Черная тень под водой - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как же так? – забормотала побледневшая Рита. – Алексей, мне так жаль… Что могло случиться? Ведь ты убил этого негодяя… Или нет? Или здесь орудовал кто-то другой?
– Нет, я его убил, можешь не сомневаться… – Горло сдавило, он с трудом выдавливал слова. – И насчет кого другого тоже сомневаюсь, Олежку Казанцева убили в упор выстрелом в голову – это почерк того урода… Все проще, Рита, их убили давно, думаю, в начале ночи, потом убийца отправился на маяк. Мы прибыли туда только в третьем часу ночи… Черт, не могу поверить… Думаю, с Горынычем также все понятно. Нужно идти в дом.
Но не успели. Произошло прелюбопытное событие. Застонал лежащий на заднем сиденье Окулинич, резко сел, вскричав от боли, откинул голову! Алексей оторопел. Как-то нервно засмеялась Рита. Мертвецы, конечно, могут шевелиться (мышцы, судороги – остаточные явления), но чтобы вот так! Парень шумно дышал, глаза вращались по кругу. Лейтенанта мучила боль в затылке. Трясущейся рукой он ощупал голову, уставился на командира полными ужаса глазами.
– Товарищ капитан… – и ничто другое он больше не сподобился сказать, лишь шамкал ртом, пуская пузыри. Но это было хоть что-то! Хабаров бросился к передней двери, стал трясти Казанцева. Совсем рассорился с головой. Увы, повторно этот номер не сработал. Казанцев был мертв. Хабаров снова бросился к Окулиничу, залез в машину.
– Боец, ты как?
– Товарищ капитан, это вы? – простонал лейтенант. – Что произошло? Я ни черта не соображаю.
Похоже, этот бедолага провалялся без сознания всю ночь и все утро. И еще повезло, что очнулся. Он снова стал ощупывать голову, побледнел как мертвец, обнаружив на переднем сиденье погибшего товарища.
– Нет, это ты мне объясни, что произошло! Как вы могли допустить такое?
– Я ничего не помню, товарищ капитан, какие-то обрывки… Подождите, сейчас вспомню…
Процесс возвращения к жизни проходил неспешно, Окулинич жалобно стонал, щупал себя.
– Рита, пусть эти женщины вызовут милицию и медиков, живо! – крикнул Алексей. – Сама стой у калитки, в дом не заходи!
Женщина убежала. Окулинич начал говорить, в основном бессвязно. Но события восстанавливались. Оперативники действовали строго по инструкции. Поставили машину, стали ждать. Зачем искать по городу Горюнова, если рано или поздно он придет домой? Прохожих было мало, машина в кустах не вызывала интереса. Горыныч появился в девятом часу вечера – усталый, словно весь день разгружал вагоны. Добрел до калитки, вошел внутрь. Через минуту открылась входная дверь, а потом захлопнулась. В доме загорелась керосиновая лампа – блики забегали по шторам. В течение часа все было тихо. Обитатели соседних домов шумным нравом не отличались, даже собаки у них не лаяли. В дом никто не заходил. Было скучно, курили в машине, пряча огоньки, болтали за жизнь. Олежка делился планами, говорил, что после войны все же окончит вуз по специальности «передовой радиотехник», будет продвигать советскую науку, изобретет что-нибудь сногсшибательное, например, телефон без проводов, который легко поместится в рюкзаке. Фантазировал, в общем. Телефоны без проводов – такого даже писатели-фантасты не выдумывали. А телефон, что помещается в рюкзаке, называется рацией, и ее давно придумали… На этих словах Окулинич задрожал, и возникло стойкое желание хлопнуть его по проломленному затылку. В районе полуночи он вылез из машины, отправился гулять. Переулок спал. Лейтенант прошелся вдоль ограды. Калитка не запиралась, он проник в сад, прокрался к дому. Горыныч еще не спал, в одном из окон горел свет. Щель между занавесками была тонкой, но Матвей разглядел керосиновую лампу, Горыныча за столом. Он что-то писал – то ли завещание, то ли предсмертную записку. Потом встал, зачиркал спичками, стал курить. Окулинич аккуратно выбрался из сада, побежал к машине. Они снова сидели вдвоем, скучали. Абсолютно ничего не происходило, это и расслабило. Он потянулся, чтобы взять у Олежки сигарету. Даже шороха не слышал. Распахнулась задняя дверь, злоумышленник схватил его за шиворот, второй рукой нанес удар в затылок – то ли кастетом, то ли рукоятью пистолета. Видимо, ему было удобнее бить, чем стрелять. Вывести из строя, потом разделаться со вторым. Все, что заметил Окулинич, – худой мужчина невысокого роста (кто бы сомневался), от него еще табаком несло… На этом Окулинич отключился, а воскрес только сейчас, в полдень. Что было дальше, предположить нетрудно. Убийца выстрелил Казанцеву в затылок – тот даже повернуться не успел. Добивать Окулинича не стал, возможно, посчитал его мертвым. Закрыл дверь и отправился выполнять основную задачу. Можно не гадать какую…
– Товарищ капитан, это тот гад, что совершил тройное убийство… – простонал Окулинич. – Я его мельком, но разглядел, приметы совпадают… Найдите его, он, сука, Олежку убил… А я понесу ответственность за то, что проморгали, понимаю, что это наша вина…
– Ликвидирован этот гад, не волнуйся, – вздохнул Алексей. – Сегодня ночью его уничтожили, больше никого не убьет. Но от его руки погиб капитан УКР Смерш Хазов, напарник Маргариты Львовны.
– Вот скотина, – заскрежетал зубами Окулинич. – Пусть в аду горит, падла…
– Сиди смирно, Матвей, не выходи из машины. Скоро приедут медики, окажут тебе помощь. Потом поедешь в больницу.
Грудь сдавило со страшной силой. Он ведь что-то чувствовал – прошедшей ночью, когда проснулся в холодном поту… Ощущения были те еще, дышать не мог. Видно, в ту минуту злодей и расправлялся с его товарищами.
Одна из женщин убежала искать телефон, другая осталась, смотрела на него со страхом.
– Товарищ офицер, что происходит? – пробормотала она. – Наш коллектив должен это знать…
– Ничего хорошего, – огрызнулся Хабаров. – Мария Алексеевна, если не ошибаюсь? Пойдемте, раз вы такая храбрая, понятой будете.
Он не увидел ничего такого, чего не представлял. Как и Петр Аркадьевич Перфилов, Горюнов сам пустил в дом своего убийцу. Но запоздало прозрел, пустился наутек к лестнице на чердак. На ней и остался – нога застряла между ступенями из окрашенных досок. Он висел в какой-то изломанной позе, лохматый, с искаженным лицом, очки слетели с физиономии, дужка держалась на одном ухе.
Ахнула Мария Алексеевна, попятилась, заткнув рот ладошкой. Она пулей вылетела из горницы, видно, передумала идти в понятые. В отличие от предыдущих жертв, Горыныч был застрелен двумя пулями в спину. Этот факт легко объяснялся – он ловко карабкался по лестнице, и его голову стрелок уже не видел. Производить контрольный выстрел убийца не стал – и так все ясно; убыл восвояси, то есть к маяку.
– Итого их уже четверо, – вздохнула Рита. – Жертв, я имею в виду. Не считая Никиту Хазова и твоего человека.
– А также старшего лейтенанта
