Ради тебя 2 - Татия Суботина

Я присела на кровать.

Между ногами по-прежнему было влажно и крайне неуютно.

Хоть матери для открытий особенностей женского тела рядом и не было, я знала про ежемесячные кровотечения достаточно. Они застали меня еще в интернате в неполные четырнадцать.

Тетя Вася, которая с первого дня моего пребывания в детдоме показалась добрым человеком, полностью оправдала это предположение позже. Ее отношение ко мне было теплым и дружеским. А с того момента, как Артем исчез, сбежав из моей жизни, и вовсе стала единственной кто оставался рядом и поддерживал. Именно Вася открыла мне непонятные тайны женского организма, предупредила о том, чего стоит ожидать каждый месяц в дальнейшем и как унять боль, в случае чего. Еще Вася, а не мама, как положено в нормальных семьях, помогла преодолеть инстинктивный страх во время моего первого кровотечения.

С тех пор я каждый месяц уверенно знала, что делать стоит, а что нет, чтобы боль не становилась сильней.

Сейчас я могла сравнить дискомфорт, что испытывала с тем, который приходил регулярно каждый месяц. Если бы не одно маленькое «но»: мне никогда не было больно именно «там» и я еще не страдала маразмом, чтобы забыть причину этой боли.

Подтянув колени к груди, уперлась в них подбородком и прикрыла глаза. С опущенными веками все вокруг не кружилось, слабость почти отступала.

Я прислушалась к себе и не отыскала даже капли страха перед тем, что собиралась сделать. Точнее уже сделала.

Перед тем, как мать подкинула меня, как бездомного котенка, к дверям приюта, она взяла с меня слово – никогда не быть слабой.

Как могла я старалась придерживаться той клятвы. Правда, силу в человеке можно постигать под разными углами и градусами от наклона. Для кого-то проявление силы – это безусловное доминирование над другими, а для кого-то – сглаживание заведомо острых углов в конфликтах.

Каждый раз, я действовала по ситуации, выпуская силу в меру своих понятий и ценностей.

Уверенность в том, что желание стать свободной посредством принятия смерти, мама бы не одобрила, вызывало грусть.

Но мертвец не сможет мне высказать свое неодобрение или неудовольствие. По крайней мере, не сейчас. А потом…

Если мы встретимся с ней за чертой, я согласна сполна принять последствия своих поступков.

Как ни крути, а решение было принято, и отступать от него я не собиралась.

Накручивая прядь волос на палец, принялась просчитывать ближайшее будущее.

Без свободной воздушки котел не сможет нормально работать, это факт. Но сколько времени у меня есть прежде, чем произойдет большой бум?

Четкий ответ отыскать не удалось. Все-таки я не разбиралась в устройстве техники так, как сейчас требовалось. Да и папа Рома как-то особо не заострял внимание на тематике пожаров.

Не знаю откуда, но точно я знала одно: на то, чтобы попрощаться с жизнью у меня осталось не больше часа.

Паники не было.

Лишь некое внутреннее предвкушение от грядущего.

Даже тихое удовольствие.

Уже сегодня я смогу смыть с себя позор огнем.

Стать свободной.

А еще я заберу всех монстров с собой.

В ад.

– Проголодалась? – я вздрогнула, резко распахнув глаза.

Наверное, дверь открылась бесшумно. Ведь я даже не заметила, как в спальню вошел Гарик с подносом в руках.

Брат присел на кровать и поставил поднос рядом со мной.

В нос ударил приятный запах жареной картошки с отбивной. Рот тут же наполнился слюной.

– Я не голодна.

Предатель-желудок громко и призывно заурчал, выдавая меня с потрохами.

– Врушка, – усмехнулся Гарик.

Он взял тарелку в руки, спустив поднос на пол, и придвинулся ближе ко мне. Когда Гарик поднес к моему рту вилку с наколотыми кусочками картофеля, я инстинктивно отшатнулась.

– Что ты собираешься делать?

– Кормить тебя.

– С рук?

– Ага, – улыбнулся Гарик, вновь возобновив движение вилки. – Так я хочу.

– Но я могу сама!

– По-другому не будет. Только так. Поэтому не упрямься. Ты же не хочешь, чтобы я тебя связал, а потом кормил?

Мне ужасно не хотелось тратить свой последний час на Гарика, а тем более на его извращенные игры, но быть связанной во время взрыва хотелось еще меньше. Поэтому я уныло покачала головой и послушно открыла рот.

– Умница-девочка, – похвалил брат.

На вкус картошка оказалась просто изумительной! Сочная, в меру поджаристая, с хрустящей корочкой и пряными специями, что таяли на языке…

Возможно, все дело в том, что это мой последний раз, когда я ем…

Говорят, что перед смертью не надышишься, а я не могла утолить вдруг проснувшийся голод.

Гарик не спешил, мне даже казалось, что он искренне наслаждался процессом. Я не понимала, почему ему было так важно находиться рядом со мной, постоянно прикасаться, ведь, по сути, он уже получил то, что желал. Так почему бы не оставить меня в покое?

– Не представляешь, как мне нравится смотреть на тебя, когда ты ешь с моих рук,– чуть ли не простонал он.

Я продолжала жевать, тщательно избегая прямого взгляда в его лицо. Боялась, что не смогу справиться с тошнотой, если вдруг она вновь накатит.

Руки брата пахли мылом с лавандой и это единственное, что сейчас в нем не раздражало.

Внутренне я молилась, чтобы Гарик заткнулся. Когда он молчал, было легче переносить нашу близость, я даже могла представлять, что меня кормит не он, а… Артем.

Но Гарик решил по-другому. Его будто прорвало на откровения.

– Даша, что же ты со мной делаешь? – спросил он, катая прядь моих волос между пальцами свободной руки.

Я пожала плечами. Казалось, в ответе Гарик не нуждался. Да и мне нечего было ему сказать. Разве только, что он совершенно обезумел и плотское желание переросло в какую-то больную зависимость.

– Ведьма, – охрипшим голосом сказал он. – Башки меня лишила.

Гарик положил вилку в уже опустевшую тарелку и повернул мое лицо к себе. Его глаза вновь были полностью черными.

– Хочу тебя, – он облизал губы. – Невыносимо просто. А еще хочу сделать тебе приятное, словно жизнь моя зависит от твоего одобрения. И убить тебя хочу. И это все одновременно! Ты просто взрываешь мой мозг!

– Я не виновата, что…

– Тсс! – Гарик приложил палец к моим губам, а потом впился в них поцелуем.

Он облизывал, покусывал их, прося и одновременно требуя пустить его внутрь, но я не стала уступать ему в этом желании.

Через некоторое время Гарик отстранился, тяжело дыша:

– Точно ведьма. А ты знаешь, Даша, что делали с ведьмами?

Сжигали на костре.

Но ты, Гарик, не святая Инквизиция, чтобы принимать такие решения.