Путь, выбирающий нас - Оксана Панкеева

– Может быть… – грустно произнес Орландо, и его красивые тонкие брови задрались домиком, почти исчезнув под бинтами. – Может, это действительно по-мужски. Но я не хочу, чтобы еще один мой друг превратился в бездушного убийцу. С меня хватит Кантора. Кстати, как он там?

– Не знаю, – сочувственно развел руками шут. – Я оценил твою попытку заловить меня врасплох, я б, может, и попался, если бы знал. Но я не знаю. Все, что касается Кантора, почему-то держится в тайне. Якобы он взял с Элмара честное слово, чтобы никому ничего. Все, что о нем известно, – он жив, ранен, сидит в гостях у Эспады где-то в лесу и категорически отказался оттуда вылезать. Элмар на все вопросы молчит и сопит, а Шеллар делает такое лицо, словно с трудом сдерживает мат, и ругает Кантора различными обзывалками интеллектуальной направленности.

– Это как? – не понял мистралиец.

– Глупцом, болваном и далее по возрастающей. Только это меня и утешает. О покойнике король бы так говорить не стал.

– А как же Ольга?

– А как ты думаешь, очень она обрадовалась, узнав, что от нее любимый мужчина сбежал? Она теперь на всех дуется и никому не верит… Блин, если из-за Кантора Ольга превратится в обиженную на весь мир стерву, я ему этого не прощу! Тоже мне, великий знаток женщин, Казанова хренов, Дон Жуан недоделанный!

Орландо потупился и уныло шмыгнул носом:

– Не ругайте Кантора. Это я во всем виноват. Сколько раз зарекался делиться предвидениями и опять на том же попался. Если бы он не знал, ничего бы этого не было…

– А ты что, ему сказал?

– Да нет, я сказал Шеллару, но какая разница? Кантор все равно услышал. Лучше б я действительно промолчал. Пользы для дела от моих откровений все равно никакой не получилось, а Кантор из-за них вляпался по самое никуда.

– Погоди, погоди, – встревожился Жак. – Так это что ж получается, ты предсказываешь людям будущее только сдуру или спьяну, а, по твоим идейным убеждениям, предвидениями не следует ни с кем делиться?

– Ты же видишь, что из этого обычно получается. А помнишь, что вышло у Эльвиры? Вся жизнь пошла куда-то не в ту сторону… Да сам вспомни, когда тебе рассказали сон Мафея о тебе, много ли пользы это принесло? Испорченные нервы и несколько лун постоянных кошмаров. А свадьба Шеллара? Как он ни старался, а все равно…

– Нет уж, в тот раз все-таки обошлось.

– Но вовсе не благодаря моим предсказаниям, а сам знаешь, по какой причине. Нет, Жак, людям действительно вредно знать будущее. Как показывает мой богатый опыт, у них намного лучше получается испортить хорошее, чем избежать плохого.

Жак помолчал, наблюдая, как его величество Орландо II печально уминает конфеты одну за другой, затем осторожно, как подкрадывающийся к добыче охотник, поинтересовался:

– А скажи, пожалуйста, ты этими своими идейками с Мафеем не делился?

– Не помню. А что?

– А то, что у короля возникли подозрения, будто юный кузен по-прежнему регулярно видит вещие сны, но перестал рассказывать. Сам знаешь, для Шеллара информация – это святое, и попытки скрыть ее от неукротимого любопытства своего величества он принимает за личное оскорбление. Давить на Мафея он не хочет, но жаждет как-то проверить свои подозрения. Тебе Мафей случайно ничего не говорил? Вроде того, что ты прав, что он желал бы последовать твоему примеру и вот такой-то сон никому не расскажет?

– Мы не разговаривали на эту тему, – покачал головой вождь и идеолог. – Но если он действительно перестал рассказывать сны, то правильно сделал. А Шеллару пора бы понять, что поспорить с судьбой можно раз, ну, может, два. А постоянно ей перечить – можно и нарваться.

