Синие лыжи с белой полосой - Алексей Гавриленко

Нацепив очки, Эдуард Ильич почувствовал приятную усталость. Единственное, что профессор мог делать без своих очков, — это смотреть в телескоп, для этого очки не требуются: в телескопе очень большие линзы, они все увеличивают во много-много раз безо всяких очков. Он посмотрел на часы — скоро начнутся вечерние новости по телевизору, он их никогда не пропускал. Пора на землю.

Если бы вы сейчас захотели увидеть Эдуарда Ильича, то вам пришлось бы запрокинуть голову наверх, и, кстати, у некоторых она бы закружилась. Зал, откуда астрономы следят за ходом планет, самый большой в обсерватории, его раздвижной потолок находится на такой высоте, что не каждый парашютист сможет без страха взглянуть оттуда вниз. А ученые-астрономы каждый вечер садятся в маленькое железное кресло и поднимаются вместе с огромным телескопом к самому куполу. Купол напоминает перевернутую чашу, две половинки этой чаши каждый вечер раздвигаются в разные стороны, и жерло гигантского телескопа устремляется к звездам.

Профессор нажал на большую красную кнопку, телескоп плавно качнулся и вместе с небольшой платформой, на которой ютился Эдуард Ильич, поехал вниз. Старинные железные створки древнего купола натужно заскрипели и устремились навстречу друг другу. Небо скрылось.

Спрятав в сейф свои умные записи, где он аккуратно зафиксировал все небесные метаморфозы, профессор повернул ключ в замке, проверил, хорошо ли закрыта дверца, и повесил ключ на гвоздик. Затем надел плащ, выключил перед уходом свет и зашагал к выходу.

Хлопнула дверь — словно прогремел выстрел: коротко и резко. И раскатистая канонада ответила из разных потаенных уголков зала: бах-бах-бах… будто бы вражеская батарея открыла ответный огонь — это эхо заметалось под сводами старинного здания. И тишина… Но и она длилась недолго, в древнем дворцовом безмолвии раздался щелчок, и острый ослепительный лучик выхватил из темноты ключ. Он все еще покачивался на веревочке.

В кружочке света появилась мертвенно-бледная рука, темная-темная тень медленно наползла на гвоздик с ключом, пахнуло могильным холодом. Брр! Ужас и страх! Рука медленно-медленно потянулась к ключу. Вдруг… еще одна рука, словно наперегонки с первой, начала движение к этому же ключику, и в то же мгновение из гробового мрака возникла третья (!) рука, она была в черной-черной перчатке… А-а-а! — закричал бы каждый, кто увидел бы этот ночной кошмар.

Черная-черная рука… размахнулась и шлепнула по второй руке, а потом сама же и сняла ключ со стенки.

Луч фонарика метнулся и вырвал из темноты взъерошенную голову, на ней пониже волос темнели солнцезащитные очки, затем пятно света прыгнуло вниз и осветило другую голову — тоже лохматую.

— Командовать буду я, — раздалось из темноты, — это вам не осадки измерять на вашей метеостанции, здесь надо действовать с головой.

— А что, у нас голов, по-вашему, нету? — проговорила голова.

— Чего вы деретесь! — всхлипнула другая, видимо, именно ей принадлежала рука, которой только что досталось.

— Цыц! Если б я вас сюда не приволок за шиворот, вы бы до сих пор играли в компьютерные стрелялки. Компьютер нам нужен для дела, а не для игрушек.

— Ну мы же не знали, что сегодня снег обещали!

— Молчать! Я уже не удивляюсь, почему у нас такие «точные» прогнозы погоды, если подобные олухи на метеостанциях работают.

— Лично я не олух, я у него на компьютере выиграл…

— Я первый выиграл!

— А я, может быть, тебе сначала поддавался…

— Да тихо вы! Ищите свою дискету.

Тяжелая железная дверь сейфа медленно отъехала в сторону. Внутри были горы бумаг — диссертация, журнал наблюдений, книжки.

Сразу четыре руки сунулись в эту бумажную груду, разворошили ее, порушили стройные стопки листов, помяли и перепутали страницы и только затем извлекли черный квадратик.

Костик уже несколько минут прыгал через лужи во дворике-колодце, ему во что бы то ни стало надо было разыскать мальчишку. «Вот я балда, не проводил пацана до двери», — корил он сам себя. Где его теперь искать? Как узнать номер квартиры? То, что мальчик сидит дома, — к бабке не ходи, а может, и в углу, кстати, стоит; в ближайшие дни его свобода будет сильно ограничена, родители не скоро забудут эту ноченьку. Ну где? Какой этаж? И спросить, как назло, не у кого!

