Вслепую - Карин Слотер

18

Джеффри надел трусы и захромал на кухню. Колено до сих пор не слушалось после порции крупной дроби, а желудок расстроился с того момента, как он вошел в палату Джулии Мэтьюс. Джеффри беспокоился о Лене. И о Саре. Он беспокоился о своем городе.

Брэд Стивенс несколько часов назад отвез образец ДНК в Мэйкон. Результат пришлют минимум через неделю, еще неделя уйдет на то, чтобы сверить его с архивами ФБР. Предстоит ожидание. Между тем нельзя предугадать, что затеет убийца. Наверняка он выслеживает новую жертву. А может, уже насилует, вытворяет с ней такое, что человеческому уму непостижимо.

Джеффри открыл холодильник и взял молоко. По пути за стаканом нажал на выключатель, но свет не загорелся. Выругавшись себе под нос, он достал из шкафчика стакан. Джеффри сам обесточил кухню пару недель назад, когда получил по почте новую осветительную аппаратуру. Едва он оголил провода, позвонили из участка, и она осталась лежать в коробке, дожидаясь, пока Джеффри найдет время ее повесить. Такими темпами ближайшие несколько лет ему придется ужинать при свете из холодильника.

Он выпил молоко и захромал к раковине сполоснуть стакан. Джеффри хотел позвонить Саре, спросить, как она, но не стал. Она отгородилась от него. После развода ему не на что надеяться. Не исключено, что сейчас она с Джебом. Он слышал от Марлы через Марти Ринго, что они снова встречаются. Джеффри смутно помнил, что Сара упомянула в больнице о каком-то свидании, но до него тогда не дошло.

Джеффри застонал, опускаясь на стул перед барной стойкой. Он построил ее уже давно и дважды переделывал. Джеффри стремился к совершенству во всем и терпеть не мог, когда где-либо отсутствовала симметрия. Он жил в старом доме и постоянно что-то исправлял и переправлял.

Легкий бриз всколыхнул вертикальные жалюзи на заднем окне. Может, стоит метра на три-четыре кухню расширить? Не помешал бы и уголок для завтрака, чтобы сидеть по утрам и наблюдать за птицами на заднем дворе. И обязательно надо построить широкий настил с площадкой для барбекю. Что бы там ни говорили, дом должен быть открытым. Джеффри нравилось, как днем падает свет через полупрозрачные полосы. Сейчас он заметил, что за окном кто-то есть.

Джеффри поднялся и достал из кладовки бейсбольную биту.

Выскользнул через щель меж полотнищ полиэтилена и на цыпочках пересек лужайку. Трава была сырой от ночного тумана, и Джеффри дрожал от холода, моля Бога, чтобы не получить очередной выстрел, стоя в одних трусах. Тот, кто маячит в его саду, скорее упадет со смеху, чем от страха при виде обнаженного Джеффри в зеленых трусах.

Знакомый звук, как будто вылизывается собака… Джеффри прищурился и увидел в лунном свете три фигуры. Две – это собаки. Одна, человеческая, высокая, заглядывала в окно спальни.

Джеффри подкрался к ней сзади. Его не беспокоили Билли и Боб, потому что ленивее этих двух борзых на свете животных не было. Они едва шевельнулись, когда он подошел вплотную.

– Сара?

– О Боже! – подпрыгнула она, споткнувшись об одну собак.

Джеффри поймал Сару, падавшую на спину, рассмеялся, похлопав Боба по голове.

– Подглядываешь?

– Дурак! – прошипела Сара, стукнув его в грудь кулаком. – Ты до смерти напугал меня!

– Что? – невинно произнес Джеффри. – Это ведь не я шастаю по ночам вокруг твоего дома.

– С тобой такого не бывало.

– Да, – сказал Джеффри. Он оперся на биту. Адреналин перестал бить ключом, и в ноге снова засвербела тупая боль. – Хочешь объяснить, почему суешь нос в мое окно посреди ночи?

– Не хотела тебя разбудить.

– Я был на кухне.

– Без света? – Сара скрестила руки, одарив его суровым взглядом. – Один?

– Пошли в дом, – предложил Джеффри и медленно зашагал обратно к кухне, прислушиваясь, идет ли Сара следом. На ней были выцветшие голубые джинсы и такая же старая белая рубашка с потайными пуговицами. – Прогуливаешь собак?

– Я одолжила у Тесс машину, – пояснила Сара, гладя Боба по голове.

– Правильно сделала, что прихватила своих грозных собак.

– Какое счастье, что ты не прибил меня на месте.

– И прибил бы, – сказал Джеффри, отодвинув битой полиэтилен, чтобы она прошла внутрь.

Сара посмотрела на полиэтилен, затем на бывшего мужа.

– Мне нравится, как ты тут все оборудовал.