– Уверен, что Шеллар в случае чего найдет способ договориться полюбовно, – невесело усмехнулся Жак. – Кстати, о полюбовном. Что говорят доктора о твоем будущем? Когда тебе можно будет появиться в обществе? Ты не представляешь, сколько замечательных мероприятий уже прозевал! Начиная с празднования победы три недели назад и заканчивая Ольгиным новосельем и днем рождения Терезы…

– Да я знаю! – Орландо огорченно вздохнул. – И что у Киры тоже скоро день рождения, и что Эльвира жаждет появиться со мной в свете в качестве официальной невесты, чтобы внести определенность в наши отношения. Но не могу же я заявиться в бинтах или с половиной уха! И на левитацию пока сил не хватает…

– Да ты, главное, найди в себе силы встать и одеться, а уж мы тебя там на стульчик посадим…

Его величество понимающе усмехнулся:

– Коллеге Шеллару не терпится наглядно показать мировой общественности, что мы с ним не поссорились?

– Шеллару – не знаю, – нахмурился Жак, – а мы просто по тебе соскучились. Я, чтобы к тебе попасть, прошел три степени контроля, а Ольгу и Азиль не пустят вообще.

– Это серьезно? Я и не знал, что меня так усиленно охраняют.

– А ты думал! Знаешь, сколько твоих подданных пережили крушение надежд из-за того, что в стране нашелся король?! И знаешь, как бы им хотелось эту досадную помеху исправить?!

– Значит, война продолжается? – помрачнел Орландо и с горя запихал в рот все оставшиеся конфеты разом, ибо ничем другим помочь своему бедному народу не мог.

– Об этом пусть тебе мистралийские товарищи расскажут, они лучше знают. А я вот лучше расскажу последнюю придворную хохму. Сегодня раненько утром лезет Лаврис из чьего-то окна, чтобы не ходить мимо стражи и не компрометировать даму, а меч и сапоги в зубах держит…

Четвертое странное совпадение произошло всего через день после предыдущего. Как раз накануне вечером Жак принес обещанные «долги», и наутро девушки выбрались в город, дабы с пользой их потратить. Приближалась осень, у Зинь не было ни сапожек, ни теплой одежды, и решено было приобрести все это сейчас, пока денежки никуда не делись. Опять же в доме кончились чернила, сахар и кофе, да и в библиотеку еще на прошлой неделе пора было зайти…

Поход получился глобальным. Сначала подружки зашли за Терезой, которую Жак еще с весны надоумил ходить в библиотеку с Ольгой и извлекать максимум пользы для семейного бюджета из ее бесплатного абонемента. Ольга поначалу стеснялась злоупотреблять королевским доверием, но потом решила, что его величество не станет мелочиться, даже если ему какая-нибудь жадина пожалуется.

По пути обнаружилось, что кроме книг Терезе еще нужны нитки и чай, а Ольга вспомнила, что в доме курить нечего, а Зинь вдруг страстно возжелала купить Ольге что-нибудь приятное, дабы выразить свою безмерную благодарность… Словом, подружки пролазили по городу полдня, ужасно устали, проголодались и остановились у продовольственных лотков, чтобы купить что-нибудь перекусить. Из-за разницы во вкусах они разбрелись по разным концам перекрестка, и, едва Ольга осталась одна, к ней подвалил незнакомый господин в скромном сереньком плащике и плюшевом беретике. Соорудив из своей крысиной мордочки загадочное и торжественное лицо, он сообщил, что с Ольгой желает познакомиться один очень влиятельный деятель шоу-бизнеса, у которого к ней имеется весьма заманчивое предложение. Судя по тону, каким это было сказано, господин полагал, что осчастливил девушку на всю оставшуюся жизнь, но ответная реакция оказалась весьма далека от того, что он ожидал. Уж, наверное, этот деловенный мухомор ни за какие коврижки не подошел бы с такими речами, если бы знал, что в ответ его огреют по голове его же собственной тростью и погонят по улице, продолжая дубасить и вопя на четыре окрестных квартала: