Лезвием по уязвимости - Дина Серпентинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Состояние Тамары ухудшалось, она сутками лежала на больничной койке и тупо смотрела в потолок. Эта страшная, иссушенная мумия с неестественной желтовато-серой кожей пугала своим видом больных и посетителей. Иногда она переводила пустой взгляд на встревоженных врачей, которые знали, что дни ее сочтены… Вот и настал тот час, когда печень отказалась бороться, и спасти Тамару могла лишь трансплантация. Врачи предприняли попытку связаться с родными.
«Да вы что! Откуда такая сумма? Нет!» – отрезал брат.
«У меня нет денег», – развела руками дочь.
Тогда врачи поставили вопрос ребром: забирайте ее куда хотите. Мы, мол, все, что могли, сделали, теперь решение за вами. Брат не отозвался, дочь приехала и забрала мать на квартиру.
Они ехали в такси молча, друг на друга не смотрели. Ольга помогла ей подняться по лестнице, открыла дверь и подвела к дивану, последнему пристанищу. Отварила рис и налила стакан воды, поставила все на табурет и пододвинула поближе. Она хотела уйти, но вдруг остановилась… Присела рядом с матерью и посмотрела ей в глаза.
«Почему ты стала такой?! Почему не была нам любящей, хорошей мамой? Зачем разрушила свою жизнь?! Зачем превратила наше детство в ад?! За что?! Мы не видели детства, мы не знали любви и ласки, мы страдали – и все из-за тебя!» – хотела прокричать она. И резко дернулась к двери.
– Завтра зайду! – бросила она.
Мать смотрела на нее отстраненно, провожая равнодушным взглядом. Совсем скоро уже все перестанет иметь значение…
Ее не стало весной 2004 года, когда Ольге исполнилось двадцать два. Тамара умирала в одиночестве, в грязной квартире, на диване, загаженном испражнениями. Ее смерть была такой же никчемной, как и жизнь. Никто ее не оплакивал, похороны были скромными, из присутствующих – две дочери и семья брата. Для всех эта смерть стала избавлением.
***
Прошел год, и весна принесла обновление.
У Ольги завязалось общение с мужчиной, который приводил сынишку в садик. На удивление вместо пропавшей из виду жены… Из разговора Ольга узнала, что в семье случилось горе: жена разбилась в аварии, и Максим с сыном остались вдвоем. И если до этого ребенком занималась мать, а отец отдавался полностью работе, то сейчас все заботы легли на его плечи, а он не знал элементарных вещей. Нянечка стала внимательнее к малышу, помогала бытовыми советами отцу. Они начали встречаться во внерабочее время, гулять с ребенком.
Взаимная симпатия переросла в роман. Ольга никогда еще не была так счастлива, у нее выросли крылья, она парила. Самый хмурый день становился солнечным, когда рядом находился Максим. Она научилась улыбаться, оказалось, это так естественно – легким движением губ выразить радость, которая идет изнутри. Любовь стала бальзамом; Ольга цвела нежнее вишни, все отмечали, как она похорошела. Она ждала заветные три слова, жила мечтой создать семью.
Семья… Что может быть дороже? Особенно для тех, кто не имел ее и все готов отдать за то, чтобы идти по жизни вместе с близким человеком, а не одному.
Но счастье оказалось иллюзорным. Судьба готовила очередной удар.
– Прости меня, – сказал Максим, когда подвез ее домой, – я уезжаю в Питер по работе. Там лучшие условия, зарплата, а здесь без перспектив и все напоминает мне о ней. Я пробовал жить так, как прежде, но не смог. Авария перевернула все во мне! Прости…
Ольга побледнела, и ее губы затряслись. В душе затеплилась надежда.
– Ты… Уезжаешь ненадолго?
– Прости. Боюсь, что навсегда.
– Когда?!
– Уже на днях.
– Что не сказал об этом раньше?
– Я не хотел тебя травмировать…
– Так, значит, расстаемся? Навсегда?
– Я буду рад увидеться, как только обустроюсь. Сейчас же не до личной жизни, Оль, пойми. Я должен показать себя на новом месте, в новом коллективе, а для этого пахать с удвоенной энергией. К тому же воспитание сына целиком на мне, не забывай. Я рад бы здесь остаться, но никак. Там мегаполис, деньги и возможности. А здесь провинция, здесь делать нечего… Прости.
– Возьми меня с собою в Питер! Не нужно расставаться! Давай я брошу все и полечу с тобой? И будем вместе! – взмолилась вдруг она.
– Оль, я не могу…
– Почему? Ты этого не хочешь? Ты меня не любишь?
Максим молчал, а сердце разрывала тишина.
– Ну и езжай в свой мегаполис! Скатертью дорожка! Давай, вперед! – выкрикнула Ольга и бросилась в подъезд. Максим не кинулся ей вслед…
Все было кончено.
Она слегла в квартире.
После смерти матери сестры стали хозяйками, и больше не нужно было скитаться по чужим углам. Ольга вернулась в серый квартал, избавилась от хлама, от вещей покойницы, дивана – привела жилье в божеский вид. Для Вики смерть Тамары ничего не изменила: девчонка и теперь жила вне дома и редко виделась с сестрой.
В тот день Ольга была одна. Она вбежала, распласталась на кровати, разревелась во все горло. Боль ее душила, сжимала все внутри.
«За что он так со мной – я для него была жилеткой? Или носовым платком? Что высморкал, попользовался, кинул; а теперь в успешной жизни питерской я больше ни к чему?»
Ольга ни с кем не хотела разговаривать, никого не хотела видеть, а когда через пару дней вышла на работу, была угрюма и суха. Зачем любезничать, если всем ровным счетом наплевать? Если вопросы задают из любопытства, не из участия к ее проблемам, до которых никому нет дела, ведь каждый человек зациклен на себе.
Постепенно она вернулась к прежней тихой жизни. Без страстей, без потрясений, без любви… Она сильнее замкнулась в себе, а пробудившийся к жизни интерес погас. Прошло немного времени, и Ольге показалось, что мимолетного романа не было, а Максим и вовсе ей приснился, как будто приключилось все не с ней.
Но подошел плановый медосмотр, и с ним шокирующая весть: беременность! К такому Ольга не была готова, расплакалась зачем-то. То ли нахлынули воспоминания, и переполнила обида, то ли растерянность и ощущение слабости, то ли сомнения, как рожать одной, без помощи и без поддержки. Но все-таки она решилась. Знала, ей придется тяжело, но раз беременна – рожай, аборт недопустим, аборт для слабаков, для тех, кто не в ответе за свои поступки. В ней зарождалась жизнь, а значит, и давалась сила все