– Не хватает женской руки, – отметил он.

– Уверена, есть тысяча желающих.

– Здесь нет электричества, – объяснил Джеффри, зажигая от плиты свечу.

– Ха-ха, – произнесла Сара, проверив ближайший выключатель. Она пересекла кухню к другому выключателю, Джеффри зажигал еще одну свечу. – А где свет?

– Старый дом, – пожал он плечами, чтобы не признаваться в своей лени. – Брэд отвез образец в Мэйкон.

– Через пару недель, да?

– Да, – кивнул Джеффри. – Думаешь, он полицейский?

– Брэд?

– Нет, насильник. Вдруг он полицейский? Именно поэтому и оставил ключи от наручников в… там. – Он сделал паузу. – Как подсказку.

– Может, он надевает наручники на жертву, – возразила Сара. – Может, он садомазохист. Может, в детстве мама приковывала его к кровати.

Джеффри удивился столь легкомысленному тону, однако ничего не сказал.

Ни с того ни с сего Сара произнесла:

– Мне нужна отвертка.

Джеффри нахмурился, но пошел к ящику с инструментами и нарыл там что-то.

– «Филипс» пойдет?

– Подожди, дай выпить, – ответила Сара, открыла холодильник и достала водку.

– Вряд ли у меня есть апельсиновый сок, – извинился он, открывая другую дверцу.

– Годится и этот, – сказала Сара и взяла клюквенный. Нашла в шкафу стакан и смешала напитки. Джеффри тревожно наблюдал за ней. Сара редко пила и пьянела от одного бокала вина. За всю совместную жизнь он не видел, чтобы она пробовала что-либо крепче коктейля на основе текилы.

Сара глотнула и передернулась.

– А сколько водки нужно наливать? – спросила она.

– В три раза меньше, – ответил он, забирая у нее стакан. Отпил немного и сморщился. – Боже мой! – Он чуть не закашлялся. – Хочешь покончить с собой?

– Пойти по стопам Джулии Мэтьюс? – парировала она. – У тебя есть что-нибудь сладенькое?

Джеффри хотел поинтересоваться, что она имеет в виду, но Сара уже рылась в шкафах.

– В холодильнике есть пудинг. Верхняя полка, в глубине.

– Обезжиренный? – спросила она.

– Нет.

– Хорошо, – сказала Сара и нагнулась к холодильнику. Джеффри скрестил руки. Он не понимал, что она делает у него на кухне, что происходит последнее время, почему она ведет себя так странно.

– Джефф? – окликнула его Сара.

– Что?

– Ты пялишься на мою задницу?

Джеффри улыбнулся и ответил «да», что не соответствовало правде.

Сара выпрямилась и подняла вверх пудинг, словно трофей.

– Последний?

– Точно.

Она сорвала с пудинга крышку и села на стол.

– Дела плохи.

– Думаешь?

– Ну да. – Она пожала плечами, облизывая крышку. – Студенток насилуют. Они кончают с собой. Такого не должно быть.

Джеффри снова поразился ее беззаботному тону. Совсем не похоже на Сару, хотя он не знал, что с ней происходит.

– Не должно, – согласился он.

– Ты сообщил ее родителям?

– Фрэнк встретил их в аэропорту, – ответил Джеффри. – Отец…

Он замолчал, не в силах забыть страдальческое выражение на лице Джона Мэтьюса.

– Очень переживал, да? – договорила за него Сара. – Папочки не любят, когда им говорят, что с их дочкой кто-то позабавился.

– Думаю, да, – подтвердил Джеффри, дивясь ее выбору слов.

– И правильно думаешь.

– Конечно. Он воспринял это очень близко к сердцу.

Что-то промелькнуло в глазах Сары, но она опустила веки, и Джеффри не успел понять, что происходит. Она отпила львиную долю содержимого стакана, пролив немного на рубашку, и захихикала.

– Что с тобой, Сара? – озадаченно спросил Джеффри.

Она указала на его запястье:

– Давно ты это носишь?

Джеффри взглянул вниз. На нем были только зеленые трусы.

– Да нет, недавно, – пожал он плечами.

– Меньше двух лет, – отметила она.

– Точно, – согласился он и подошел к ней ближе. – Нравится?

Она захлопала в ладоши.

– Зачем ты пришла, Сара?

Она посмотрела на него, затем отставила пудинг в сторону.

– Я тут вспомнила, как однажды сидела на пирсе. Ты не забыл?

Джеффри покачал головой, потому что они проводили на пирсе все свободное время каждое лето.

– Я только что искупалась и причесывала волосы. Ты подошел, взял гребешок и начал расчесывать меня.

Джеффри кивнул: именно об этом он подумал, когда проснулся утром в больнице.

– Не забыл.

– Ты расчесывал меня не меньше часа. Помнишь?

Он улыбнулся.