Вечный лед - Джефф Грабб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты сказала, что оно принадлежало другу, – сказала Беленда. – Этот «друг» не окажется одной из тех ледяных обезьян с руками до земли?
Джайя аккуратно подобрала слова. – Мой друг сейчас в руках этих варваров.
Беленда перегнулась через седло и спросила: – Ты уверена, что тебе не нужна помощь?
Джайя выпрямилась во весь рост. – Бел, с каких это пор наемному магу нужна помощь против ледяных обезьян?
Беленда подняла руки. – Просто спросила. После всего этого было бы неприятно увидеть, что с тобой что-то случилось.
Джайя улыбнулась от всей души. – И тебе того же, Беленда Данисдоттир. Окажи мне услугу. Обдумай все сама перед тем, как присоединиться к группе, которая собирается изменить мир. Эти перемены могут оказаться не к лучшему.
Беленда хмыкнула и ударила птицу коленями. Аэстир расправил крылья и поднялся в воздух, подняв вихрь из снега и обломков слюды вокруг ног Джайи. Та посмотрела вверх на то, как воздушный рыцарь описала огромную дугу.
Джайя смотрела на юг до тех пор, пока Беленда не превратилась в маленькое пятнышко на горизонте, и удостоверилась, что та не вернется «на помощь». Только после этого она начала спускаться по неровному, усыпанному слюдой склону в сторону лагеря варваров.
* * * * *
В свою очередь Беленда подождала, пока она не удалилась от ущелья на юг достаточно далеко, чтобы Джайя ее не увидела. Только после этого она натянула поводья и направила аэстира на запад – к Замку Трессерхорн.
Глава 9
Сердца и умы
Тот факт, что Кьелдор был известен как «Ледовая цивилизация», не означает, что он был единственной цивилизацией на Терисиаре. Изолированные аванпосты гномов сражались против увеличивавшихся и уменьшавшихся орд гоблинов и орков. В Финдхорне и Явимайе выжили эльфы, а в подводных дворцах кишели люди-рыбы. Все эти расы страдали оттого, что не были людьми, и потому со временем исчезли и не вошли в историю, написанную людьми.
Даже утверждение о том, что Кьелдор был единственной великой человеческой цивилизацией на Терисиаре, является ошибочным. Лед вынудил целые народы вести кочевой образ жизни, и они изменились, чтобы встретить свой новый мир. Из этих кочевников лучше всего известны балдувийцы с севера Карплусанских гор, в основном – благодаря длившимся долгое время сражениям с кьелдорцами.
Аркол, ученый из Аргива
Джодах бежал так долго, что не мог вспомнить, когда все началось. По правде говоря, он вообще не мог ничего вспомнить наверняка. Старые мысли, старые воспоминания, старые сожаления – они словно вытаскивались из него, едва приходя на ум, ускользали от его сознания и служили пищей для усиления гонящимся за ним сущностей.
Следовавшие за ним по пятам сущности сводили его с ума, в том числе и из-за того, что были невидимы. Они, словно наполовину оформившиеся твари, неуклюже двигались по несметному числу коридоров за его спиной. Он попробовал открыто их встретить, но его глаза соскальзывали с них, как будто они были сделаны из чего-то, отражавшего сам свет. Иногда они словно бы трепетали и увядали, иногда – заполняли смутными, сероватыми тенями, заполнявшие залы позади него.
Они взывали к нему на языках, когда-то бывшими человеческими, а теперь превратившимися в бессмысленные звуки и крики. Он не мог понять слов, но у него сдавливало грудь, а сердце начинало стучать в ответ. Он плакал от звука неизвестных голосов, и, когда убегал от них, по его лицу катились слезы.
Залы тоже словно обманывали его, они были одновременно знакомыми и чужими, надежными и призрачными. Некоторые он помнил, например старый дом в поместье, где он вырос. Джодах дважды обнаруживал себя в главном зале со старой черной и белой плиткой лишь затем, чтобы повернуть за угол или войти в другую комнату и обнаружить, что оказался в каком-то другом месте, далеком от того места, где, как он считал, должен был бы быть. В глубине души он знал порядок этих комнат, план перехода от одной к другой, но какой-то зловредный божок разбросал их, перемешал, чтобы превратить в лабиринт с зеркальными стенками, откуда он не мог спастись.
Комнаты изменялись от оштукатуренного дерева до хорошо подогнанного камня, до неровных пещер и даже до ледяных туннелей. Там были всевозможные библиотеки, в том числе и книгохранилище Лим-Дула. Были лаборатории, заполненные светящимися жидкостями, двигавшимися по спирали в изогнутой стеклянной посуде и покрытых инеем перегонных кубах. Были спальни, кабинеты и личные комнаты, изводившие своей известностью и расстраивавшие своей странностью.
Изредка встречались зеркала. В большинстве отражался испуганный, измученный старик, проходивший перед ними, но некоторые показывали молодого, худого мужчину с жидкой бородкой. Иногда возникали лишь ужасные серые тени. Он с криком убегал из этих комнат.
Во время бега он чувствовал, как его разум начал покидать его, присоединяясь к оставленным позади сожалениям, воспоминаниям и слезам. Теперь он был в этом уверен. Он помнил только бег, но не то, откуда он бежал. Он обнаруживал себя в каком-нибудь месте или комнате, и там его догоняли преследователи, и он бежал вновь, сумасшедший и безумный, пока, измучившись, не оказывался в новом месте.
Он был в огромной комнате, заполненной рядами сидений. В какой-то момент он знал, что вскоре комната заполнится учениками, которые придут послушать его рассказы. Затем в центр комнаты начали просачиваться тени, и он побежал.
Он был у подножия огромного ледника, гигантской занавеси-стены изо льда, возвышавшейся над ним, и вспомнил, что чувствовал себя очень довольным оттого, что установил ее здесь, чтобы защитить своих учеников от опасного мира за ней. Затем сквозь эти ледяные стены и тонкую облицовку начали двигаться тени, и он рванул оттуда.
Он был в одной из комнат своей школы, удобной, но незнакомой. Вокруг лежавшего в гробу тела были зажжены свечи. Он знал, что боится взглянуть на тело, и еще больше боится, что не узнает его. В тени за ним что-то зашипело, словно по дереву прошуршали змеиные чешуйки, и он побежал.
Каждый раз периоды бега казались длиннее, темнота в его разуме разрасталась, а важные части погружались глубже. Теперь он хватался за все воспоминания, которые у него были, хотя они были спутанными – Лешрак, Лим-Дул, хранитель, Джайя, но они разлетались вокруг него словно разбитое стекло, а он продолжал бежать.
Вдалеке он услышал колокол, и резко остановился. Он слышал только собственное
