Порочные - Ксения Громова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Полина, ты где? — сначала я даже не поняла, кто же зовет меня по имени. А когда осознала, с плеч словно упала тяжесть. Даже дышать стало легче. Это Ваня. Ваня! Это не вор. Это не убийца. Это Ваня! С ним я буду в безопасности…
— Полина? — прокричал еще громче Иван, и в его голосе появились беспокойные нотки. Надо ответить ему, надо позвать. Но не могла произнести ни слова. Облегчение и страх ушли, но истерика осталась. Не поняла, в какой именно момент по щекам полились слезы. Придерживая живот, я опустилась на постель и закрыла лицо ладонями. Плакала тихо, но никак не могла успокоиться. Раздались тяжелые шаги радом с моей комнатой, поэтому быстро пыталась убрать следы своей короткой истерики. Допроса от Костылева я не выдержу. Дверь открылась и в комнату вошел мужчина, он даже не разделся. Спасибо, что хоть разулся, а то бы замарал ковры, и я не знаю, чтобы с ним сделала!
Костылев все тут же понял. Присел передо мной на корточки и взял за руки. Сжал мои пальчики и тихо спросил:
— Что произошло?
Покачала головой, продолжая молча глотать слезы.
— У тебя что-то болит? — продолжал спрашивать Ваня. Происходило именно то, чего я не хотела. Он начал давить на меня. А я терпеть не могу, когда он так ведет себя… Хотя, откровенно говоря, у него всегда было такое поведение.
— Н-нет, — покачала головой и всхлипнула. Ваня поднял руку и стал вытирать мои щеки.
— Тебя кто-то обидел? — после этого вопроса, в его глазах промелькнул стальной блеск. Он уже приготовился защищать меня. Весь напрягся и словно стал шире.
— Н-нет.
Ваня вздохнул и посмотрел мне в глаза, как будто пытался прочесть ответ в моих глазах. Но, видимо, это не принесло никаких результатов.
— Говори.
— Не буду… — упорствовала из вредности. Не позволю ему понять, что рада его приходу. Конечно, эта радость появилась не из-за самого Костылева… Просто хорошо, что пришел он, а не кто-то другой.
— Говори, я сказал, — мужчина сжал мою коленку, немного причиняя боль. Поморщилась и попыталась скинуть его руку. Но, как говорила ранее, с такой силищей и лапищей мне ни за что не справиться.
— Ну, чего ты пристал?! — не выдержала я и повысила голос.
— Чего пристал? — яростно переспросил Костылев и схватил меня за запястья. — Не вынуждай меня. Отвечай на вопрос. Я с тобой, что в цирк пришел играть? Быстро сказала, почему ревешь!
Я забыла и про свою истерику, и про свою вредность, и про свое упрямство. За-бы-ла. Нет, он не напугал меня… Хотя, нет. Я все-таки испугалась, и страх заткнул мне рот. Поняла, что разозлила его, что намеренно провоцировала, прекрасно зная, как он может отреагировать. Но ошиблась. Не думала, что он может быть таким злым…
— Я испугалась, когда услышала, как кто-то начал открывать дверь… Ключи были только у меня, да и я никого не приглашала…
Пока я говорила, Ваня хмурился все сильнее и сильнее.
— Откуда у тебя ключи?
Иван усмехнулся. Понятно. Могла и не спрашивать.
— Ясно… — освободила одну руку и вытерла слезы. Удивительно, но истерика прошла так же тихо, как и началась.
— Извини, не думал, что смогу напугать. Точно все в порядке? Живот не болит? — спросил он, и я покачала головой. Чувствовала себя хорошо, что происходило крайне редко. Вот бы оставшаяся часть беременности прошла так… Прям до сентября, до дня родов. Эх, мечты-мечты…
— Все в порядке… А ты чего вернулся? Забыл что-то? — спросила я, поднимаясь.
— Ага, забыл, — поднялся он следом. — Тебя и ребенка нашего забыл.
Его слова смутили меня, и я решила ничего не отвечать. Опустила голову и вышла из комнаты. А когда попала в коридор, то тут же остановилась. Возле двери стояла Виктория, которая с интересом разглядывая новое для нее место. Девочка была одета в розовую куртку и фиолетовые болоньевые штаны. Малышка уже стянула варежки и бросила их на пол. А сейчас пыталась развязать шапочку. Захотелось подойти и помочь ей. Ее очаровательная мордашка просто умиляла меня. Хотелось обнять ее и потискать за щеки, покрасневшие на морозе. Но почему-то было страшно. Я помнила нашу последнюю встречу. Помнила, как настороженно она относилась ко мне тогда. Но я так хотела наладить наши отношения.
— Привет, — улыбнулась и сделала осторожный шаг в ее сторону. Вика уставилась на меня и перестала мучить свою шапку. Девочка нахмурилась, но все же ответила.
— Пивет, — и тут же смутилась. Уже хоть что-то! Диалог начат.
— Давай я помогу тебе раздеться? — предложила я.
— Я сама! — тут же воскликнула малышка и топнула ножкой.
— Конечно, сама! — поспешила ее успокоить, — но, кажется, у тебя не получается развязать шапочку…
Вика задумалась на пару секунд, а потом тяжело вздохнула, словно сделала мне одолжение, и кивнула. Подошла и наклонилась, девочка же внимательно следила за мной. Потом посмотрела вниз.
— Паина, ты пакала? — спросила малышка. Тихо рассмеялась и погладила по мягким волосам.
— Нет, Вика. Я не плакала.
Девочка кивнула с серьезным видом, прямо как взрослая.
— Помоги, — она кивнула на обувь, но тут позади нас раздался строгий голос Вани.
— Вика, ты умеешь разуваться сама.
Девочка надула губы, но все равно наклонилась и быстро разулась.
Я убрала ее вещи и обувь в шифоньер. Вика и Ваня сидели в гостиной. Как оказалось, Ваня решил, раз Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду. То есть раз я не захотела переезжать к нему, поэтому он переехал ко мне.
От такой наглости я просто потеряла дар речи.
— Кусять, папоська, — услышала тоненький голосок малышки и поспешила на кухню. Надо кормить ребенка!
22
Наверное, это впервые, когда я не знала, что приготовить. Бывало, что встречала родителей с работы вкусными обедами и ужинами. Стараться для них мне было только в радость. И я всегда знала, что мои труды будут оценены. Прошло столько времени после их смерти… А сердце все равно болело, а душа была изранена. Пока нарезала салат, по лицу покатились слезы. В духовке запекались мясо и картофель, надеялась, что и Ване, и Вике понравится. Решила немного разнообразить наш ужин. И тут, неожиданно, словно снежная лавина, на меня навалились воспоминания. Мама очень любила овощной салат… И казалось, что сейчас, вот прямо сейчас,
