Викинги и Русь. Завоеватели или союзники? - Константин Богданов

Сразу после Рождества Олав стал готовиться к отъезду. Конунг Ярицлейв дал Олаву и его спутникам вьючных животных и необходимое снаряжение, в котором они нуждались.

В начале 1030 года Олав навсегда покинул дворец гостеприимного конунга Ярицлейва и его супруги Ингигерд, оставив им на попечение своего малолетнего сына Магнуса.

В распоряжении Олава Харальдссона, когда он предпринял свою последнюю попытку завоевания Норвегии, было около двухсот воинов. Все-таки это почти в два раза больше того, чем было у него в прошлый раз. Совершив путешествие по замерзшим русским рекам, Олав вместе со своими людьми добрался до морского побережья. Весной, когда сошел лед, они снарядили корабли и, дождавшись попутного ветра, направились к острову Готланду. Здесь, убедившись в том, что сведения, предоставленные его осведомителями, верны, и более подробно выяснив, что происходит в Норвегии, Олав направился в Швецию.

Анунд-Якоб радушно принял своего друга. Но в планах Олава участвовать он наотрез отказался. Воевать с могущественным Кнутом для шведского короля было бы верхом безумия. С годами Анунд-Якоб стал все больше походить на своего отца, Олава Шетконунга, опасавшегося принимать участие в большой международной политике. Однако он все же оказал кое-какую помощь Олаву. В частности, предоставил в его распоряжение 480 воинов из своей дружины. Кроме того, позволил Олаву проехать по шведским землям и набрать добровольцев, готовых отправиться с ним в Норвегию. После того как Олав значительно увеличил свое войско, норвежский конунг двинулся на соединение со своими родичами, также приведшими свои отряды. Согласно сведениям источников, Олав собрал примерно 3600 воинов. Количество, прямо скажем, не особенно впечатляющее. Вдобавок мы должны учесть, что военные приготовления Олава не остались тайной для его противников. Норвежская знать, активно поддерживавшая Кнута в его борьбе с Олавом, теперь в спешном порядке собирала войско, чтобы остановить возвратившегося изгнанника. Своевольным херсирам удалось сделать это гораздо лучше, чем Олаву. В источниках приведена численность войска, выступившего против Олава, – 14 400 воинов. Т. е. в четыре раза больше, чем у норвежского конунга.

Решающая битва произошла при Стикластадире. Обе стороны долго готовились к этой битве. В день битвы была хорошая погода, светило солнце. Но стоило противникам сойтись друг с другом в ожесточенной схватке, как небо и солнце побагровели, а потом вдруг стало темно, как ночью. Снорри Стурлуссон следующим образом описывает вооружение Олава в день битвы: «Олав конунг был вооружен так: на голове у него был позолоченный шлем, в одной руке белый щит со Святым Крестом из золота, в другой копье, которое теперь стоит в алтаре в церкви Христа, у пояса – меч Хнейтр, очень острый меч с рукоятью обвитой золотом. На конунге была кольчуга…» Войско бондов устремилось вперед с кличем: «Вперед, вперед, войско бондов!» В ответ в рядах сторонников Олава пронеслось: «Вперед, вперед, люди Христа, люди Креста, люди конунга!»

Воспользовавшись своим численным преимуществом, противники Олава добились успеха. Сам конунг был убит. «Торстейн корабельный мастер нанес Олаву удар секирой, – описывает смерть норвежского конунга Снорри Стурлусон. – Удар пришелся по левой ноге выше колена. Финн сын Арни тотчас сразил Торстейна. Получив эту рану, конунг оперся о камень, выпустил меч и обратился к Богу с мольбой о помощи. Тогда Торир Собака нанес ему удар копьем, удар пришелся ниже кольчуги, и копье вонзилось в живот. Тут Кальв нанес конунгу удар мечом, удар пришелся с левой стороны шеи. От этих трех ран конунг умер. После его гибели пали почти все, кто сражался рядом с ним». К моменту гибели Олава ему исполнилось тридцать пять лет. Он сражался в двадцати больших битвах.

Среди погибших Снорри Стурлусон упоминает и двух скальдов из трех, которые пришли вместе с Олавом и собирались воспеть эту битву в своих стихах.

Случилось это в среду, в четвертые календы августа месяца.

Сторонники Кнута праздновали победу. Они на несколько лет обеспечили себе спокойную жизнь в Норвегии под покровительством английско-датского властителя. Разве это не был вполне достойный итог их совокупных усилий, направленных на то, чтобы не допустить централизации норвежских земель под властью одного человека? Разве битва при Стикластадире не знаменовала собой торжество упрямой воли норвежской знати, желавшей любой ценой сохранить свою независимость? Насколько же сильна была ненависть знатных норвежцев к Олаву, что они были готовы признать над собой власть чужеземного правителя! Датское иго норвежские херсиры и бонды рассматривали как наименьшее из зол.

