Укрощенная Элиза - Барбара Хазард

Неожиданно ей пришла в голову новая мысль. Возможно, Дрейк и не собирался жениться на ней после того, как она сказала ему, что не хочет выходить за него замуж.

Возможно, что он только тогда решил обратиться к ее отцу, когда получил письмо от мисс Пелхэм, в котором она говорила, что Элиза беременна. И Дрейк был вынужден жениться на Элизе, чтобы ее положение не стало слишком постыдным.

Но он продолжает утверждать, что любит меня, он даже говорил это сегодня вечером, спорила Элиза сама с собой. Она не на шутку задумалась. Да, он говорил ей, что любит ее, когда они были еще у отца в имении. Но это было до того, как он сказал ей, что она беременна, или после? Она не могла точно вспомнить. И как она ни пыталась, она не могла припомнить, чтобы он говорил это снова. Даррин сказал, что ему не нужна капризная жена, что он может быть несокрушимым противником, но, конечно, не обязательно применять такие строгие меры, потому что они цивилизованные люди, не так ли? И сегодня – нет, он не сказал, что любит ее. Он сказал, что они будут любовниками. А это совсем не одно и то же.

И почему бы ему не наслаждаться, занимаясь с ней любовью? Им было очень хорошо. А теперь, конечно, когда она стала его женой, он имеет все права приходить к ней так часто, как ему хочется. Она сама сказала, что должна исполнять супружеские обязанности, разве нет? О Господи, и зачем она так сказала? Как будто она все делала или чувствовала только по обязанности! Конечно, это было чистое лукавство.

Согнувшись под тяжестью этих мыслей, Элиза пошла к кровати. Да, ситуация хуже не придумаешь! Элиза не могла ни на что решиться. Она посмотрела на дверь, отделяющую ее от мужа, желая пойти к нему, рассказать обо всем. Но Элиза не смела. Она боялась того, что могла обнаружить.

А за этой дверью граф шагал туда-сюда по комнате. Элиза ответила на его любовь, ей было хорошо с ним. Так почему же она теперь плачет? Может быть, ребенок причина этих слез? Один знакомый Дрейка, женатый офицер, говорил, что беременные женщины особенно чувствительны и подвержены необъяснимым сменам настроения. Да, он вспомнил, как звали знакомого. Это был Чарли. И он смеялся от души, когда Чарли рассказывал, как его жена вдруг захотела персиков в середине декабря.

Но теперь Даррин даже не улыбнулся, потому что он не был так уверен что именно это случилось с Элизой.

Господи, ну что это со мной, сказал Дрейк сам себе. Он вспомнил, как счастлив был, когда нашел свою леди в лучах света после того, как мечтал о ней все время. И вот теперь она стала его женой. И что же? Она ведет себя так, будто ненавидит его. Ах эти женщины! Их невозможно понять.

Интересно, его мать тоже так себя вела когда-то? Уж наверняка его отец знал, что делать в таких случаях. Дрейку хотелось бы, чтобы его отец был сейчас рядом. Как мужчина мужчине он дал бы ему совет.

Но, к сожалению, отец, которого Дрейк всегда очень любил и которому поклонялся, мирно спал в своей могиле на замковом кладбище. И Дрейку ничего не оставалось, как самому разгадывать женские тайны.

Даррин налил себе бокал вина, уселся в большое кресло перед камином и, прикрыв глаза, задумчиво смотрел в огонь. Поразмыслив несколько минут, граф пришел к выводу, что надо предоставить Элизе самой решать, как ей поступить. Может, она все-таки простит его? У него не было иного выбора, потому что он не хотел видеть ее плачущей.

И он сказал себе, что будет относиться к ней с любовью и ухаживать за ней так, как он и намеревался раньше.

Ложась в постель, он подумал, что избрал эту тактику не потому, что он слабый. Нет, конечно нет! Это только означает, что его любовь к ней гораздо сильнее его гордости.

17

В конце концов, когда графиня уехала в Лондон, Элиза почти так же обрадовалась этому, как и граф. Она знала, что для леди Даррин этот странный брак тоже таит немало загадок. Элизу это тревожило, но она ничего не могла сказать графине, чтобы успокоить ее. И уж совсем не могла Элиза разыгрывать роль счастливой жены.

Впрочем, для постороннего их отношения с графом были вполне обычные, и никто не заметил бы никаких странностей. Элиза и Дрейк часто беседовали, спрашивали мнение друг друга, шутили и смеялись.

Но Элиза знала, что если бы графини не было в комнате, то они с мужем могли бы провести целый вечер, уткнувшись каждый в свою книгу, как они делали на кухне в старом доме, когда за окном мела пурга.

И Элиза не ошибалась насчет этого. Потому что вечер того дня, когда графиня отплыла на своей яхте, прошел именно в такой обстановке.

Элиза извинилась и рано ушла к себе, унося в своем сердце боль и обиду. Даррин снова не пришел к ней. Элиза часто просыпалась, мечтая и боясь, что он все-таки может войти. Она ужасно хотела его и часто думала о том, что он сделает, если она сама придет к нему. Но она знала, что не может этого себе позволить, если только не решила капитулировать окончательно. Интересно, думала она, может, у него есть любовница, одна из хорошеньких служанок, например. Он ведь такой энергичный мужчина! Элизе трудно было представить, что он воздерживается.

Ночи казались ей бесконечными.

Днем было получше, потому что она была занята рутинными обязанностями по хозяйству в замке.

Иногда граф спрашивал, не желает ли она вместе с ним съездить в Йорк за покупками, пока он будет заниматься там делами.

Она любила эти поездки, потому что, сидя рядом с ним в карете, имела шанс дотронуться до него. И хотя они обсуждали только проблемы замка и пейзаж за окном кареты, по крайней мере, они разговаривали друг с другом.

Мисс Пелхэм прибыла из Лондона в середине апреля, и Элиза была очень рада ее видеть. Оказывается, Элиза даже соскучилась по ней и была счастлива отослать от себя Глэдис.

Хотя Элиза обнаружила, что здесь не имеет значения, какая у нее служанка, потому что в замке не было гостей, Элиза поняла, что светское общество тут очень небольшое. Как-то, когда они возвращались вечером из Йорка домой, граф спросил Элизу, не желает ли она на следующей неделе поехать в Лондон. Элиза в недоумении уставилась на Дрейка.

– В Лондон? – как эхо спросила она и смутилась.

Даррина трудно было назвать улыбчивым человеком. Не улыбнулся он и сейчас.

– В Лондон, – повторил он. – Меня ждут в парламенте. Уже год прошел, как умер мой отец. Не могу сказать, что ему нравилось заседать там. Фактически отец очень редко это делал. Но я чувствую, что мне все равно придется. Это моя обязанность.

Элиза хотела бы, чтобы он использовал другое слово.

– Конечно. Я буду готова в ту же минуту, когда вы скажете, сэр.

Она заметила, что его рот скривился в ухмылке, но граф быстро овладел собой.

– Почему-то мне так и казалось, что вы обрадуетесь, мэм, – ответил он. – Итак, мы отплываем на юг. Не стоит трястись по дорогам. Я уверен, что для ребенка это будет лучше, не правда ли?