Антропология и современность - Франц Боас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Привычные формы мышления примитивных племен представляют собой наглядное свидетельство того, как человек, со всех сторон скованный автоматическими реакциями, может считать себя свободным. Эскимосы представляют собой прекрасный пример таких условий. В своей социальной жизни они крайне индивидуалистичны. Уровень сплоченности социальных групп настолько низкий, что вряд ли мы вправе употреблять такой термин, как племя. Несколько семей собираются вместе и живут в одном селении, но ничто не мешает кому-то из них жить и селиться в другом месте с другими знакомыми семьями. По сути, в течение жизни семьи, составляющие эскимосскую деревню, могут не раз менять место проживания, и, хотя через много лет они, как правило, возвращаются к родственникам, семья может принадлежать к самым разным общинам. У эскимосов нет ни власти, закрепленной за отдельным человеком, ни института вождей, ни способа исполнения приказов, если бы их даже кто-то отдавал. То есть в сфере человеческих отношений мы имеем пример почти абсолютной анархии. Поэтому можно утверждать, что всякий человек в пределах своих умственных способностей и физических возможностей совершенно свободен в определении своего образа жизни и своего образа мышления.
Тем не менее легко заметить, что существует огромное количество ограничений, определяющих их поведение. Эскимосский мальчик учится обращаться с ножом, луком и стрелами, охотиться, строить дом; девочка – шить и чинить одежду, готовить; и на протяжении всей жизни они применяют приобретенные в детстве навыки. Новые изобретения появляются редко, и вся хозяйственная деятельность народа протекает в традиционном русле.
Выводы о хозяйственной деятельности в не меньшей степени относятся и к их интеллектуальной сфере. Из поколения в поколение передаются определенные религиозные представления, понятия о добре и зле, развлечения и привычка наслаждаться некоторыми видами искусства. Отклонение от этих форм маловероятно. В то же время, поскольку все чуждые формы поведения им неизвестны, им и в голову не приходит, что возможен иной образ мыслей и действий, и они считают себя совершенно свободными в отношении всех своих поступков.
Исходя из нашего более широкого и разнообразного опыта, мы знаем, что хозяйственные проблемы эскимосов могли бы быть решены совершенно иначе, что их религиозные традиции и социальные обычаи могли бы быть совсем иными, чем сейчас. С внешней, объективной точки зрения мы ясно видим те ограничения, которые сковывают человека, считающего себя свободным.
Нетрудно заметить, что такие же условия царят и в нашей среде. Семьи и школы, усердно культивирующие догматы религиозной веры и обрядов, окружающие их эмоциональным ореолом, в целом воспитывают поколение, которое пойдет тем же путем. Католицизм Италии, протестантизм Скандинавии и Германии, магометанство Турции, ортодоксальный иудаизм поддаются разумению только при отсутствии свободы мысли, обусловленной силой автоматической реакции на полученные в раннем детстве впечатления, исключающие всякую новую точку зрения. У большинства выросших в таких условиях людей новая, оригинальная точка зрения никогда не обретет достаточной силы, чтобы открыть им глаза на то, что их установки не выбраны независимым образом, а навязаны им; а если они и сталкиваются со странными идеями, то эмоциональной привлекательности мыслей, являющихся частью их природы, достаточно, чтобы любую рациональность привычной установки признать для себя приемлемой. Исключение составляют люди с сильным интеллектом и характером. Культивирование формальных религиозных установок в семье и школе по меньшей мере затрудняет формирование религиозной свободы.
То, что характерно для религии, в равной степени относится и к подчинению любому другому типу социального поведения. Популярность политических партий лишь отчасти может быть объяснена экономическими соображениями. Нередко партийная принадлежность воспитывается в молодежи так же, как и религиозность. Это, безусловно, верно для многих регионов Америки. Это справедливо и для значительной части бывших привилегированных классов Европы, и для части европейского крестьянства. В других случаях возникают своеобразные сочетания старых идей и новых тенденций, обусловленных изменившимися социальными или экономическими условиями, например, партии с консервативными взглядами на национальный вопрос или религию, но при этом с радикальной позицией по социальным темам. Без опоры на серьезные националистические или религиозные традиции объяснить их существование будет сложно.
По мере ослабления напора, с которым молодым внушаются определенные идеи, и знакомства со множеством разнообразных форм развивается свобода выбора. Ослабление важности догм и распространение научной информации привели к потере сплоченности действующих церквей.
Выбор методов воспитания зависит от наших идеалов. Империалистическому государству, стремящемуся к власти и коллективным действиям, нужно единство как сознания, так и поступков граждан, замотивированных одними и теми же символами. Демократия требует свободы личности от оков социальных символов. Наши государственные школы вряд ли осознают противоречие этих идей. В них прививается автоматическая реакция на символы с помощью патриотического церемониала, во многих случаях с помощью опосредованной апелляции к религии и слишком часто через реакцию на пример учителя, которому подражают. В то же время предполагается, что они должны развивать ум и характер отдельного ребенка. Неудивительно, что они терпят неудачу либо в одной, либо в другой задаче, как правило, в воспитании свободомыслия, или же порождают в сознании молодых людей конфликты между автоматическими установками, которые тщательно взращиваются, и учениями, которые должны способствовать свободе личности.
Можно задаться вопросом: а не являются ли кризисы, столь характерные для подросткового возраста в нашей цивилизации, которые педагоги считают обусловленными природой, отчасти следствием этих конфликтов, отчасти – искусственных сексуальных ограничений, накладываемых нашим обществом. Мы слишком склонны приписывать физиологическим факторам те трудности, которые возникают в результате вмешательства культуры в физиологические потребности организма. Кризисы и психологические трудности, характерные для жизни людей в нашем обществе, надлежит изучать в обществах, где наши ограничения отсутствуют, но могут присутствовать другие сдерживающие факторы, прежде чем торопиться утверждать, что они присущи человеческой природе.
Серьезную душевную борьбу, вызванную конфликтом между инстинктивной реакцией и традиционной социальной этикой, иллюстрирует случай самоубийства среди эскимосов. Осенью семья потеряла ребенка, и, по обычаю, старая меховая одежда должна была быть выброшена. Шкур в тот год было мало, и вторая смерть в семье стала бы для всех ее членов настоящим бедствием. Это побудило старую, немощную бабушку, которую я хорошо знал, уйти ночью из дома. Под выступом скалы, подальше от детей и внуков, чтобы они не заразились от соприкосновения с ее трупом, она собиралась умереть от холода. Однако ее хватились, нашли и вернули. Она ушла