Но выяснилось, что гибель Олава вышла далеко за рамки этого сражения и привела к неожиданным последствиям, повлиявшим на умонастроения многих поколений норвежцев. После гибели Олава почти сразу же открылось, что он наделен даром исцеления. Даже его кровь даровала облегчение больным и раненым. Пожалуй, это было самое главное потрясение, которое испытали все те, кто знал норвежского конунга при его жизни. Кому могло прийти в голову, что он живет рядом со святым?! Народная молва вскоре докатилась до епископа Гримкеля, верного сподвижника Олава. Желая проверить, так ли это, Гримкель попросил разрешения у конунга Свейна, утвердившегося в Норвегии, открыть гроб с телом покойного. Гроб, в котором был похоронен Олав, выкопали из земли и открыли. Глазам епископа предстало удивительное зрелище. Тело Олава было нетленным. Гримкель немедленно объявил погибшего конунга святым. Спустя некоторое время состоялась торжественная церемония перенесения его мощей в церковь Святого Климента в Нидаросе. Отныне гроб с телом Олава должен был покоиться в храме, возведенном им самим лет за двадцать до этого события. То была лишь местная канонизация. Что же касается общей канонизации, то норвежцам пришлось ждать до конца XII века, прежде чем римско-католическая церковь официально признала их конунга первым норвежским святым.

О большой популярности культа св. Олава (и не только у норвежцев) говорит тот факт, что из двенадцати чудес, приписываемых этому норвежскому конунгу, шесть произошли за пределами Норвегии. Причем четверо из этих шести чудес непосредственно связаны с Киевской Русью. А два чуда из четырех имеют явно новгородское происхождение. Упоминаемая в рассказах об этих чудесах церковь Св. Олава действительно существовала в Новгороде в XII–XIII веках. В частности, она упоминается в одной среднешведской рунической надписи, относящейся к 1070–1090 годам.

Первое из этих чудес произошло, когда в Новгороде вспыхнул сильный пожар. Новгородцы стали умолять священника названной церкви Стефана спасти их от беды. Стефан вынес из церкви образ святого, который и остановил пожар. Второе чудо произошло в той же церкви и связано с исцелением немого юноши-ремесленника, родом из варягов. Хозяйка дома, в котором жил юноша, увидела во сне св. Олава, который сказал ей, чтобы она привела своего постояльца в церковь. Придя в церковь, юноша заснул и также увидел во сне Олава, который исцелил его. Очевидно, что эти два рассказа возникли именно в Новгороде, поскольку они имеют ряд лингвистических особенностей, указывающих на их местное, новгородское происхождение. Понятно и другое: клирики церкви Св. Олава в Новгороде были прямо заинтересованы в том, чтобы привлечь сюда как можно большее число прихожан. Особое покровительство, которое оказывал св. Олав выстроенной в его честь церкви, играло важную роль в этом деле.

Два других чуда Олава, судя по всему, произошли в Киеве. В рассказе о первом из них некий Вальдамар в Гардах вернул себе зрение с помощью волос, росших на голове Олава [73] . Однако кто был этот Вальдамар, исцелившийся столь необычным способом, скальд Сигват, являющийся автором этого рассказа, не уточняет. Соблазнительно предположить, что речь идет о Владимире, старшем сыне Ярослава Мудрого. Вполне возможно, что во время своего пребывания на Руси Олав встречался с Владимиром и продемонстрировал ему одно из своих чудес.

Тот факт, что Олав уже при жизни был наделен способностью исцелять людей, подтверждается рассказом о его четвертом чуде, произошедшем на Руси. Одна местная женщина, желая вылечить мальчика от нарыва в горле, пришла за советом к Ингигерд. Княгиня посоветовала ей обратиться за помощью к Олаву. Женщина была удивлена ее советом и заметила, что люди не считают Олава лекарем. В свою очередь, Ингигерд заметила собеседнице, что Олав может излечить больного с помощью медовых сот, положив их ему в рот. Женщина последовала совету Ингигерд и обратилась за помощью к Олаву. Мальчик был исцелен от своего недуга.

Пройдет совсем не много времени после гибели Олава Харальдссона, и он будет провозглашен небесным покровителем Норвегии, ее «вечным королем». Такова была благодарность норвежцев человеку, который при жизни не пользовался их любовью и погиб, отстаивая свое право на норвежский престол.