сказать… О, Боже! Мне очень жаль, Фредерика. Как только выздоровею и восстановлю силы, постараюсь возместить вам…

Фредерика встала и неловко подошла к постели. Наклонилась и легко поцеловала мягкую щёку.

— Я знаю, что вы этого хотите. Но не нужно. Я счастлива в Южном Саттоне. Наверно, нигде бы не была так счастлива… — и поторопилась прибавить: — Кроме всего прочего, я узнала вас, а это хорошо.

Маргарет Саттон не пыталась отвечать. Она устало улыбнулась, отвернулась на подушке и закрыла глаза. Фредерика нащупала свой костыль и как можно тише пошла к двери. Но, подойдя к ней, повернулась и увидела, что старая женщина на кровати открыла глаза и снова улыбается.

— Фредерика, — твёрдо сказала она, — если Питер ещё не отдал вам послание из моего букета, то наверняка отдаст. Вот увидите. И… — она помолчала, — прислушайтесь к совету послания.

Возвращаясь к себе в палату, Фредерика тоже улыбалась. Она совсем забыла про букет с ярмарки.

— Что смешного? — спросил Питер, вставая с её единственного стула. — И где вы были?

— Навещала Маргарет Саттон, а шутка личная — пока.

— Вы забыли, я ищейка. Невозможно сохранить что-то в тайне от П. Мохана, ловца шпионов. Пусть это послужит для вас предупреждением.

На пути из больницы Питер серьёзно спросил:

— Как Маргарет?

— Всё в порядке, мне кажется. Я восхищаюсь ею, Питер.

— У вас есть причины, — он немного помолчал и продолжил медленнее: — Я думаю, она с самого начала знала о Филиппине и простила ей убийство Кэтрин, собственной дочери. Но Маргарет верит в человеческое добро и не понимает, что может случиться, когда люди становятся убийцами.

— Если это правда, она должна винить себя в смерти Марджи. И из-за меня она тоже расстроена.