И все-таки не зря Игорь Николаевич назвал Костика Шерлоком Холмсом. Костик включил свою дедукцию и, как настоящий сыщик, сообразил: нормальные мальчишки обычно собираются в каком-нибудь детском садике, сидят на заборе, прячутся в детских домиках, наверняка и сейчас совсем рядом собралась дворовая команда, они и подскажут, где живет их дружок.

Студент легко перемахнул через решетку забора, огляделся и направился к ветхой беседке.

Танечка вставила батарейки в брюхо самосвала. Единственное, что отличало его от настоящего, — размеры и раскраска: грузовик отливал всеми цветами радуги. Она привычно взяла в руки пульт, похожий на рацию с антенной, и автомобиль ожил, у него зажглись фары, обнаружился голос — толстый гудок, а сам он, по-взрослому зажужжав, самостоятельно двинулся. На этом все самое интересное закончилось, администратор «Детского мира» вынуждена была передать пульт управления неопытному водителю. Тот, естественно, схватил его обеими руками.

Яна рассекала воздух. Не сбавляя шага, она затараторила на ходу:

— Где твой красавчик, где этот Ален Делон противный?

Танечка бросилась грудью защищать покупателей, перехватила художницу и оттащила ее в укромный уголок, к большим коробкам.

— Господи, что случилось, Янка?! Ты сама на себя не похожа!

— Как это — что? Где мальчишка? Куда они его дели?

— Да успокойся. Костик отвел его домой. А сейчас пошел его снова искать.

— Это еще зачем! Мальчик и так натерпелся…

— Твой сорванец что-то знает про стибренные железки. Вот Костик и пошел узнать подробности. Послушай, Янка, он такой умный, обалдеть можно! Сказал: «Дайте мне сутки, и я найду ваши компьютеры!» Во какой. Я тоже хотела с ним напроситься, но он не взял меня… Слушай, а как ты думаешь, я ему нравлюсь?

— Где живет мальчик?!

— Господи, ну ты и вопросы задаешь, я-то откуда знаю. Постой-постой… Костик что-то говорил про двор рядом с лыжной секцией.

Такси мчалось, как «Скорая помощь» к больному. Или как пожарная на пожар.

Костик, пристегнутый на переднем сиденье, обернулся и постарался перекрыть рев двигателя:

— Слушай, твоя фамилия не Репейник случайно?

— Не-а. Моя — Саночкин.

Славка двумя руками вцепился в дверную ручку, его кидало из стороны в сторону, поминутно визжали тормоза, а водитель такси беспрерывно бибикал, одним словом, все было похоже на настоящую погоню, о таком может только мечтать каждый нормальный мальчишка, и повезло не кому-нибудь, а нашему Славке — он уже прикидывал, какими словами начнет описывать все происходящее Гвоздю. Лишь бы поверил.

— Давай, друг, жми на всю железку, — подзадорил Костик таксиста. — Дело государственной важности!

— А чего случилось-то? Чего в обсерватории-то такого государственного? — прокричал шофер, не отрываясь от дороги.

Костик хотел сначала рассказать про снег, про излучатель дождя, про заговор, про все то, о чем минуту назад услышал от паренька, который так некстати увязался за ним — словно приклеился, но вдруг сообразил — ему же не поверят: выглядело то все и на самом деле неправдоподобно. Поэтому ответил коротко:

— Много чего…

— Понял! Секретное задание, — прокричал водитель. — Тайная миссия. Я одного такого уже подвозил. Тайный агент Ноль-ноль, восемь, как он представился. Слушай, а зачем тебе пацан?

Костика это-то больше всего и волновало. Мальчишка все усложнял, теперь надо было не только думать о том, как обезвредить прохиндеев, а еще заботиться о ребенке. Но тот так упрашивал, а потом, когда притормозило такси, посмотрел таким молящим взором, что у Костика что-то дрогнуло внутри. «Ладно, давай, но имей в виду: будешь как рыба помалкивать, чтоб не видно и не слышно!»

Поразмыслив, Костик ответил таксисту:

— Это не пацан, это участник операции.

У Славки аж голова кругом пошла. Эх, ну почему никто не слышит! Потом же ни за что не поверят. Участник операции, болтавшийся на заднем сиденье, напряг мускулы, сжал зубы, а на лицо напустил ухмылочку, как в кино про суперагентов, и стал в уме вспоминать боевые отрывки из разных кинолент. Ну а дальше… дальше сами знаете, куда он унесся в своих вымыслах. За кудыкину гору.

Старинные стены арки, ведущей во двор-колодец, уже давным-давно никем не обновлялись, давненько их не касались руки не то что художников — просто маляров. А вот руки малолетних графиков — касались сколько угодно. Чего стоила только одна надпись: «Эля + Славян = жиних и нивеста». Да-да именно так — «жиних и нивеста». Видимо, самодеятельный плакатист был не силен в вопросах правописания в объеме школьной программы. Были и другие надписи, но их я вообще воздержусь цитировать.